— Лиара, высади нас в Зале Оперетты, — сквозь боль и закрывающую глаза темноту, она увидела знакомую зелёную звезду души, стоявшую среди прочих в том месте, куда она мечтала попасть все эти годы, — Келеи Милосердные… Норра! Где ты есть?! — она зарычала, едва удержав себя от того, чтобы не схватиться за голову. Во рту чувствовался горький вкус смоула, а уши перестали принимать звуки. Только псионическая связь не давала им потерять себя.

Тело на миг потеряло вес, а перед глазами мелькнула белая вспышка. Тяжело ударив бронированными подошвами скафандра по каменному полу, Кадасла подняла голову, замерев в оцепенении. Этот зал… она отчётливо помнила, как впервые вошла сюда с Юменой. Широкое поле, тогда ещё без флагов, эмблем и рун, лишь с несколькими скромными колоннами, на которых стояли площадки. Тогда даже не было разделения на Соланисов, Сопранисов и Баастаров, да и Оперетты как таковой не было. Лишь небольшая группа высших ноосенсов, излучающих псионическую Песнь. Они сами возводили этот храм, его залы и дворы, сами путешествовали по миру, отыскивая новых учеников. Эти стены и колонны, которые теперь лежали в руинах, помнили каждый их шаг, и память о Хоре Ауколис до сих пор теплилась в их холодных руинах.

— Не ожидал, что ты прибудешь сюда, — Дейриер стоял посередине зала, закинув руки за спину. Кадасла не смогла сдержать оскал, полный боли и ностальгии — он до сих пор был одет в белую тунику диагонального покроя, ту самую, что когда-то носили Соланисы, — я полагал, что мы встретимся на поле боя у Аполотона.

Небо над ними разрывалось от молний. Чёрные тучи словно взбесились, бешено вращаясь над храмом. Ледяной ветер завывал среди разрушенных башен, сметая слои пыли. Даже сквозь скафандр Кадасла чувствовала этот смертный холод, пробирающий до самой души.

— Покончим с этим, Дейриер, — коротко сказала она, вытягивая руки. Золотые клинки полоснули пол, оставив на нём раскалённые царапины, — сегодня, я буду судить тебя за твои преступления против Хора Разума Ауколис и всего человечества Аревира.

Остальные три Паладина также приготовились атаковать. Из голубого сумрака вышли, встав рядом с Дейриером, новусы в чёрных туниках. Бледные лица, словно высеченные из мрамора, не выражали ничего, кроме презрения и злобы. Когда-то они являлись частью их Хора, учениками этого храма, но прониклись идеей Дейриера об избавлении от человечества. «Верные», они же «Тёмные Голоса», ничуть не уступали нотам Технократии ни в знаниях, ни в умениях. В ответ на жест Паладинов, они также обнажили клинки, засиявшие разными цветами. «Он хорошо их обучил и передал знания Акило о клинках души, — с неудовольствием отметила Кадасла, глядя на этих новусов, — сорок! Столько ноосенсов всё это время скрывались от нас? Воистину, слепы мы были…» Едва ли это все ноосенсы, что присягнули Хаосу. Командиры крепостей, флагманов и армий также являлись высшими псиониками, и Кадасла не первый раз с горечью признавала, что Оперетта пребывала в иллюзии собственного превосходства. Они-то думали, что кроме них никто не сможет создать псионическое сообщество, и это заблуждение дорого им обошлось.

— Оставь свою воинственность, Кади, — лицо Дейриера тронула лёгкая улыбка, — ты ведь не хуже меня знаешь, что эта атака не что иное как акт отчаяния. Ассур понимает, что не закончит «Апофеоз» до финальной битвы, и старается вашими жизнями оттянуть время до неизбежного. Впрочем, это тоже бессмысленно. Даже убив Берендора, Стрелка и Химеру, Технократия не добилась ничего. Мы можем создать ещё десятки и сотни таких как они. В нашем распоряжении знания лучших людских военачальников всех времён. Посуди сама: шансов у вас практически нет.

— Твоё пустословие всегда раздражало, — циферблат отсчитывал последние минуты.

Она не знала, что произойдёт, когда на табло окажется ноль. Ни Ассур, ни Норра ничего вразумительного не ответили даже по псионической связи, и ей оставалось только надеяться, что их план окажется действенным. «Ещё немного, — последняя минута пошла, мерцая красным светом на интерфейсе шлема, — чуть-чуть потянуть время». Голова нестерпимо болела, а сознание мутнело. Ноги стали ватными, но она ещё находила в себе силы бороться. Не лучше чувствовали себя и остальные Паладины. Атака замедлилась — покончив с хаоситами на внешнем периметре, ноты затаились, ожидая команды на прорыв. Так или иначе, но их цель состояла не в том, чтобы перебить гарнизон Умвелотона или старого храма.

