«Деревня была уже пуста, когда мы пришли. Мы были слишком уставшие и заморенные дорогой чтобы это заметить, ведь не было ни следов бойни, ни даже беспорядка. Но их не было как раз потому, что расставившие эту ловушку убийцы заранее готовились к нашему приходу. Раус — одинокий рыбак. На кой черт ему этот достаточно крупный дом, если он живет без семьи? Его хаотичные метания отлично показали его неспособность разобраться в собственном жилище. Он попросту не знает толком что и где лежит. Либо наш новый знакомый фирменный идиот, либо он и сам гость в этом доме. На этом странности не заканчиваются: почему за все свои попытки в видениях я ни разу не видел Рауса ни раненным, ни мертвым? Я был невнимателен? Нет, здесь что-то другое. Мертвые выродки избегают его, это заметно невооруженным взглядом. Почему он, якобы давний обитатель этого места, так плохо знает местность? Случайно ли он отправил нас к несуществующему каналу реки? Не думаю», — мысли проносились роем в голове озаренного Вебера. Ни лязг железа, ни людские крики, ни даже беспрестанно извивающиеся под ним ошметки мертвечины не смогли сбить его с уже вполне себе четко сформированной мысли.

Предсказатель молниеносно вскочил с пола, неловким пинком отправив прицепившуюся к ноге тварь в полет. В несколько шагов он преодолел все расстояние, разделявшее его с хозяином дома. Пользуясь замешательством последнего, предсказатель с широкого замаха заехал Раусу кулаком в челюсть. Опешивший мужчина едва успел повернутся в сторону нападавшего, беспомощно наблюдая как вытекающая из носа струйка крови марает его рубаху. Вебер немного промахнулся, зарядив хозяину по переносице, а не по подбородку. Не успел Раус обмолвится и словом, как Верго всем своим весом прижал его к стене, попутно ударив коленом сконфуженного мужчину в пах.

— Как это остановить?! — проревел предсказатель прямо в багровое лицо избиваемого.

Зажимая кровоточащий нос, Раус попробовал освободится, как заведенный качая головой из стороны в сторону. Почувствовав неприятный укол в районе щиколотки, Верго едва ли не с мясом на клюве оторвал от себя птенца с пробитой грудной клеткой. Со всей дури он прижал барахтающееся создание к щеке лжехозяина дома, но тварь, будто и не замечая живую плоть под собой, все пыталась извернутся чтобы клюнуть в руку своему обидчику.

Теперь сомнений не оставалось. Верго отнюдь не показалось что исчадия избегают этого чудака.

— Ах ты ублюдок! Да ты на одной стороне с ними! — закричал предсказатель все сильнее вжимая мертвого птенчика в лицо хозяина дома. В бешенстве, Верго отбросил мертвое создание, предварительно до хруста сжав его в побелевших пальцах. После чего он ударил крепко сжатым кулаком в живот отказывающегося выдавить из себя даже слово предателя. К удивлению Вебера, под рубахой вместо упругой глади живота его кулак встретило нечто мягкое и подозрительно сильно пищащее при надавливании. Локтем левой руки прижимая горло Рауса к стене, другой рукой предсказатель приподнял полы рубахи.

Верго думал, что сегодня его уже ничем не удивить — как же он ошибался. От увиденного было впору потерять дар речи.

На месте живота предателя красовалось крупное отверстие с аккуратными обожженными краями. Внутри этой определенно несовместимой с жизнью дыры и сидел источник внезапного писка — огромный, просто непомерно огромный представитель рода змеевиков.

Похожие на личинку создания, состоящие из пяти-шести мягких белых секций и твердой головы с острыми как бритва жвалами, обычно не доходили и до размеров небольшой крысы. Сидящее же в Раусе насекомое было немногим меньше кошки. Раздувшиеся сегменты брюшка были настолько велики, что крошечные лапки, едва выходящие за их пределы, были почти неразличимы. Просто невероятно как эта личинка только смогла уместиться в теле еще живого человека! В довершение всего, немалую часть поверхности змеевика украшали едва различимые в потемках символы. Но и без них, там было на что посмотреть.

