Ближе к выпуску из ЦПВ Борис загрустил. Несданный экзамен вполне мог охарактеризовать его как «неблагонадёжного гражданина», «коллаборациониста» или даже «грязного демокраста», и тогда о любой более или менее ответственной работе можно было забыть на долгие годы, а то и навсегда. Он в отчаянии пытался найти какой-то способ выучить хотя бы половину материала, потому что вторую половину можно было и сымпровизировать, но каждый раз, проснувшись утром, он обнаруживал, что всё выученное накануне вечером благополучно смешалось в кашу, приправленную разрозненными выкриками «родина», «народ», «благосостояние» и «приверженность». Борис уже был готов сдаться, как внезапно ему в голову пришла одна идея. Что если Громов – не просто лицо с портретов в классных комнатах, а близкий ему человек, скажем, родственник, скажем даже, дедушка. И он, Борис, сидя с ним в каком-нибудь уютном месте, скажем, на их любимом холмике, слушает его героические рассказы.

«А как тебе это, Борь? Знаешь, в 2033 году я был очень занят. У меня были большие планы на освобождение нашей страны, но мне нужна была помощь в их осуществлении. И я встречался с разными людьми, пытался убедить их встать на нашу сторону, поддержать наше стремление к освобождению. И был один очень важный человек, чьё содействие могло бы в корне переломить ситуацию, и поэтому мне надо было приложить немало усилий, чтобы переговоры с ним прошли успешно. Я долго готовился к ним, Борис, и я всё думал, как мне убедить его, как заставить поверить в то, что мои намерения серьёзны. И я кое-что придумал.

«Что, дедушка?»

«А вот послушай. Я пришёл на встречу не с пустыми руками. Я взял с собой одну вещь. Маленькую, но очень важную.

«И что это? Что это было, деда?»

«Гость нашей земли. Нашей родной земли, на которой рождались и умирали наши предки. Рождались свободными, до тех пор, пока кое-кто не покусился на их свободу. Я хотел, чтобы этот важный человек посмотрел, какой хрупкой и уязвимой, но в то же самое время прекрасной и неповторимой может быть наша страна. И знаешь, что я сказал ему?»

«Нет. Что?»

«Я сказал ему, что Республика Грисея – это не просто земля. Это отдельная культура, это мультиэтническая цивилизация, где каждый впитывает в себя частичку всего общества, соединяясь с ним в одно целое! Ну как? Запомнил?»

«Соединяясь с ним… в одно… целое…», – повторял Борис, радуясь тому, что ему удалось воспроизвести цитату без ошибок. Теперь каждая история о Громове приобрела для него оттенок личной вовлечённости, и он даже додумал несколько деталей, которые показались ему уместными, но не были включены в каноничное жизнеописание президента. В итоге Борис сдал экзамен на 56 баллов из ста, и комиссия была вполне довольна этим результатом. Конечно, как только он вышел из аудитории, он забыл и биографию, и свои маленькие дополнения к ней, но, справедливости ради, они ему так больше и не пригодились. В армии, куда он попал сразу после выпуска, у него не спросили ни одной цитаты или даты, а вместо этого сразу выдали пассатижи, отвезли на ближайшую РЛС и велели «осуществить плановые технические работы в течение отведённого регламентом времени». Что касается Громова, то президент с тех пор приобрёл для Бориса лицо – лицо силы, лицо власти и совсем немного – лицо его деда. И эта предпраздничная речь, которую он слушал в своём собственном доме, в 2060 году, успокоила его и в очередной раз убедила в том, что его жизнь под контролем, ведь за ней по-прежнему наблюдают всевидящие и по-отечески строгие глаза.