— Как угодно, — Дейриер пожал плечами, поднимая правую руку к небу. Псионическое искажение окутало его кисть, превращая её в тонкий зелёный клинок, — а ведь ты могла бы стать одной из нас. Какая непростительная трата драгоценных талантов.

Его тело озарило бледное свечение. Тело новуса наполнялось энергией ноосферы, увеличивая и без того высокий потенциал. Глаза Дейриера вспыхнули ярким светом, он вынул из-за спины вторую руку, и в его ладони тут же начал клубиться растущий шар из голубого дыма, искрящий изнутри молниями. Остальные «Тёмные Голоса» также получили свою порцию заряда. Белая меуконовая кожа сияла, а лица озаряли недобрые ухмылки превосходства.

Несмотря на растущую слабость, Кадасла ощущала и небывалый прилив сил. Наконец-то, миг её мести настал! Долгие годы подготовки и ожиданий окупили себя. Сегодня, она исполнит последнюю клятву старому миру, навсегда покончив со своим прошлым.

***

Платформа под Норрой испустила столп света, поглотивший нот. Сжав в напряжении пальцы, она охватила этот поток, скручивая его в спираль до тонкой нити. «Десять секунд, — «Пелес» завис над вихрем на планете, — семь». Помещение мелко завибрировало от пульсирующей вокруг энергии. Ноты-Ауксилии, неподвижно стоявшие и передающие свои силы Норре, крепко сжали рукояти приборов, посылая ещё больший заряд. Линза под днищем корабля вспыхнула.

— Старый мир погиб в огне нового рассвета, — голос Дейриера раскатом грома пронёсся по Зале Оперетты, сбивая неплотно держащиеся камни с платформ Соланисов, — а теперь и память о нём уйдёт вместе с вами. Во славу Арии Хаоса!

— Три, два, — циферблаты на наручи Норры и интерфейсе Кадаслы отсчитали последние секунды, — один!

Последняя секунда оглушила их тишиной. Замерло даже время, а наиболее чувствительные псионические твари ринулись в стороны, осознав, что происходит.

С электронным шипением, энергия души Норры и Ауксилиев вырвалась через усиливающую линзу. Фокусировочные экраны не дали лучу рассеяться, направляя его основную силу вниз. Словно пика, зелёный луч пронзил чёрные тучи, пробивая их насквозь. Раздался ужасающий треск и грохот грома. Волны молний разошлись по небу, разрывая его на части. Кадаслу буквально оглушил истошный крик боли в её сознании. Направленная атака на саму ноосферу сводила с ума и вызывала самые сильные эмоции у её обитателей. Дейриер закричал, согнувшись и схватившись за голову. Из носа новуса шла кровь, его тело конвульсивно дёргалось и изгибалось в страшных судорогах. Ещё хуже чувствовали себя «Тёмные Голоса». Не такие сильные, как их предводитель, их буквально прибило к земле, заставляя корчиться в агонии от невыносимого жара и боли.

— Тучи рассеиваются! — крикнул один из Паладинов.

И верно. Над храмом, теперь залитым пульсирующим зелёным светом, показалось чистое звёздное небо, и маленькая яркая точка, откуда шёл луч. «Кадасла, время пришло! — в прояснившемся разуме, освободившемся от оков Рерара, она услышала до слёз родной и счастливый голос Норры. — Атакуйте! Во имя Великого Храма Ауколис!»

— Во имя Великого Храма Ауколис! — громогласно повторила она, поднимая клинки. — За Аревирскую Технократию! В бой!

Стены старого храма вновь стали им подвластны. Паладины со всей территории разом ринулись в Зал Оперетты, преодолевая их насквозь. Словно белые тени, они ворвались туда, набросившись на ошеломлённых новусов. Зловеще загудели клинки, рассекая меуконовую плоть и связь души с ноосферой. Ярко били молнии, воздух скручивался в тугие плети, взревело псионическое пламя. Паладины не давали пощады. Они рвали новусов на части, пронзая их тела насквозь и приподнимая над землёй. Одним взмахом сносили головы, отсекали руки и ноги, добивая их ударом сверху. Впрочем, очень скоро, «Тёмные» начали отвечать. Орбитальный удар сильно повредил их сознание, но не лишил сил. С громким треском соприкасались псионические клинки, высекая искры и сполохи. Паладины и «Тёмные Голоса» закружились в смертоносном вихре, грохоча на весь храм жестокой битвой.