Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Во-вторых, в крещении Руси и характере всего русского христианства ярко проявляется как раз то главное, на что просто приходится обратить внимание: на Руси очень быстро, за какое-нибудь столетие, вырастает какая-то причудливая собственная версия православного христианства.

И вообще совершенно все, что заимствует Русь, упорно и незаметно, словно бы само собой, изменяется и переделывается, порой вплоть до полного наоборот.

Есть такое понятие — дистанционное обучение: когда ученик вообще не видит учителя, а учитель ученика и обучение проходит по книжкам, конспектам и выполнению заочных письменных заданий. Это даже не заочное обучение, при котором ученик все-таки нечасто, но является на сессию, слушает лекции и общается с профессурой. Это еще дистанционное. Если говорить о его качестве, то специалисты говорят, что пять заочников — это один очник. А пять дистантников — это один заочник.

Ну так вот, Русь воспринимает импульсы от центров цивилизации дистанционно. И от Западной, и Центральной Европы, и от Скандинавии, и от Византии — далеко. Из Византии вроде и импульс посильнее, и сама Византия поближе, но и из нее — все очень и очень дистанционно. И от других центров цивилизации вроде бы попадают разные идеи, вещи, монеты, способы обработки земли и выделки кожи. И они тоже принимаются.

Русь не единственная часть славянского мира, которая непосредственно имеет дело с кочевым степным тюркским миром. Славян в бассейне Дуная, к югу от Дуная завоевывали и авары, и тюрки-болгары, давшие имя славянскому народу.

Скорее уж Русь разделяется на две неравные части, на юг и юго-запад, — бассейн Днепра, лесостепь, постоянно имеющий дело со степняками. Юг, открытый влиянию со стороны Великой степи, тюркской скотоводческой цивилизации. И север, где тюрок-степняков если и видали, то разве что мирных торговцев или членов посольства. Страны южных славян если завоевывали, то целиком. Русь оказывается разделена этим неодинаковым историческим опытом.

На экологические различия — северный и южный тип ведения хозяйства — накладывается еще и разный исторический опыт.

А Северо-Западная к тому же оказывается в ряде культур, которые на научном жаргоне называют иногда циркумбалтийскими (от латинского «циркум» — вокруг). Получается — вокругбалтийскими.

Циркумбалтийская Русь

Вроде бы, все понятно. Циркумбалтийские культуры — это те, которые лепятся вокруг Балтики. Те, для кого Балтийское море — это свое, внутреннее озеро. Циркумбалтийские страны — это Швеция, Финляндия, Российская Федерация, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Германия, Дания. Однако в число тех, кого считают циркумбалтийскими народами, удивительным образом не попадают ни немцы, ни поляки, ни русские. Наверное, это народы очень большие, в жизни которых Балтийское море играет не особенно большую роль.

Новгородская Русь, русский северо-запад сформировался в качестве циркумбалтийского варианта русской культуры. И оказался, разумеется, в теснейшей культурной связи с лидером циркумбалтийских стран — Скандинавией. Может быть, даже имеет смысл назвать этот вариант «скандинавской Русью»?

Насколько тесно связан Новгород со Скандинавией и как сильно отличается в этом смысле север от юга Руси, показывает забавная история 60 — 70-х годов XX века. Тогда в Ленинграде (в городе Великого Ленина!) объявились вдруг (страшно подумать… Кто бы вы думали?) неонорманисты!

Говоря откровенно, быть норманистом действительно несколько стыдно. Примерно, как быть нацистом. И только одним я могу объяснить желание ленинградских археологов натянуть на себя зловонные одежды норманистов (пусть даже «нео») — это желание как раз позлить, пораздражать лишний раз официальную науку и с нею вместе — весь советский дубовый официоз. Надо признать, что вели себя эти молодые ученые (дяденьки средних лет, от 25 до 40) примерно так, как школьники того же времени, объявлявшие себя, к ярости педсовета, нацистами. Потому что назвать себя неонорманисты могли бы и каким угодно другим именем, — несравненно более приличным и не вызывающим мрачных исторических ассоциаций.