До прилёта дронов с продовольствием оставалась ещё уйма времени, и Борис решил заняться изучением новой обстановки. Транслятор уже подгрузил голосового помощника Катюшу – навигатора на просторах Суверенной информационной сети, готовую по его требованию найти и отобразить любые данные. В армии тоже было своё информационное пространство, которое называлось Зоркий и предназначалось исключительно для военных. По утрам, после завтрака, солдат, не задействованных в военных операциях, собирали в штабе, в обязательном порядке проводили процедуру биометрического контроля и включали новостную трансляцию, в которой в первую очередь в ней сообщалось о вражеских потерях, дислокации войск и ожидаемых погодных условиях на линии соприкосновения. Потом шёл мотивационный блок, рассказывающий о важности продолжения военных действий, о мужестве и отваге боевых командиров и армии в целом, а также о том, что победа не за горами и враг уже бежит с поля боя. В политическом блоке до солдат доводились последние известия и их аналитика, а в самом конце трансляции играл гимн, на фоне которого показывались кадры с бескрайними пейзажами и счастливыми людьми свободной Республики Грисея. Вечером, перед отбоем, процедура повторялась, за исключением того, что последним шёл художественный фильм минут на сорок, чаще комедийного характера, высмеивающий тупость и трусость врага.

В СИС всё было примерно так же – новостные трансляции Национальной вещательной сети шли за развлекательными, чередуясь с аналитическими программами, а если передача была тебе не интересна и не являлась обязательной к просмотру, можно было запросить показ обучающих материалов, советов на все случаи жизни, от маскировки квартир до правильного питания, а также совершить покупки в Национальном гипермаркете. Частью СИС был Государственный информационный портал, в котором каждый гражданин мог найти сведения о своих штрафах, начислениях и балансе на личном лицевом счёте, график подачи воды и работы обогревательных установок и текущие ограничения в своём районе. Подключившись к порталу, Борис первым делом запросил информацию о входящих денежных поступлениях.

– Так, Катюша, сообщи мне сумму всех переводов на мой лицевой счёт за последние пятнадцать лет, – скомандовал он.

– Проверяю. Пожалуйста, подождите… Найдено одно входящее поступление, – сообщил голосовой помощник.

– Одно? За все пятнадцать лет службы? – удивился Борис. Он был уверен, что каждый год ему, как и всем бойцам на фронте, производились выплаты от министерства обороны, о которых не раз говорили на собраниях отряда. Или он что-то перепутал?

– Одно входящее поступление от частного лица, – уточнила Катюша.

– Проверь переводы от министерства обороны, – настаивал Борис.

– Переводы от министерства обороны не найдены.

Борис оторопел. Как же так? Ему ведь ясно сказали, что за службу на фронте полагалась ежегодная компенсация в размере не менее десяти миллионов ГКБ. Должно быть, здесь какая-то ошибка. Могло быть такое, что средства ещё не успели прийти из-за проблем со связью? Ведь как-то он оплатил штраф на станции и заказал еду в пункте самообеспечения, а это значит, что деньги у него были. Система вполне могла сбоить и отображать неверную информацию, надо было лишь дождаться, пока её починят, и деньги поступят на счёт. Не может же случиться так, что его оставят здесь совсем одного без средств к существованию. Но в глубине души Борис догадывался, что, возможно, никакой компенсации не будет, и все его доводы были лишь самоуспокоением. Оглушенный и беспомощный, он откинулся на спинку стула, и ранение в очередной раз пронзило болью его позвоночник.

– Катюша, сообщи данные входящего поступления от частного лица, – попросил он, немного придя в себя.

– Найдено одно входящее поступление. Дата: 21 апреля 2060 года. Отправитель: Полковник Геннадий Петренко, внутренний номер скрыт. Сумма: восемь миллионов ГКБ. Комментарий: «Учись рисовать, Борис». Дальнейшая информация не найдена.

Борис не поверил своим ушам. Полковник Петренко? Неужели он только что получил восемь миллионов от совершенно чужого человека? Восемь миллионов от того, кто, вероятнее всего, знал, что военная компенсация так и не дойдёт до адресата? Почему же он не сказал об этом, когда отправлял его в запас? Ведь это немалые деньги. Откуда они у полковника? Он что, откладывал их для себя, но в последний момент передумал и решит отдать всё простому сержанту, коих в его роте было не менее тридцати? Или он чувствовал себя виноватым в его ранении и решил таким образом компенсировать это? Вопросов было больше, чем ответов, но было понятно одно: полученной суммы на первое время хватит с лихвой.