В руках он держал микрофон, и голос мужика, слегка искажённый металлом, разлетался по залу. Народ на трибунах, наконец-то, притих, а также на большом экране в конце арены появились наши с Афанасьевым рожи.

Гм… а мне идёт быть в телевизоре. А вот Ярославу — наоборот, тот выглядит ещё более жирным и даже каким-то перекошенным. Хе.

На шее у него висел немного нелепый кулон с зелёным камнем в виде лягушки. На пухлых пальцах сидели два кольца. Одно с ярко-красным камнем, а другое — с коричневым. Судя по всему, он воспользовался ровно тем, что я и предполагал. Самыми сильными шаманскими артефактами его рода — так называемым кулоном Речной лягушки, кольцом силы дуба, и кольцом Рагнара…

Кольцо Рагнара среди всего этого «великолепия» — давало наибольшую мощь.

Но и лягушку с дубом нельзя было списывать со счетов. В сумме эти три артефакта могут быть довольно опасными, так что необходимо действовать осторожно. Всё же, варианта использования сразу трёх артефактов я не предполагал. Но, думаю, такой уж большой проблемой это не станет.

И вот, рефери в помятом смокинге отходит в сторону и начинает отсчёт к бою.

— Три… два… один… начали!

Торопиться и нападать первым я не стал. Поэтому, сблизившись с Ярославом, стал дожидаться хода с его стороны.

— Ну что, Баринов, — криво усмехнулся жирдяй. — Готов опозориться снова? Вот только в этот раз перед всей школой сразу! — Афанасьев тоже не спешил с первой атакой, начиная давить на меня словесно.

Хе, всё ровно так, как и рассказывала мне Яна.

Должно быть, ублюдок пытается таким образом вывести меня из равновесия и поймать на ошибке. Попытка хорошая. Жаль, что ничего путного из неё не выйдет.

— А мне казалось, что в нашу прошлую встречу опозорился именно ты, — улыбнулся я, держа наготове золотую ложку.

— Тебе просто повезло, — стал оправдываться Афанасьев. — Я не ожидал от тебя хоть какого-то ответа, вот и подставился. Но в этот раз всё будет иначе, Жижа. Так что… на твоём месте я бы уже заказывал гроб.

— Откуда столько самоуверенности, жирд… — но не успел я договорить, как Афанасьев дёрнулся, и прямо у меня за спиной раздался характерный треск, будто ломалось дерево. Покосившись назад, увидел, как из земли вырастает большая коричневая конструкция, что острым концом тут же устремилась в мою сторону.

Без особых проблем я отскочил в сторону, но тут-то чуть и не попался.

Всё это оказалось лишь отвлекающим манёвром, и Афанасьев попытался схватить меня вылетевшим из его рта длинным красноватым языком, покрытым слизью и пупырышками.

Наотмашь резанув преобразованным в нож артефактом, я перекатился назад.

— Ай! — воскликнул жирдяй, спрятав обратно свой мерзкий лягушачий язык.

Попытка хорошая. И не будь у меня хорошей реакции, что неплохо улучшилась за последнее время — попался бы. Но по итогу ранился только Афанасьев.

Отбившись от атак противника, тут же решаю контратаковать.

Пустив в Афанасьева сразу несколько десятков огурцов, что тут же перекрыли для него весь обзор, швыряю в сторону золотую ложку. Та летит на большой скорости в сторону трибун, но потом резко меняет траекторию и устремляются в противника.

Рассчитывал расправиться с жирдяем так же, как получалось ранее с лысым. Но…

— Уф! — громко выдохнув, и нелепо присев на корточки, Афанасьев вдруг подпрыгивает метров на пять в высоту, уклоняясь что от огурцов, что от золотой ложки. С грохотом приземляется у меня за спиной.

Вот тебя и сила Речной лягушки, чёрт её дери…

Но, что самое удивительное — как он понял, что моя самонаводящаяся ложка нацелена на него? Он точно никак не мог её увидеть, и, скорее всего, не увидел, и отпрыгнул так далеко, чтобы она его не задела при любом раскладе.

Без знания о том, на что способен мой артефакт, он бы не предпринял такой шаг. Но откуда же ему об этом известно?.. Неужели лысый рассказал, или кто-то из его друзей? Потому что остальные не могли обладать этой информацией.

Ладно, сейчас это неважно.

