Гвардейцы по привычке ворчали, но исправно исполняли все приказы главаря, отлично осознавая их обоснованность. Пришла пора продолжить путь.
Им предстоял последний рывок. Больше никаких разбитых лагерей в пустынных предгорьях и никакого сна в подлесках. К концу дня они уже будут в Ганое, сытые, согретые, и с изрядно потяжелевшими карманами. Сама мысль об этом придавала путникам мотивации, подгоняя их, позволяя бодро шевелить ногами.
Единственный кто был не очень-то этому рад, это понурый наследник. Никто не знал, что было у недовольного мальчишки на уме, и юный отрок отнюдь не горел желанием поделится этой информацией.
Помня об их разговоре в карете, Верго догадывался о причинах морального упадка Марка, но держа в голове то, что ему самому довелось в своей жизни пережить, не очень то парню сочувствовал. Он был бы готов многое отдать чтобы оказаться на месте избалованного мальчишки.
Путь наемников лежал через рассаженные под сруб хвойные леса, обхватывающие региональный центр с юга. В них ветер беспокоил путников не очень сильно, иногда ласково обдувая бредущих людей прохладным воздухом, наполненным запахами душистых смол, подгнившей древесины и влажного дерна. Солнце то и дело пробивалось сквозь перистые облака, нежно окропляя своими узкими лучами лица людей. Беря во внимание весь предыдущий отрезок их дороги, этот фрагмент пути можно было законно назвать приятной прогулкой. А дальнейшая дорога, ввиду близости к Ганое, обещала быть еще более легкой.
В высящихся над головами наемников ветвях приятно щебетали птицы, а мерный хруст колышущихся на ветру стволов деревьев перемежался с непрекращающимися трелями дятлов. Где-то вдалеке слышалось уханье занятой своими делами кукушки. Лес шелестел, стрекотал, сопровождая своих гостей успокаивающим пением, окружая их россыпью робко выглядывавших из-под подзола шляпок грибов. Широкие и узкие, маленькие и совсем крошечные — грибные семейства оккупировали собой всю лесную землю, на широкую ногу заявляя о своих правах среди представителей местной флоры.
Никаких животных путники не встречали, и немудрено, ведь эти территории вплотную прилегали к хорошо обжитым землям княжества. Что бы тут ни бегало еще каких-то десять лунных лет назад, оно уже давно попало в котелки оголодавших жителей пригорода. Лишь птицы, гордо возвышаясь над всем этим действом могли позволить себе беспечное, не отягощенное соседством с голодными двуногими, существование. И то, до поры до времени.
Примерно через четыре часа неспешного пути лес вывел наемников к широкому, основательно вытоптанному тракту. Как пояснил Остин — это главная торговая дорога княжества, соединявшая Ганою с другими крупнейшими населенными пунктами. Именно по ней колонны повозок, заполненных углем, железной слюдой, древесиной, а иногда и людьми, стягивались к региональному центру, наполняя город-сердце Помонта черной, затхлой кровью, вперемешку с остальными, «вторичными» примесями.
Большей части содержимого повозок уже вскоре было суждено навсегда покинуть границы княжества. Они устремятся на юг, вслед за людскими надежами и ожиданиями, оставляя в Помонте лишь удручающий звон монет, побуждающий доведенных повальной нищетой до безумства бедняков вскидывать головы, с трепетом и благоговением вглядываясь в высоты особняков представителей торговой палаты. Скорее по привычке, чем по мановению совести, они бросят несколько едких ругательств к порогу роскошных жилищ своих хозяев, но по первому же мановению руки последних вопьются друг другу в глотки, жадно выгрызая себе путь в обещанное светлое будущее. Будущее, которому совершенно не суждено наступить.
Но, разумеется не одному только невзрачному убожеству доводится курсировать по артериям княжества: иногда, словно посланники самих небес, дороги продавливают массивные, элегантные, вычурно стилизованные инкассаторские кареты, яркими мигалками и не менее ярким военным эскортом оповещающие окружающих их смертных о своей священной миссии. Побор налогов был вторым любимым делом правящей олигархии, первым же любимым делом были, как и водится, азартные игры. И правда, если уж любишь сорить деньгами — будь добр найди надежный источник их получения. А что может быть надежней людской раболепной смиренности?
