«По-моему, ты слишком часто мои романы грызёшь».

«Бывает, каюсь. Колются, заразы, аж до слёз иногда, и непотребств всяких много, но и погрызть-то знаешь как охота? И потом заявлять, какую нынче ерунду пишут, не чета прежним авторам, а ещё лучше переводным. Вот у них настоящие приличные романы, безо всяких там любовей».

«Классиков тогда попробуй, — посоветовала я угрюмо. — Или малый справочник травника. Там точно никаких любовей не найдёшь».

«Не-е, это не так интересно», — Вит голову от тарелки поднял и облизнулся.

«Кстати, Витька, Эйден — не мой», — напомнила я справедливости ради.

«Значит, хватай, пока не убежал. Один вон, уже свалил в дали голубые, рассвета не дождавшись, посему хоть этого не упусти».

«Я уже жалеть начинаю, что не оставила тебя Колину на поругание… тьфу, точнее, на вызволение».

И что когда-то в порыве откровенности поведала фамильяру всё как есть.

Ладно, с подружками да за бутылочкой вина ошибки молодости обсудить, но хранителю эта информация к чему?

Правильно, ни к чему.

Но истину эту нехитрую я осознала лишь через год, когда Витька попытался достать меня намёками на прискорбное отсутствие в моей жизни мужчины.

«Наивные фантазии милого Кола явно не выдерживают столкновения с реальностью. Вот скажи на милость, что он предполагал делать с Радушкой после чудесного спасения её из лап злокозненного Стражича? Вернуть даму под крышу отчего дома и продолжить тайные встречи в беседке? Затащить её в ближайший храм, а дальше что-то там про шалаш в нирване? Или папеньке в благодарность за спасение дщери надлежит выдать молодым достаточное содержание и своё отцовское благословение? Я вчера весь вечер за ними наблюдал: Рада с Колином общается и впрямь как с другом, как она с Олли болтает, так и с ним. Не кокетничает, глазки не строит, почти не выделяет и всё внимание мне достаётся».

Нечто подобное я предполагала: вряд ли Радана столь наивна, чтобы не понимать разницы между собой и помощником садовника. Уж что-что, а правильно воспитанные леди всегда помнили, где они и где люди куда менее знатные.

Между тем застольная беседа плавно перешла от Эйдена к предметам куда более приземлённым и нейтральным. Радана сообщила, что после завтрака Вит — вот диво дивное! — обещал покатать её по саду, и пригласила всех желающих присоединиться к прогулке. Правда, желающим поучаствовать в оздоровительном променаде предстояло топать своими ножками, ибо верховых животных в цитадели не держали. Витька же собирался везти на себе исключительно Радану, она, дескать, столь грациозна, стройна и легка, что наверняка весит не больше пёрышка. Как по мне, так комплимент сомнительный, но кто я такая, чтобы спорить? Равно как и напоминать, что кое-кто обычно негативно относился к идее исполнения главного назначения ездового зверя. Олли от приглашения отказался, я тоже. Покончив с завтраком, мы разошлись.

А около спальни поджидал сюрприз.

Облачённый в чёрную униформу голем застыл скульптурой перед дверью и пришёл в движение, лишь когда я приблизилась на расстояние вытянутой руки. Медленно повернулся ко мне и с почтительным полупоклоном подал маленький серебряный поднос с белым прямоугольником конверта.

— Это мне? — зачем-то уточнила я, хотя и так понятно, что передать послание искусственное создание может только адресату.

Голем склонил лысую голову, подтверждая.

— Благодарю, — я забрала конверт и голем, выпрямившись, пошёл прочь.

Я повертела конверт в руках.

«Тёмной ведьме Инарин Трой».

И всё. Ни марок, ни обратного адреса, ни вообще каких-либо лишних подписей, а та, что есть, старательно выведена идеальным каллиграфическим почерком, по которому поди угадай, кому он принадлежит.

Я прошмыгнула в спальню, внимательно изучила конверт со всех сторон, убеждаясь в отсутствии магических следов и всяких неожиданностей неприятных, и только потом вскрыла. Вытряхнула сложенный листок бумаги, развернула, пробежалась глазами по столь же идеальным обезличенным строкам.

