— Полагаю у вас все прошло гладко? Я в вас и не сомневалась. Нет, правда. У меня все тоже шло весьма гладко, пока это свинка не забралась на сарай и не начала распинаться мне тут о драме своей жизни. Посмотрите только, он уже минут десять успокоится не может, — как ни в чем не бывало, преспокойным тоном проговорила Карательница, деловито указывая на беснующегося толстяка.

— Это что, Гедройц? — не без доли удивления задал риторический вопрос предсказатель, наблюдая за выходками бывшего заместителя Каламаджа. — Это он самосожжением нам угрожает?

— А пусть толстячок загорится! — засиял Лео, едва не захлопав в ладоши. — Эй, ты, давай! Поджигай себя! Ну давай!

— Лео, уймись, — осадила радостный запал спутника Эмилия. — Его жизнь нам не очень то важна, но если в бочках действительно столько горючего, пленники внутри могут серьезно пострадать. Вероятнее всего они связанны или скованны. Такое количество обездвиженного народу нам быстро из лачуги не вытащить. Собственно, поэтому я вас тут и дожидалась, выслушивая его бредни. Уже в ушах звенит от визга этого недоумка…

— Так почему ты его со своей духовой трубки не… — начал было Каратель, но довольно быстро, и главное самостоятельно, осознал всю глупость своего предложения. — Ааа… Так он может упасть и той огненной палкой бочки зацепить! Вот же! А я так хотел посмотреть, как толстячок поджарится!

— Для этого ты мне, Лео, тут и нужен. Заберись в это чудо, потуши факел и спускайся к нам поскорее. Чем быстрее мы тут закончим, тем быстрее отправимся в Ганою за печеными яблоками, — интригующе зацепила тончайшие струны души Карателя женщина.

На Лео упоминание любимого лакомства подействовало чудотворно. И без того энергичный малый практически подпрыгнул на месте, весь в предвкушении награды. Конечно, после такой то мотивации долго ждать действий с его стороны не пришлось — одним мощным порывом он вырвал у Верго из рук самострел, до смерти напугав при этом Олафа. Толстяк завидев стрелецкое оружие мертвецки побледнел, принявшись скакать на крыше и размахивать факелом в два раза энергичнее. Интересно, если бы Каратель впоследствии помедлил со своими действиями, на сколько бы Гедройца хватило в таком-то темпе?

Верго слегка вздрогнул и поморщился, глядя как только-что выпущенный из арбалета болт глубоко входит в основание черепа Карателя. Бывшее вместилище Лео, не оценив такого жеста со стороны своего недавнего хозяина, мешком песка осело на влажный снег, окрашивая его багровыми тонами. Давно привыкшая к подобным вещам Эмилия вмиг утратила интерес к использованному материалу, всецело переключившись на затихшего Гедройца. Впрочем, от самого Олафа в теле толстяка уже немногое осталось.

Определенно было что-то ироничное в том, что Олаф, всю свою карьеру будучи услужливой марионеткой Каламаджа, спустя всего несколько дней своей самостоятельности стал марионеткой Лео, на этот раз буквально и посмертно. Не то чтобы за Звонкой Свинкой Помонта кто-либо стал бы грустить. И даже более того, едва ли через месяц-другой хоть один бывший коллега заместителя директора А.О. «Пасквиль» помянет его добрым словом. Хорошо будет, если его вообще упомянут каким бы то ни было словом, даже самым прескверным.

Любой житель княжества без труда назовет имя своего нынешнего князя и его предшественника, если повезет, то даже вспомнит парочку имен господ что держали бразды правления народом и до его рождения. Но вот что касается министров, советников, представителей торговой палаты и знатных вельмож — едва их робкое пламя жизни угасает, угасает и всякая о них память. Таков уж он, беспамятный народ Помонта — сегодня вкрадчиво лебезит перед тобой, смиренно ползая на коленях, а завтра и звука твоего имени не припомнит. Возможно, именно поэтому каждый следующий правитель княжества может позволить себе быть куда хуже предшественников. Если их деяния не помнят, то и сравнивать ведь не с чем. Во все времена короткая память прислуги была благословением для власть имущих.