Терять времени Афанасьев не стал и, как только приземлился в паре тройке метрах от меня, тут же задействовал «природный огонь». Подняв свои толстые руки в мою сторону, выпустил из них целый пламенный шторм.

Стена из ярко-красного огня полетела на меня, и не было никакого шанса от неё убежать. Настолько огненное поле получилось широким.

Остаётся — только гасить.

Взмахнув золотой ложкой аки волшебной палочкой, покрываю себя в плотный овальный кокон из борща. Защитное поле бурлит и переливается разными оттенками красного вокруг меня.

Ш-ш-ш-ш-ш!

Раздаётся громкий шипящий звук, когда стена пламени сталкивается с моей защитой. Пробить её, ожидаемо, не получилось. В тех местах, где природный огонь соприкоснулся с борщом, он тут же потух. Но оставшиеся всполохи полетели дальше, и пропали лишь в тот момент, когда добрались до конца арены.

Там их встретил энергетический барьер, специально активированный для защиты зрителей.

Улыбаясь, гляжу на уже разгневанного Афанасьева. Должно быть, он возлагал большие надежды на природный огонь, дарованный ему кольцом Рагнара. Но… грозное оружие не пережило встречи с борщом. Такова злая ирония.

Ну, ещё и физика.

Ведь борщ — это жидкость, а она на раз тушит собою пламя любой мощности.

— Как дела? — задаю идиотский вопрос Ярославу, чтобы разгневать его ещё сильнее. Ну а что? Врага — его же оружием, как говорится.

— Пошёл к чёрту! — вопит он и медленно приближается ко мне. — Ты ничтожество, Баринов, и всегда им оставался. Твой нищий род скоро вымрет, и ничего с этим не сделаешь. Можешь радоваться секундным успехам, но в перспективе — ты точно проиграл!

Продолжаем психологическое давление?

Только на этот раз тактика немного сменилась. Если сначала Афанасьев пытался надавить на мою испорченную годами ранее репутацию, то теперь акцентировал внимание на проблемах рода.

Как будто бы ищет ту самую болевую точку, что уязвит меня.

Способ, безусловно, хороший, но… на меня не действует совершенно. Чтобы меня ранили хоть чьи-то слова, я должен перестать быть собой.

— То есть, ты уже признаешь, что проиграл дуэль? — с ехидством гляжу на жирдяя.

— Идиот, да я не…

Бам!

Посильнее замахнувшись, кидаю ложку прямо в Афанасьева. Она летит очень быстро, так как не отвлекается на смену траектории, и поэтому уклониться от неё предельно сложно. Тем более учитывая то, что жирдяй нехило запыхался: его лицо покраснело и покрылось потом, одышка стала слышна даже с расстояния пяти-шести метров.

Ложка врезается в наспех воссозданный перед Афанасьевым деревянный столб, сбивая тот с земли.

— Чёрт! — вскрикивает Ярослав, когда созданная им же хреновина падает рядом с ним, задевая пятку.

За это время я уже успел сократить с Афанасьевым расстояние и подбежать к нему. Замахиваюсь усиленным кулаком и бью ублюдка по животу. Успеваю заметить его вспученные глаза, и в следующую секунду он отлетает от удара назад.

Жирное тело шлёпается о землю и раскидывает в стороны руки, закрывает глаза. Казалось бы — противник повержен. С трибун долетает гвалт, люди кричат во всю мочь. На большом экране светится отёкшая рожа Афанасьева, сменяясь моим горделивым лицом.

Но, не теряя бдительности, я медленно подхожу к противнику, держа наготове золотую ложку. Слова Яны о хитрости жирного ублюдка отзываются в мыслях, поэтому и не спешу праздновать победу.

— ХА! — Афанасьев неожиданно распахивает глаза, а вместе с ними и рот. Рот, из которого в мою сторону устремляется пылающий огнём, лягушачий язык.

Ух ты ж ни хрена себе!

Впрочем, к чему-то подобному я как раз и готовился. Поэтому, не растерявшись, превращаю ложку в нож, покрывая его поверхность борщом. Как следует размахиваюсь и, присев, бью точно по языку.

Отсекаю его где-то на середине, и пылающая колбаска, свернувшись в спираль, приземляется неподалёку.

— А-А-А-А-А! — от боли начинает верещать Афанасьев. И вот теперь — максимально искренне. Ему действительно больно, и нет здесь никакого притворства. Ещё бы, ведь когда тебе отрезают язык — это то ещё удовольствие.