— Юль, я понимаю, ты скучаешь по привычной жизни, - после такого стресса она окончательно разучилась мыслить разумно. – Но нам нельзя возвращаться. Да и дом наш слишком далеко отсюда.

— Ну да. Пешком не дойти. А за спасибо современные мужчины попутчиц не берут, - на её лице появилась хитрющая улыбка. – Но дед оставил нам подарок. Трактор!

— Ты хочешь ехать на тракторе?

— Нет, конечно. Он не на ходу. Ты как всегда не даёшь мне договорить. У деда в сарайке два ржавых, но вполне годных велика! Я надула камеры – резина не сгнила и неплохо держит воздух. Но всё равно пропускает. Придётся тащить с собой насос.

— Зачем тебе домой? Нам нужно вернуться за рацией.

— Самим прийти на пир к волкам. Если машина всё ещё стоит там, где ты её бросила – значит, за ней следят.

— Алек знает, где мы. И поможет нам.

— Алек, точно! Как я могла забыть имя нового возлюбленного моей сестрички? Алис, ты слышишь, что я тебе говорю? Нам нужно вернуться домой, как только станет безопасно. Вскрыть папин тайник и следовать его инструкции.

— Папа оставил нам послание, - я не поверила своим ушам. – Но он ни разу не говорил про тайник...

— Тебе не говорил. И правильно сделал. Ты не способна искать сложные пути – всегда идёшь на таран. Совсем не умеешь терпеть и ждать. Папин тайник можно вскрыть только когда совсем плохо станет.

— Нам было плохо, - почти ненавижу её. – Я поехала за продуктами и собиралась оплачивать их своим телом.

— Насколько я помню, твоё тело ни капельки не пострадало. И ты сама приняла это решение. Я предлагала собирать грибы по ночам, ты не захотела. Мы могли спокойно жить в нашем доме и сейчас, но тебе хотелось мяса и пирожков с капустой. Ты сдала наше убежище.

— У меня не было выбора. Я не могла тебя бросить одну.

— Спасибо. Помогла. Теперь мне заметно лучше.

— Юль, прости, я не думала... – попробовала обнять её.

— Что ты не думала? Не знала, что властям нельзя доверять? Думала, что среди военных одни импотенты? – она раздражённо сбросила мою руку и отошла в сторону. – Не надо меня трогать и жалеть. Знаешь, я даже рада, что ты облажалась. Надоело быть младшей сестрёнкой.

— Так что в папином тайнике?

— Не знаю. Папа велел не вскрывать его до последнего. До тех пор, пока мы не сможем выживать самостоятельно. Думаю, этот момент настал.

Я молча кивнула и пошла зажигать свечи – на ферме давно не было электричества. Зато была печка и запас дров. А ещё какие-то овощи, фрукты, одичалые куры. Идеальное место для зимовки. Ни соседей, ни голода. Только грустное пение улетающих на юг птиц... Казалось бы, нужно радоваться. Но я не могла. Мне до жути обидно, что отец не доверился мне. И очень страшно за наше будущее – вдруг Юлька просто придумала папин тайник? Она после всего пережитого не в себе и я боюсь за неё. Лучше бы она рыдала, уткнувшись в подушку.

— Юль, ты спишь?

Прошло около недели. Ферма достаточно большая, но, как и раньше мы предпочитаем спать вместе. Перетащили вторую кровать в одну в одну из спален, проветрили постельное бельё. Зимой придётся переехать ближе к камину – отапливать огромный дом непозволительная роскошь.

Какой же молодец дядя Алека. До последнего не запускал свою ферму. С первого взгляда казалось, что хозяева покинули её от силы пару недель назад. Всё аккуратно расставлено по своим местам, даже стол сервирован на двух человек. Странно... Со слов Алека дядька жил один. Внезапная догадка заставила меня улыбнуться и отвлечься от скорбных мыслей. А старичок влюбился!

Улыбка тут же сползла с моего лица. Если он влюбился взаимно и его пассия до сих пор жива, она наверняка захочет проведать могилку своего поклонника. Придёт привычной тропой на ферму и обнаружит нас! Только несчастных вдовушек нам с Юлькой для счастья и не хватало.

Первым делом я бросилась к могиле деда. Ничего необычного – она заросла сорняками. Впрочем, это мало что значит. Может, его женщина не хочет травмировать руки и не любит высаживать цветы. Мне нужно...

