Как много я еще хочу сказать. Как мало могу написать. Руки совсем не чувствуют, а телепатические силы на написание уже иссякают. Все, что я имел, я отдаю вам, Александрин. С тобой свяжется нотариус. Не противься ничему. Это ничтожно малая плата за отобранное детство. Это ничто по сравнению с вашей утратой.

Пожалуйста, не плачь сейчас. Твоих слез я не заслужил. Помнишь? Смерть — это только начало!

Я люблю тебя.

P.S. Передай мои извинения Антуану.

Твой дедушка».

Листок выпал из моих ослабших рук и, уткнувшись лицом в подушку, я зарыдала. Мое сердце разбилось на множество осколков. Моя душа умерла внутри. Это неправильно! Так не должно быть! Он не мог умереть!

Я поднялась и принялась колотить кулаками подушку, швырнула ее на пол, пнула телепатоколяску, опрокинула стулья, схватила со столика горячий шоколад и запустила в стену. Только наблюдая, как лениво ползут по светлым обоям коричневые разводы, тяжело дыша, я поняла, что гнев ничего не изменит. Пискнули датчики фета Барского — разнервничался. Я исправила последствия своей истерики и извинилась, словно он мог понять. Хотя, видимо мог. Но из-за болезни смотрел стеклянными глазами в померкший экран телепатовизора и улыбался. Болезнь Торкинсона. Улыбчивая убийца. Чтоб ей пусто было неизлечимой!

Чем дольше я смотрела на улыбку фета Барского, тем больше понимала, что хочу запомнить Оуэна таким. Счастливым. Но как же я боялась его увидеть!

Вышла из палаты, не понимая, где нахожусь и что происходит. Лоби стояла под дверью. Не знаю, как давно, но в нужный момент оказалась рядом. Взяла меня под руку и молча повела. Это хорошо, потому что я понятия не имела, что следует делать.

— Тан и Альби там…

Эмоции пока дремали. Осознание еще не пришло. Лишь безмолвные слезы обожгли глаза. Так сильно, что пришлось зажмуриться. Распахнула ресницы, позволив соленым каплям скользнуть вниз. Я не чувствовала ног, просто шла в комнату, где фет Сайонелл встретит вечность.

Альберта, заметив меня, тут же бросилась ко мне на шею, рыдая в голос. Тан стоял внешне спокойный, с идеально прямой спиной и смотрел перед собой. Его глаза едва заметно блестели. Вот только он ни за что не надел бы сшитый на заказ костюм, не найдись в его сердце силы, чтобы простить деда.

— Фетрой Марк Гай прибудет через час, — озвучила Лоби. — Фет Сайонелл подписал отказ от поддержания жизни искусственно, но до распоряжения фетроя мы ввели его в глубокий стазис.

В таком люди могут лежать годами. Но он требует колоссального количества энергии.

— У меня четкие распоряжения. Подготовить его к последнему путешествию должна ты, Ланни, — подруга положила ладошку мне на плечо и мягко сжала. Я кивнула. Потому что сама хотела это сделать. Так будет правильно.

— Оставьте нас, пожалуйста.

Вскоре все вышли, и в светлой комнате прощания стало необычно тихо.

Он лежал на столе в больничной пижаме и улыбался. Его любимый деловой костюм, тот, что был сшит на заказ и в котором он ходил на балет, висел рядом на подставке. Я молча, в полной тишине постояла несколько минут, просто наслаждаясь счастливой улыбкой на худых губах. Моя фея-крестная. Мой свет. Моя надежда. Мой дедушка.

Бережно сняла с плечиков костюм.

— Запомни, Александрин, костюм — лицо мужчины. Когда у тебя появится мужчина, уверен, это будет достойный молодой человек, передай ему эти слова. У вас может не быть много одежды, но хороший костюм, сшитый на заказ, должен быть всегда. Носить его следует с достоинством, с прямой спиной и гордо поднятой головой. Поверь, это поможет стать успешней. Внешний вид сильно влияет на внутренний настрой. А от внутреннего настроя зависит все остальное!

Прижала к сердцу пиджак и отложила в сторону. Сняла мягкую белоснежную рубашку, которая едва уловимо пахла бергамотом.

— Моя жена всегда смотрела на меня с теплотой и любовью, застегивая пуговицы. И делала она это каждое утро. Как сейчас помню ее последний взгляд… Мы не можем быть готовы к смерти, Александрин. Потому должны дышать жизнью полной грудью. Пить любовь дорогих нас людей и дарить ее в ответ!

