Борис хотел немедленно отправить полковнику сообщение с благодарностью, но, как назло, разрешенное для этого время закончилось, а следующего надо было ждать ещё три часа. Интервалы для общения были регулярными, но нечастыми, и в остальное время Правила социального взаимодействия позволяли гражданам пользоваться лишь ИДИОб – Интерактивными досками идеологического обмена, где каждый желающий мог разместить вопрос, мнение или пожелание и после его одобрения цензурой получить ответы от других пользователей. Борис решил разобраться с досками позже, а пока заняться более важным делом – выбором и покупкой вычислительного устройства для работы с графическими объектами.
– Так, Катюша, открой Национальный гипермаркет!
– Национальный гипермаркет загружен. Пожалуйста, выберите нужный раздел.
– Покажи всё, что есть.
– Предварительный просмотр товаров загружен.
Борис в первый раз видел такой огромный выбор. В гипермаркете было абсолютно всё, что могло понадобиться среднестатистическому гражданину: средства гигиены, мебель, спортивное снаряжение, игрушки и, конечно, электроника – как раз то, что ему было нужно прямо сейчас. Помимо вычислительных машин в продаже были и другие устройства – мобильные передатчики, которые выглядели совсем как телефоны из его детства, но, безусловно, имели более продвинутые характеристики, наручные таймеры со встроенным навигатором и будильником, трансляторы для тех, кому по какой-то причине захочется поменять стандартный, выданный государством. Была и масса других вещей с непонятными названиями и ещё более неясным предназначением. Борис подумал, что, наверное, для того, чтобы купить хоть что-то из этого, ему нужно будет лет пять работать не покладая рук, но эта мысль его не пугала. Он был готов к подвигам, пусть в тылу, пусть не с оружием в руках, он всё равно будет полезен своей стране, потому что так его воспитали, и служение родине было его главным священным долгом.
– Открой раздел с вычислительными машинами, авторизованными для работы с голограммами, – наконец приказал он Катюше.
– Открыто.
К выбору вычислительной машины надо было подойти со всей ответственностью, ведь это недешёвое устройство должно было прослужить Борису десять, а то и пятнадцать лет. Он начал с простых требований: процессор не ниже пятого поколения, экран с разрешением не ниже стандартного, электронное перо с функцией подбора цвета и растушёвки. Но постепенно он всё больше углублялся в детали, сравнивал характеристики и технические параметры, бомбардируя Катюшу всё новыми запросами и заставляя её по нескольку раз перечитывать описания и загружать новые изображения. В конце концов Борис понял, что окончательно запутался и был практически готов плюнуть на всё и вернуться к выбору позже, но в то же самое время понимал, что откладывать покупку было нельзя – чем быстрее он начнёт зарабатывать, тем быстрее сможет вернуть долг полковнику и начать откладывать деньги на собственные нужды. Примерно через час он наконец смог определиться с устройством, больше полагаясь на собственную интуицию, чем на теоретические знания, и сделал заказ, отметив про себя, что машина обошлась ему более чем в четыре миллиона ГКБ. Доставка на следующий день стоила дополнительные двадцать пять тысяч, но ждать обычной в течение недели он тоже не мог – каждый день был на счету, каждый заказ продовольственного набора казался ему непомерной тратой и, пока у него не было постоянного источника дохода от продажи голограмм, сердце его было не на месте.