В современном мире нет интернета. Люди встречаются, влюбляются, может даже женятся и вместе воспитывают детей, если живут недалеко друг от друга. А значит и возможную тайную возлюбленную деда нужно искать неподалёку.

Я дождалась темноты, вытащила старенький велосипед из сарая и отправилась изучать окрестности. Двигалась по едва заметным, заросшим тропам. По ним хоть и с трудом, но можно передвигаться на велосипеде. Да и вероятность того, что влюблённая соседка бегала на свидания, прыгая по лесу, минимальна. В принципе, она могла приезжать на машине, но от фермы до трассы нет дороги. И я всё равно не смогу проехать на велике то расстояние, которое способен проехать автомобиль. Остаётся надеяться, что женщина живёт неподалёку и ходила к деду пешком. Не знаю, что буду делать, когда найду её, но хотя бы подсмотрю за жизнью... Язык не поворачивался назвать выживших людей деградантами. Ну не могла же отупеть целая страна! Что-то не так в этом мире. Слишком много странностей.

— Заткни её, - грубый мужской голос доносился из окна ближайшей к нам фермы.

— Она голодна, - едва слышно произнесла запуганная женщина.

Я бросила велосипед у ограды и прокралась к дому.

— Так покорми её!

— Не кричи, разбудишь старших.

— Мне плевать. Засунь свою дряблую титьку в рот очередному выкидышу и не болтай.

Этот мудак даже не деградант! Они бы не назвали женскую грудь дряблой, а новорожденного ребёнка выкидышем.

— Мне нельзя ещё. Из меня кровь течёт, - сквозь слёзы произнесла женщина.

— Можно. По крайней мере, ты не забеременеешь снова. Заткни свою дочь, если не хочешь, чтобы я придушил её.

Ребёнок наконец-то умолк, его сменил скрип кровати и сиплая одышка дорвавшегося до секса мужика. Он никуда не торопился – мучил свою жену около часа.

— Заткнись уже! Твоя вагина – как чёрная дыра. Кончать в такую всё одно, что мусорку ебать. Кончай, сука, рожать.

Женщина только всхлипнула в ответ, но в тот же миг раздался звук удара.

— Кто защищал тебя все эти годы? Кто кормил тебя и твоих гадов? Какой мне прок от них? Скажи спасибо, что всё ещё живу с тобой и забочусь.

— Мне надо в больницу, - она говорила так тихо, что я не уверена в том, что услышала.

— Какая больница? У нас денег нет на лекарство. Полей себя водой холодной и ложись спать. Да не со мной – на пол. Матрас испортишь!

Опять раздался детский плач, и я со всех ног ринулась подальше от этого ужаса. Знать не хочу, что будет дальше. Неужели в такой кошмар превратились все современные семьи? Явно разумный мужчина называл своих детей выкидышами. Совокуплялся с женой, которая, похоже, родила на днях. Ещё и «чёрной дырой» её назвал...

Эта несчастная женщина точно не могла быть любовницей нашего деда. Слишком молода. Слишком много детей. И муж-тиран. У таких жёны не изменяют. Никогда. Слишком боятся мести. Не столько себе, сколько детям.

Завтра меня ждёт новый день и новый кошмар жизни. Один плюс – я забуду о сострадании молодой матери. Даже счастливицей её сочту. Разумные люди теряют человеческое лицо, живя среди зверей, но всё равно остаются людьми. А неразумные...

— Сто один... сто два... сто три...

Я подтягиваюсь на самодельной перекладине, а отец считает и говорит со мной.

— Ты веришь мужчинам. Сто четыре... сто пять... Потому что я – мужчина. И это твоя слабость. Борись с ней ты сильная. Сто шесть... Сто семь... Мужчины выродились и очень опасны. Сто восемь. Если бы у тебя был брат, ты могла бы доверять мужчине. Только одному. Я воспитал бы из него защитника. Но брата у тебя нет, и ты не можешь доверять никому. Сто девятнадцать... Отдыхай. Посмотри на меня. Мне тоже ты не можешь доверять. Я слаб.

— Папа не говори так! – мне семнадцать и я негодую.

— Не можешь. Меня могут сломать, и я могу подставить вас с сестрой. Меня не учили терпеть пытки...