— Сейчас я смотрю на вас с теплотой и любовью, — прошептала сквозь слезы, застегивая на груди Оуэна перламутровые пуговички. — С любовью, которую вы заслужили. Я не знала другого дедушки. Но тот, которого узнала, любви достоин. Мы оба ее достойны!

— Галстук — исключительно женская работа. Одного взгляда на мужчину достаточно, чтобы понять, есть ли у него женщина.

— Разве?

— Женские руки завязывают узел по-особому. Мягче, нежнее. Это не объяснить механически. Это только почувствовать сердцем… Иди сюда, я научу тебя, чтобы потом, когда у тебя появится любимый мужчина, ты помогала ему в этом.

— Вы тоже мой любимый мужчина, — шелковый галстук скользнул по вороту белоснежной рубашки. — И я с большим удовольствием помогу вам в этом.

Аккуратно завязала узел, расправила ткань, пригладила, улыбаясь сквозь слезы. Не могу поверить. Просто не могу. Все это казалось каким-то дурным сном. Он лежал румяный, одетый в костюм, словно задремал. Казалось, сейчас его веки дрогнут, поднимутся, и он посмотрит на меня строго. «Я же просил не плакать, Александрин!». А я кинусь ему на шею, и сердце будет стучать быстро-быстро, не в силах поверить, что все это оказалось неправдой.

Но его веки не поднимались. И мне следовало это принять.

Я молча сидела какое-то время, пытаясь смириться с новой реальностью, но не смирялось. А затем из коридора послышалась ругань. Я выглянула и наткнулась на любопытнейшую картину: Лоби и Альби обороняют дверь, а Тан скалой стоит перед фетом Дорским и не дает ему пройти.

— Что случилось?

— Это срочно. Вас вызывает Ред Кайли Майнхатстофф, — сообщил Дорский.

И планшет мне протянул. Мой, между прочим. И почему фет Дорский знает, где мой планшет, а я нет?

— Глава Лисмен Эколоджик?

— Временный управляющий, — поправил он, продолжая держать планшет.

— Фета Сайонелл, прошу, дайте мне пару минут, я сам все объясню.

— О! Так он на линии, — я прошла мимо ребят и приняла планшет. — Я поговорю с ним.

Взяла и снова скрылась в комнате для прощаний. Устроилась в белоснежном кресле, рядом с кушеткой, на которой лежал Оуэн, и слабо улыбнулась в камеру:

- Здравствуйте. Извините, что так получилось. Чем я могу вам помочь?

— Прошу прощения, что звоню в такой момент…

— Да ничего страшного, — в этот раз улыбнулась куда охотней, чем очень удивила собеседника.

— Фет Сайонелл поставил вас в известность на счет правопреемства и нашего текущего проекта с восстановлением пустыни?

— Э-э…

— Плохо, — выдохнул мужчина. — Я сейчас кратко, очень кратко введу вас в курс дела, потому что в данную минуту за этой дверью триста великородных из Конгресса очень ждут моего решения, которое без вас я принять не имею права.

— Э-э…

Да. Это самая умная мысль, что пришла мне в голову.

— Фет Сайонелл некоторое время назад выкупил Лисмен Эколоджик. После его смерти наследницей компании являетесь вы. Формально, у меня карт-бланш на принятие решений, но наиболее важные по уставу следует согласовывать с владельцем контрольного пакета акций. Так вот сейчас решается судьба нашего главного проекта по освоению пустыни. Как вы знаете, человечество — вирус, заразивший экологическую систему земли, и два тысячелетия назад мы нанесли сокрушительный удар по ее иммунной системе. По сути, можно сказать, мы убили землю. Ученые, как один, твердят, что ничего вернуть нельзя и нам остается ютиться в рамках дистриктов. Но наши исследователи из Лисмен Эколоджик уверены, что можно осуществить перезапуск иммунной системы планеты, чтобы она сама справилась с неизлечимой болезнью — губительными ветрами. Наша планета — удивительный организм. Мы имеем здоровые семена почти всех цветов, трав и растений. Все, что нам остается — нажать кнопку перезагрузки. Мы планируем действовать в три этапа: высадить зеленое кольцо прямо на границе с куполом, переработать песок за куполом в землю на протяжении нескольких километров, увлажнять и ухаживать, по мере возможности, за первыми живыми растениями пустыни. Мы дадим возможность природе сделать свое дело естественным образом. По нашим прогнозам через десять лет произойдет адаптация, и пустыня начнет восстанавливаться. Еще через сотню лет нам вовсе не понадобятся защитные барьеры.