— Не торопитесь, Василий Иванович, я еще не виделся с Самсоновым, поэтому возможно панихида еще понадобиться, — ответил я, в свою очередь тепло обнимая адмирала. — Но я рад, что вы рады…
— Да, как так получается, что вы постоянно выходите сухим из воды? — недоуменно воскликнул Козицын, все еще не веря своим глазам. — Просто феноменальная удача. Вы родились под счастливой звездой!
— Родился я как раз таки под звездой очень для нас несчастливой, — усмехнулся я. — А именно, звездой системы Александрия, в тот день когда началась 1-ая Александрийская Война…
— Да, я знаю эту историю и то, что ваши родители погибли в тот день, — печально закивал головой старый адмирал, — но не будем о грустном. Вы живы, мы все живы и по-прежнему сражаемся с врагом несмотря ни на что. А это уже немало…
— Трудно с вами не согласиться, господин вице-адмирал, — ответил я, облегченно вздыхая после того, как старик выпустил меня из своих стальных объятий. — Чувствую по треску своих ребер, что вы полностью восстановились после ранения, Василий Иванович. Чему очень рад…
— Я же говорю, нас так просто не возьмешь, — рассмеялся Козицын, беря меня под руку и провожая в кают-компанию, пожимая на ходу руку кавторангу Жиле. — Здравствуйте, капитан, вы тоже с нами? Я слышал, что вы побывали в руках у «янки»…
— Так точно, господин адмирал, — козырнул Аристарх Петрович, покрасневший от внимания к себе особы столь высокого чина. — Но Александр Иванович освободил меня и моих товарищей практически сразу же после этого, так что я не успел вкусить всех прелестей американского плена…
— Господин Васильков умеет удивлять, — согласился Василий Иванович. — Причем делает это в чисто русской традиции, сначала теряя, все что имеет, а потом возвращая не только свое, но и приобретая еще чужое…
— Вы об «Абдул Кадире»? — уточнил я. — Мне уже трудно назвать данный линкор — чужим, настолько он мне стал дорог. Осталось поменять название и совсем станет русским кораблем…
— «Афина» и «Абдул Кадир» сейчас нам очень даже пригодятся, — похлопал меня по плечу Василий Иванович Козицын, первым приглашая войти в каюту. — Но об этом поговорим позже…
Я вошел в помещение, где меня встречали все дивизионные адмиралы Черноморского флота, за исключением главнокомандующего. Признаюсь, не всех из них я хотел сейчас видеть, в частности смазливую физиономию Александра Михайловича Красовского, стоявшего с Кондратием Беловым несколько в стороне. С остальными же очень был рад повидаться.
Адмиралы Козлов и Хиляев крепко пожали мне руку и поздравили с прибытием в расположение флота, так же как и минутой ранее Козицын отметив мою дьявольскую удачливость. По выражениям их лиц и словам поддержки я понял, что не все так плохо и отношение ко мне, несмотря на все мои авантюры у этих людей не изменилось, а возможно, даже улучшилось.
— Я рада вас видеть, господин контр-адмирал, — видно что смущаясь, и приняв при этом деловой вид, подошла ко мне великая княжна.
Тасе действительно было радостно на сердце, что вернулся ее друг, но памятуя, как мы расстались, девушка не могла в один момент вести себя, как и прежде, тем более на людях. Поэтому сейчас делала мордашку — тапком, вроде как мы друг с другом почти незнакомы. Однако Тася при этом покраснела и еле сдерживала улыбку.
— Не вижу вашей радости, капитан-командор, — подначил я свою подружку.
— Вы вообще мало что замечаете, кроме себя любимого, — парировала княжна.
— Тогда может быть хотя бы с вашим старпомом будете поласковей, — усмехнулся я, приглашая кавторанга Жилу войти.
Тут Тася уже не сдерживалась и забыв, что она вообще-то офицер и в военной форме, по-девчачьи запрыгнула с ногами на вошедшего Аристарха Петровича, которого считала своим другом и чуть ли не вторым отцом. Княжну в данный момент абсолютно не смущали взгляды присутствующих, настолько она была счастлива видеть Жилу, которого уже в своих мыслях похоронила. Я даже немного позавидовал Аристарху Петровичу, что на меня так же не прыгают…
Однако отвлек меня от этих завистливых мыслей взгляд одного из присутствующих, похоже, еще больше ревновавшего княжну к кавторангу Жиле. Александр Михайлович Красовский из своего угла каюты прожигал меня лазером своих черных глаз, и по презрительному выражению его лица было заметно, что этот человек не только не рад меня видеть, но и отдал бы многое, чтобы я вовсе не вернулся.