Извозчики и охранники инкассаторских экипажей, жадно вживаясь в роли своих бывших обидчиков с совершенно искренним презрением бросали косые взгляды на проезжающий мимо них сброд, к числу которого и сами принадлежали совсем еще недавно.
Главный тракт был совершенно удивительным местом. Где еще сборщики податей, жаждущие наполнить желудки чернорабочие, злые от голода и усталости солдаты, удрученные безденежьем купцы, и напыщенные сливки общества могли встретится, вынужденно терпя присутствие друг друга? Воистину, тракт объединял самые разные прослойки общества, заставляя каждую из них вспомнить, что существует и другой мир: богатый или бедный, омерзительный или прекрасный, сытый или голодный, но другой.
Выход наемников на эту дорогу был неизбежен. Они слишком близко подобрались к городу и дальнейший путь по бездорожью сулил им крайне нежеланную встречу со скаутами городской гвардии, неустанно патрулирующими окрестности Ганои в поисках разбойников, мигрантов, или же просто очередного повода поразвлечься. Никто не желал встречи с прикормленными псами городского гарнизона, и желание избежать оной и повлекло за собой решение вступить на главный тракт, примкнув к десяткам других невзрачных путников.
Периодически останавливаясь для коротких передышек (вызванных нытьем непривыкшего к дальним переходам наследника и потребностями в отдыхе раненного бойца), наемники неспешно продвигались по уходящему вдаль тракту, по возможности сливаясь с другими путниками.
Чем ближе они подбирались к городу, тем большим становился поток людей. Казалось, что страждущие бродяги стягиваются отовсюду, желая попасть в Ганою к какому-то празднику или значимому событию, но по заверениям Барона подобная оживленность здесь наблюдалась всегда. Разумеется, после пустынных горных тропинок Помонта, по которым наемники курсировали последние несколько дней, все это выглядело дико и крайне непривычно.
Верго никак не мог унять тревогу, осторожно оглядываясь по сторонам он выискивал малейшие знаки опасности в поведении бродяг. Впрочем, другим путникам не было до наемников никакого дела. Они размеренно брели с понурым видом, обмениваясь между собой последними сплетнями и похабными бородатыми шутками от которых покраснел бы даже самый бесцеремонный сапожник.
Запряженные собаками (куда как реже большими жуками), повозки проносились мимо, унося на себе каменный уголь, тюки обработанных шкур, бочки с маслом и топленым салом. После себя грохочущие громадины с изношенными рессорами оставляли только взвешенную в воздухе дорожную пыль да шлейфы разнообразнейших запахов, как правило довольно неприятных.
В то время как в развитом центре федерации движение по всем крупным трактам давно уже было строго организованно, вынуждая всех участников движения придвигаться к правой, относительно них, стороне дороги и тем самым разграничивая всех движущихся на два непересекающихся потока, здесь же все двигались так как им заблагорассудится. Повозки то и дело норовили на кого-то наехать, петляя вдоль дороги и чудом избегая столкновений с другими транспортными средствами. Вебер был до глубины души недоволен таким положением дел, беспрестанно фыркая, когда очередной извозчик негромким возгласом требовал освободить для его корыта дорогу. Подчас, движение главного тракта походило на настоящий хаос. Удивительно что за столько лет никто так и не взялся за решение столь насущной проблемы.
Пытаясь отвлечься от забивающейся в ноздри дорожной пыли, Верго во все глаза таращился на окрестности, выглядывая хоть что-нибудь достойное внимания. Здесь, в самом центре княжества, из-за крупной горной гряды что последние несколько дней затеняла путникам солнце, проступал раскидистый ледник, своим голубовато-белым цветом плавно уходящий ввысь к небу. Его гладкая светлая поверхность заметно контрастировала с темным камнем гор и слегка блеклой зеленью редеющих хвойных лесов. Умопомрачительного размера массивы льда безустанно блистали на солнце, своими бликами вынуждая путников щурится, отводить взгляды в сторону.
