«Лучше займитесь делами дистрикта, а не слежкой за подданными».

Ответ пришел почти мгновенно, но я гневно выключила планшет, даже не желая читать великогадскую писанину. Нашелся тут! Еще будет диктовать с кем и когда мне встречаться! Подняла взгляд. Максимилиан смотрел напряженно и задумчиво.

— Что вас связывает?

— М?

— Это ведь был Хартман? Что связывает тебя с правящим?

— Один очень неудачный день, в результате которого он посчитал, будто я принадлежу ему.

— А это так?

— Макс, — панибратское обращение как-то само вырвалось, но мужчина не возражал.

— Я не из тех мужчин, что ревнуют по поводу и без. Но и не из тех, кто навязывается и позволяет играть с собой. Я привык открыто выражать свои чувства. Ты мне нравишься, поэтому скажи сразу, если мое внимание тебя не интересует.

Ого. Вот к такой постановке вопроса я была не готова, поэтому ответила предельно честно:

— Мне хорошо и уютно с тобой. Ты ведь знаешь, как действуешь на женщин.

— Как?

Не смогла сдержать улыбку, а взгляд сам опустился в полупустой бокал, на дне которого плавали островки подтаявших взбитых сливок.

— Волнующе.

Ну вот что это за свидание, когда каждые несколько минут кто-то мешает? Как оказалось, мешал все тот же.

— Простите, фет Ронхарский, вам попросили передать бумаги от фетроя.

На стол легла черная папка с золотым гербом Хартманов, выбитым на обложке. Один из немногих случаев, когда применяется бумага — вызов на поединки. Я знаю, что скрывается внутри черной папки. Все это знают. Поединки между великородными не редкость. Но конкретно вот этот меня очень волновал.

— Не открывай.

— Ты знаешь, что я не могу. Особенно теперь.

— А что изменилось?

— Ты дала мне шанс, — улыбка Максимилиана, необычно живая, трогательная, на фоне лежавшего перед ним смертного приговора выглядела пугающе. Только бы Хартман не опустился до низости и не предложил поединок до полного поражения. Полное поражение — смерть противника.

— Я забираю этот шанс!

— Не верю, — довольная улыбка в ответ.

Мужчина уверенно открыл папку, напряженным взглядом пробежался по тексту. На последних строчках крылья его носа дрогнули, глаза сузились, а губы стали тонкой линией. Что там такое? Может, откажется? Но нет. Макс принял у ожидавшего официанта ручку в золотом корпусе и поставил широкий росчерк. Захлопнул и передал обратно.

Мы проводили официанта взглядом и молчали. Тишина стала давящей, пугающей. Ветер тревожно свистел и бился о телепатический барьер, отражая мое настроение, мягко стучали приборы о фарфор, а в груди колотилось сердце. Что творят мужчины вокруг меня? Все с ума посходили. Злость поднималась с новой силой.

— Что там?

— Не нужно тебе это знать.

— Когда?

— Ландрин.

Я резко поднялась, сжав в руках салфетку и постаралась произнести, как можно мягче:

— Благодарю за обед. Но я опаздываю на работу. Не провожай. Я найду выход.

Тем не менее он поднялся, помог надеть жакет, передал сумочку. Захотелось отрезвить его. Ну ладно Великогад, у него голова в заднице аркха, но Макс вроде похож на нормального мужика. Неужели не видит, что делает? Придала своему голосу максимальную жесткость и отчеканила:

— Это верх глупости устраивать поединок за женщину, которая сама не понимает, чего хочет ее сердце. Надеюсь, это заставит тебя трезво посмотреть на ситуацию со стороны.

Уголки его губ дрогнули.

— Мое решение не изменится, даже если ты выберешь его.

Знает. Он знает о моих метаниях и, тем не менее, все равно будет биться о стену под названием Харви Хартман. Тогда, быть может, дело вовсе не во мне?

— В таком случае, я отказываюсь тебя понимать.

Тем не менее, расставаться на такой ноте не желала, потому, привстав на цыпочки, я поцеловала Максимилиана в щеку, получив в ответ объятия. Эта мимолетная ласка, трогательное тепло грело меня всю дорогу до больницы, где уже ждали не менее теплые васильковые глаза Оуэна Голда.