Наша с Красовским вражда имела давнюю историю и даже две попытки дуэли, настолько мы не могли терпеть друг друга. Поэтому требовать от контр-адмирала рукопожатие и добрых слов я точно не мог, наоборот, ожидая от Красовского какой-нибудь очередной колкости, на которые наш Александр Михайлович был щедр.
Тем не менее, оставив обнимающихся Аристарха Петровича и Тасю я все же подошел к Белову и Красовскому, приветствуя их скорее из вежливости.
— Поздравляю, контр-адмирал, — сухо, но тем не менее, без иронии и сарказма произнес Кондратий Витальевич Белов, — вы достойно преодолели все трудности, выпавшие на вашу голову в последнее время. Я рад видеть вас, несмотря ни на что…
— Благодарю, адмирал, — кивнул я, обрадованный столь доброжелательным ко мне отношением Белова и протягивая ему руку. — Я тоже рад вас видеть и приветствовать…
— Достойно? — переспросил, якобы не услышав слов Белова, контр-адмирал Красовский. — Думаю, что подобный эпитет в отношении Александра Ивановича не уместен…
Кондратий Белов удивленно посмотрел на Красовского, я же был абсолютно не удивлен услышанным, уже готовый к отражению атаки со стороны моего неприятеля.
— Что вы имеет в виду, Александр Михайлович, объяснитесь? — спросил адмирал Белов, который в свою очередь как старший по званию и опыту не терпел, когда его поправляют.
Белов не знал наших с Красовским давнишних терок, поэтому воспринимал все буквально и на свой счет.
— Я лишь хотел уточнить, что достоинства в делах нашего глубокоуважаемого адмирала Василькова, а вернее в его авантюрах, было не сказать чтобы много, — ухмыльнулся Красовский, явно напрашиваясь на ссору. — Ну где здесь достоинство? В том, что он подставил сначала команду «Афины», обманув при этом Таисию Константиновну, а потом подверг опасности корабли и адмиралов, последовавших ему на выручку… Или достойно было заключать союз с адмиралом Дрейком, о чем сейчас судачат все на флоте. Я понимаю, господину Василькову необходимо было спасти собственную шкуру, но это же не значит, что это надо делать любыми способами!
— Не думаю, что именно вам стоит говорить о спасении собственной жизни любой ценой, — Белов не был моим союзником, но тем не менее, не стерпел подобных слов со стороны Красовского, уколов того намеком на последние события, когда флагманский авианосец контр-адмирала почему-то ненароком стал покидать строй…
Александр Михайлович сделал вид, что не понял, о чем говорит Белов, продолжая отпускать шуточки в мою сторону.
— Господин Васильков, не могли бы вы поведать нам о ближайших планах наших врагов, так как вы на короткой ноге, извините за каламбур, с Коротконогим Итаном Дрейком…
— К сожалению, для меня и для всех нас, с адмиралом Дрейком мы больше не союзники, — ответил я, сдержавшись, чтобы не зарядить этому наглецу по его смазливой ухоженной мордашке.
— А что так? — удивленно вскинул брови Александр Михайлович.
— Итан Дрейк не смог победить сомнений в своей голове на мой счет, поэтому решил первым нарушить наш договор, за что и поплатился, — продолжал я, скорее отвечая на немые вопросы собравшихся, а не на жалкие попытки вывести меня из равновесия со стороны Красовского.
— Вы его шлепнули, адмирал? — заинтересованно спросил Вячеслав Васильевич Козлов, подходя к нам.
— Нет, хотя в последнем бою имел такую возможность, — отрицательно покачал я головой. — Крейсер «Омаха» — флагман Дрейка была полуразрушена и доживала последние минуты своего существования, неспособный вести бой на равных с моим линкором «Афина»…
Я покосился при этом на Таисию, как она воспримет последние мои слова насчет «Афины». Было видно, как капитан-командор насупилась, но сдержалась, заинтригованная, чем же закончился мой бой с Дрейком.