Верго застыл с краями приподнятой рубахи, плотно зажатыми в руке. Он был не в силах отвести свой взгляд от непостижимого зрелища. Будто только поджидая момента, массивное создание по ту сторону дома всей своей увесистой тушей налегло на стену хибары. Несколько бревен повыскакивали из стены, обнажая крупную брешь в обороне. Удар был настолько силен, что все находившиеся в доме люди едва не утратили точку опоры, попадав на четвереньки. Раус только и ждал такого шанса — всеми имеющимися у него силами он оттолкнул сбитого с ног Вебера, что есть мочи удирая в направлении новообразованной бреши.

— Хватай его! Раус с этими тварями заодно! — кричал Верго, искренне надеясь, что его вопли не потонут в общем гомоне. Конечно, творившееся побоище вовсе не способствовало чуткому восприятию его спутников, но Вебер, сам того не ведая сорвал с предателя кусок рубахи в следствии того, что так и не разжал намертво вцепившуюся в ткань руку. Убегающий предатель на весь дом красовался своим необычным гостем, закрепившимся на месте пищеварительного тракта. И он не остался незамеченным.

Первая его заприметила Арчи, но ее попытки ухватить убегающего мужчину за ноги не увенчались успехом благодаря усилиям так не вовремя навалившейся на нее мертвечины. Последующие попытки вставших на его пути наемников тоже были бесплодны, слишком уж прытким оказался беглец.

В момент, когда спина предателя уже почти скрылась за крупной расщелиной, расторопный Остин умудрился выпустить из самострела роковой для беглеца болт. Снаряд вошел ровно в позвоночник, чуть выше копчика, предположительно задев и гадкую личинку. Раус тотчас рухнул, скрывшись за стеной. Тут то и стали происходить первые за день приятные сюрпризы: стоило болту пронзить спину предателя, как мертвое воинство, будто утратив всякую опору, безвольными куклами стало оседать на заваленный трупиками пол. Визжащие, царапающиеся и кусающиеся твари камнем рухнули вниз, как и положено любой добропорядочной мертвечине.

Знакомый путникам громкий треск, такой же, как и при сожжении повелевавшей воинствами насекомых проклятой карты, разлетелся по округе.

Еще порядка минуты гвардейцы топтали и протыкали мечами бесчисленные трупы, пока окончательно не осознали, что опасаться затихших созданий уже не стоит. Комнату заполонило тяжелое дыхание собравшихся, пришедшее на смену оглушительным звукам боя. Неужели все наконец закончилось?

Уже спустя пять минут сквозь разлом в стене в дом проник первый солнечный луч — вестник конца кошмара. Туман не просто рассеивался, он таял на глазах. Бурые силуэты домов за считанные секунды обретали однажды утраченные четкие формы. Но окончательно, до смерти перепуганные путники смогли выдохнуть только тогда, когда вновь услышали вдали завывание ветра, насыщенное далеким, но столь радостным птичьим пением. Несущие в себе неискоренимую жизнерадостность птичьи трели растопили остатки тревоги наемников, позволяя наконец измученным и запуганным людям выпустить из рук окровавленные мечи. Да, кошмар подошел к концу.

Как для города, находящегося в пределах Помонта, Ганоя была на редкость разумно спроектирована. Высокие стены поселения огибали практически все отведенное под застройку горное плато, отступая от опасных краев обрыва чуть больше чем на два десятка метров. Имеющий прямоугольную форму город располагался углом к наиболее высокой вершине таким образом, чтобы примерно его треть всегда оставалась в тени. Обилие вымощенных брусчаткой узких улочек с лихвой компенсировалось просторными площадями, расположенными преимущественно по светлую сторону поселения. Вдоль каждой мало-мальски важной для логистики полиса мостовой, устланной тысячами отполированных ногами и колесами каменных плит, едва заметною змеею вился неглубокий канал, ведущий прямо в городские стоки. Теневая сторона города была тщательно освещена. В ней не было ни единой улицы, ни единого закутка где не стоял бы внушительного вида бронзовый уличный фонарь. Необъятные запасы газа удерживали административный центр княжества в тепле и надлежащем уровне освещенности.