— Простите, что задержалась! — заявила с порога, проходя в палату и располагая свои вещи на стуле. Знаю, должна была сначала переодеться в рабочую форму, а вещи убрать в шкафчик, но мне хотелось поскорее увидеться со своим… другом отца. С ниточкой, которая связывает меня со счастливым детством.

— Я рад, что ты хорошо провела время!

Приподняла бровь, тем не менее, обняла фета Сайонелла и расположилась в кресле возле его кровати.

— Ноосфера. СМИ работает невероятно быстро! — в подтверждение он достал планшет и показал мне фотографии нашего с Максимилианом обеда. Заголовки красноречиво гласили: «Даст ли Хартман задрать пачку своей шлюхи?», «Следующая солистка «Взрослые тоже верят в сказки?». «Взрослые тоже верят в сказки или сказки только для взрослых: что связывает пустышку и великородного постановщика?»

Я скривила нос и закатила глаза. То-то в трене на меня пальцем показывали и хихикали. Ладно, хоть присутствие рейгвердов, с которым я уже неизбежно смирилась, отгоняло чрезмерно агрессивно настроенных, с позволения сказать, фанатов.

— А почему вы все еще в постели и не одеты?

— Сегодня мы никуда не пойдем, дорогая, — он выключил планшет и убрал его в сторону. Сердце дрогнуло, но Оуэн поспешил накрыть мою ладошку своей. — Не переживай за старика. Вчера было слишком много волнений, нужно прийти в себя. Кроме того, мы и здесь найдем, чем заняться.

Вот тут он прав! Нам есть, что обсудить, кроме того, я хотела попросить Лоби разместить телепатовизор на потолке у фета Барского. Жалко мне старика…

— Я тогда быстренько переоденусь и вернусь!

Только оказавшись в раздевалке, поняла, что работаю не в больнице, а в серпентарии. Коллеги шушукались и шипели за спиной, а королевская кобра по имени Марта даже яд пускать пыталась:

— Знала бы, что говно этого старикашки путь наверх, я бы за ним не только убирала!

— Увы, он не нуждается в том, в чем ты, без сомнений, мастер, — ровно ответила на ее выпад, стягивая с себя платье.

— Как же! Шмотки ты явно не на свои сбережения купила. Да и с фетроем с его подачи познакомилась! Кем надо быть, чтобы публично изменять правящему!

— Мной? — застегнув халат, я нагло улыбнулась. Лоби, хоть официально и держала нейтралитет, делая вид, что очень занята отчетами, сдавливала улыбку.

— Идиоткой! — фыркнула Марта и, тряхнув копной черных волос, выползла из кабинета, а вслед за ней выползли и другие змеи. Но те не ядовитые. Так только, пошипеть могут, не привлекая к себе внимания.

— Ну, не всех жизнь умом наделила, — ответила сама себе и закрыла шкафчик.

— У меня уши едва не отвалились, — отодвинув планшет, Лоби усмехнулась. — Ты, мать, звезда! Рассказывай, как докатилась до такой жизни?

— Не поверишь — понятия не имею, — плюхнулась на стул перед ее рабочим столом и сложила на столешницу локти. — Я с Хартманом случайно столкнулась. А Макс он такой…

— Да помню я, как ты пришла сюда, вся сияя, словно новенький волар! И что, Венероликий?

— Почем мне знать? Я игнорирую его сообщения, — открыла планшет, чтобы удалить последнюю не открытую ТМС-ку от фетроя, но ее не оказалось. Вообще вся наша короткая переписка исчезла. Вот тебе новости. — Кажется, теперь у нас взаимный игнор. Кстати! Я пришла тебе передать просьбу фета Барского.

Подруга приподняла бровь и однобоко улыбнулась.

— Давай повесим над его потолком зорыча? У него же мозговая активность сохраняется, скучно же мужику!

Лоби пожала плечами:

— Пустая это затея, но мне ничего не стоит. Я распоряжусь.

— Спасибо! И по поводу того, что ты видела…

— Это не мое дело, Ланни. Я живу не первый год. Да и на этой должности научилась вовремя закрывать глаза и уши. Решишь поделиться — обсудим, я поддержу, если нет — это меня не касается.

— Тебе кто-нибудь говорил, какая ты отелепатительная?

— Муж. Каждый день.

— Язва! — послала ей воздушный поцелуй и оставила жутко серьезную фету Мирианскую разгребать административные вопросы.