Необычайно тихий и смиренный, пережиток прошлого послушно забросил факел подальше, вскрыл несколько бочек, без интереса оглядев их содержимое, после чего принялся спускаться по скрипучей старой лестнице. Наконец оказавшись обеими ногами на твердой земле, присыпанной менее твердым снегом, он недовольно выдал:

— Там засоленная сельдь и ничего больше. Никакого керосина, никакого жучьего масла!

— Тс! Я так и знала. У жирной сволочи духу бы не хватило рисковать, ставя свою шкуру на кон — он просто блефовал чтобы выиграть время. Получается, я зря терпела его визжание? — произнесшая это Эмилия выглядела по настоящему удрученной, как будто десять минут потраченного времени действительно для нее что-то значили. — Ладно, пора уже нам заглянуть внутрь. Нас там уже заждались.

С ее последним утверждением никто не стал спорить. Троица без промедления проследовала ко входу в корчму. У самой двери Вебер заприметил лежавшее неподвижно тело. Торчащий из руки дротик красноречиво обрисовал ему что именно случилось с невезучим бандитом что преградил Карательнице путь. Глядя на такую жуть, оспаривать эффективность оружия и навыков Эмили не приходилось, да и не было желания. Вне всяких сомнений, в случае надобности она смогла бы опустошить весь поселок, включая вросшие в берег баржи, и без помощи кого-либо. Верго поспешил перешагнуть через труп, стараясь не задеть его ногами.

Теплый спертый воздух ударил в ноздри вошедшим, вынудив их оставить дверь приоткрытой. Кривой дощатый пол, уставленный трухлой утварью, встречал путников с особым, душераздирающим скрипом. Тут и там валялась пустая грязная посуда и еще более пустые, вылизанные до последней капли бутылки, пахнущие чем-то кислым и крепким. Уже окаменевшие, прилипшие к исцарапанной жестяной посуде остатки пищи были настоящим пиршеством для орудующего тут роя мух. Грязь, объедки, смрад прокисшего алкоголя да летающие насекомые, вот и все завсегдатаи корчмы, других не нашлось.

Маленькое уродливое заведение, с деревянных перекладин которого все еще свисали оставшиеся после сушки, обглоданные рыбьи хвосты, было пустым, душным, и откровенно говоря отвратительным местом. Что-то такое представляешь себе визуализируя в мыслях выражение «зловонная дыра». И пустота этого места являлась самой странной его особенностью, ведь все другие постройки поселка уже были осмотрены и пленникам полагалось быть здесь. Им больше негде было находится!

Лео скучающе почесывал новоприобретенную лысину, даже не делая вид что принимает участие в поисках. Эмилия относилась более серьезно к стоявшей перед ней задачей. Женщина сновала по помещению взад-вперед, выискивая хоть какую-нибудь зацепку, но на этот раз Верго опередил ее своим проворством мысли. Предсказатель прекрасно понимал, что корчма, какой бы убогой и захудалой она ни была, просто-таки нуждается в подвальном помещении. Оно могло бы быть довольно ущербным погребом, или же и вовсе, вырытой под половицами ямой, но так или иначе, быть оно должно.

Мужчина принялся простукивать носком обувки каждую нещадно скрипящую половицу, отодвигая мусор из-под ног и высматривая возможные очертания люка. Долго ему искать не пришлось. Парочка особенно хлипких досок легчайше приподнялась с пола, стоило применить к ним хоть чуточку силы. В открывшемся проеме тотчас раздались горестные стоны и тягостное мычание.

Как и ожидалось, все до последнего, пленники были там, в погребе. Измученные, голодные, промерзшие от холодной земли, но все же живые. Они были привязаны к удерживающим своды погреба балкам. Балки сами по себе не внушали доверия своей массивностью, но только безумец стал бы пытаться их выломать в попытке освободится — быть заживо похороненным под толстым слоем холодного грунта никто бы не хотел. Разумеется, во избежание особо шумных представлений, приспешники Кассиуса заткнули рты пленников понадежней, кому чем попало. Меньше всего в этом плане повезло Остину, словно бы в насмешку в рот ему отправились чьи-то старые дырявые портянки, закрепленные на челюсти обрывком длинного носового платка.