«Желаете узнать подробности сделки, некогда заключённой между лордом Ризантом и Стражем? Тогда ожидаю вас сегодня, за час до полуночи, на галерее, ведущей в покои Олли. Приходите одна, без человека, фамильяра и Стража Эйдена. Уповаю на ваше стремление к осторожности и конфиденциальности, в противном случае беседа не состоится. Знайте, что в этой истории оставила свой след некая небезызвестная вам ведьма, и в ваших интересах выяснить правду прежде, чем она станет известна Стражам».

В собственном стремлении к осторожности я как-то сомневалась, зато отправитель совершенно точно желал остаться анонимным. Ни подписи под незатейливым посланием, ни даже инициалов.

Перечитав письмо, я изучила уже лист бумаги, просмотрела его на свету и проверила на магические следы. Создала светляка и предельно аккуратно подержала лист над пульсирующим огоньком, стараясь не поджечь бумагу ненароком. Тайные послания, написанные невидимыми чернилами, не обнаружились, равно как и следы. Бумага, кстати, хорошего качества, белая, чистая, чуть шероховатая. Явно не первый попавшийся под руку листок схватили.

Я дёрнула сонетку.

— Чем могу помочь, энни Трой? — осведомился невидимый дух-дворецкий.

— Не будете ли вы так любезны подсказать, откуда взялось это письмо? — я потрясла сложенным листком.

— Не могу знать, энни Трой.

— Разве вы как дворецкий не должны знать обо всём, что происходит в цитадели?

— Обычно так и есть, энни Трой. Но на сей раз мне неизвестно, откуда и от кого поступило указанное вами послание.

— Его доставил один из ваших големов.

— Минуту, энни Трой.

На протяжении всего означенного срока я стояла возле прикроватного столика, над которым находилась жёлтая лента сонетки, озадаченно таращилась в потолок и пыталась сообразить, надо ли мне задать ещё какие-то уточняющие вопросы или просто ждать.

— Ни один из големов, состоящих на службе в цитадели, не доставлял вам этого письма, — наконец отрапортовал дух тоном ровным, не выражающим ничего в частности.

— Как это возможно? — растерялась я.

Големы — идеальные слуги. Они не устают, не болеют, не нуждаются в перерывах и перекурах, им не надо есть, пить и спать. У них нет внутренних органов, их невозможно ранить или убить, только уничтожить источник магической силы, поддерживающей в искусственных созданиях жизнь. Големы выполняют лишь то, что велит им их создатель или хозяин, никогда не прекословят и не оспаривают приказ, каким бы тот ни был. Их нельзя обмануть или подкупить, они не станут делать ничего, что противоречило бы командам хозяина и возложенным на них обязанностям. Поэтому всё вместе звучало вдвойне странно: всевидящий дух-дворецкий не знает, как ко мне попало это письмо, а передавший его голем никак не мог его собственно передать.

— Ни один из големов не получал приказа доставить вам письмо, энни Трой. Соответственно, ни один из големов его не доставлял.

Занятно-то как.

— Благодарю и на этом, — надеюсь, дух поймёт, что засим беседа окончена.

— Тёмных ночей, энни Трой.

— Да уж… и вам, — пробормотала, опускаясь на край постели.

Ладно, начнём с элементарного.

Кто мог прислать письмо? Тот, кто знает не только о давней сделке, но и что тёмная ведьма Инарин торчит в цитадели уже вторые сутки. Тот, кто может отдать приказ голему и при том не поставить духа-дворецкого в известность. И кто попадает в список подозреваемых?

Правильно, Стражи.

Однако какой резон Эйдену или даже мальчишке Олли встречаться со мной тайком, в ночи? Ради торжества правды? Ой, сомнительно. Хотели бы — рассказали сразу, без игр в анонимов и страшные секреты. Им же проще, изложили кратенько, в чём суть, и на выход указали, кто вы, мол, такие, чтоб в дела могущественных Стражей иной стороны вмешиваться? Да и Олли вроде гляделся честным, открытым малым, и наверняка выложил бы всё, как есть, если бы знал.