Когда заказ вычислительной машины был подтверждён, Борис почувствовал невероятное облегчение и прикинул в уме оставшиеся средства. С учётом заплаченного на станции штрафа и четырёх миллионов, потраченных на устройство, у него должно было оставаться порядка трёх с половиной миллионов, что было не так уж и плохо. Еда, обучающие курсы основ графического дизайна, немного новой одежды и, в принципе, больше трат не планировалось. Борис пообещал себе завтра же подать заявку на открытие трудового листа и пробежаться по разделу предложений работы, чтобы понять, что сейчас происходит на рынке. Решив пока что немного отдохнуть от постоянного мельтешения картинок, он отвёл взгляд от транслятора и посмотрел в окно. Обои равнодушно перебирали те же самые три картинки, что и на кухне, и в этот раз они показались ему даже ещё более тусклыми. «Если долго смотреть на это, можно свихнуться», – подумал он и решил, что как только получит первую зарплату, обязательно поменяет их и докупит кое-что из мебели. Но если с мебелью всё было более или менее понятно, то смена маскировки на окнах была задачей не из лёгких. Каждый гражданин был обязан обеспечить защиту своего жилища от гражданского шпионажа, а именно, установить на окна непрозрачные шторы, которые показывали заранее загруженные картинки так, как если бы ты по-настоящему смотрел на улицу. Открывать окна запрещалось в связи с тем, что в воздухе мог содержаться распылённый террористами яд, а проветривание помещений производилось посредством системы кондиционирования, которая автоматически включалась через регулярные промежутки времени. Чтобы поменять обои, требовалось получить соответствующее разрешение на Государственном информационном портале и в назначенное время совершить все необходимые манипуляции в присутствии комиссии наблюдателей, а затем утилизировать старые обои по протоколу. Наличие маскировки проверялось патрулирующими дронами два раза в день, и наказание за её отсутствие было максимально суровым.
Борис ещё раз осмотрел комнату и задумался. Почему-то ему постоянно казалось, что он должен здесь что-то сделать, выполнить обещание, данное кому-то в детстве. Он был почти уверен, что это дело касалось то ли подоконника, то ли радиатора, но в чём конкретно оно заключалось, не помнил. Радиатор был совершенно обычным – с датчиком температуры в помещении и автоматическим выключением при превышении 22 градусов, такие стали устанавливать после Большого локдауна в 2042 году. Борис достал из рюкзака армейскую отвёртку и поскрёб ей шов, соединяющий радиатор и стену. Шов оказался достаточно прочным и был наглухо замазан цементом, а поверх него неаккуратно покрашен белой краской, пожелтевшей от времени. Борис на всякий случай поковырялся отвёрткой сначала под подоконником, а потом под плинтусом, но получил в своё распоряжение лишь противный кусок грязи, которая копилась там, вероятно, со времён его деда. Решив, что раскопок на сегодня хватит, он убрал отвёртку обратно в рюкзак, плюхнулся на раздолбанный диван и велел Катюше включить Первый вещательный канал.
Через пару секунд из транслятора появилась голограмма ведущего аналитической программы «Мы или они» – невысокого человека в белой рубашке и синем жилете, который смотрел прямо на Бориса и что-то оживлённо говорил. Его голос и интонации были странными – он начинал предложение почти шёпотом, а главные слова выкрикивал так, как будто его кололи иголкой в спину. Темой программы была Черная Чума, и ведущий произносил эти два слова, стиснув зубы, с таким пренебрежением, что они звучали почти как «Щщщёрная Щщщума». После его выразительной речи обо всех зверствах, которые мы потерпели от этих «выродков», начался репортаж из лагеря для военнопленных, где пойманные террористы содержались в просторных камерах со всеми удобствами. От ведущего остался только голос, комментирующий всё происходящее на экране.
«Вы видите, дорогие зрители, в каких условиях содержит наш президент этих дегенератов? Вы только посмотрите, какие большие помещения он выделил им, какие удобные кровати предоставил, какую красивую одежду выдал. А что у них сегодня на обед? Мясо! (выкрикнуто) Овощи! (выкрикнуто) Свежий хлеб! И вы думаете, что после всего этого они раскаялись? Перешли на сторону добра? Поменяли свои богомерзкие убеждения? Давайте послушаем, что говорят эти безумцы».
Мужчина во вражеской военной форме, как по команде, встал с аккуратно заправленной кровати, сделал несколько шагов вперёд и показал неприличный жест оператору.