Дело в том, что эти молодые археологи отстаивали тезис: в сложении цивилизации Древней Руси скандинавы играли огромную, и притом положительную роль! Неонорманисты ссылались на раскопки в Старой Ладоге, на южном берегу Ладожского озера, в Новгороде, Пскове и, конечно же, в Гнездово.

В культурном слое всех названных городов влияние Скандинавии прослеживалось однозначно. В культуре Новгорода тоже хорошо заметно многое, что объединяет его со Скандинавией. И вечевой строй, очень похожий на скандинавские народные сходки — тинги. И обычай организовывать молодежные ватаги ушкуйников.

Ушкуйники появились в 20-е годы XIV века и оставили о своих торгово-разбойничьих экспедициях примерно такую же память, как и варяги, и норманны. Ушкуйники (от слова «ушкуй» — речное парусно-весельное судно) двигались по рекам, проникая в бассейн Волги и Камы. В 1360 захватили город Жукотин на Каме. В 1366 году захватили Нижний Новгород, перебив там татарских и армянских и (что греха таить?) часть русских купцов. В 1371 захватили Кострому и Ярославль. В 1375 году разбили войско костромичей, захватили Кострому, Нижний Новгород и доплыли до Астрахани, где, наконец, были разбиты татарами.

В середине XIV века они открыли и тоже, естественно, ограбили Великую Биармию — на территории современной Перми.

Впрочем, новгородцы отнюдь не брезговали и морским разбоем, порукой чему хотя бы сделанные в Бремене ворота храма Софии Новгородской. История, прямо скажем, разбойничья, вполне в духе эпохи викингов. Потому что новгородцы, вообще-то, планировали разграбить шведский город Сигтуну, — как раз для того, чтобы спереть эти ворота. Но оказалось, что ворота уже похищены эстами и эсты уже возвращаются домой с воротами. Новгородцам, естественно, пришлось отнимать ворота именно у эстов, и вот они, эти немецкие ворота, красуются в храме Софии, вызывая удивление, даже раздражение своей совершеннейшей чужеродностью.

«Вот видите?! — торжествовали неонорманисты. — Ушкуйники есть — те же варяги-норманны. Скандинавских вещей в культурном слое полно. Значит, было влияние, и очень сильное!»

Противники неонорманистов, почтенные московские ученые, были категорически против какого-то там скандинавского влияния на Русь. «Разумеется, влияние было! — ничуть не отрицали мэтры. — Было, но очень, очень незначительное». И мэтры совершенно справедливо ссылались на то, что ни в Киеве, ни в Чернигове, ни в Муроме, ни в Ростове не было никаких таких ушкуйников и вообще никаких обычаев, напоминающих Скандинавию. И что раскопки этих городов тоже никаких признаков влияния Скандинавии не обнаруживают. Вот влияние степи — это пожалуйста.

С московскими археологами полностью соглашались коллеги из Киева, не находившие никаких следов норманнского влияния в культурных слоях Галича, Львова, Переяславля.

Что это доказывает? Только одно: что неонорманизм — совершенно справедливая система представлений для Северо-Западной Руси. Но что она же совершенно неадекватна для Юго-Западной Руси. Потому что на северо-западе скандинавское воздействие было, и сильное, а на юго-западе этого воздействия не было или оно ощущалось крайне слабо.

Так, еле уловимый ветерок.

Но это — Новгородская Русь, северо-запад. А Киевская Русь, юго-запад, дистанцирована даже от такого сомнительного центра цивилизации, как Скандинавия. Киевщина поневоле имела дело не с самими цивилизационными центрами, а с их окраинами. Не с Римом и Италией, а с Германией и Польшей. Не со Скандинавией, а Новгородом. Не с Багдадом и Самаркандом, а с Шемаханским ханством на берегах Каспия. Исключение составляет все-таки Византия, и не случайно. Ее влияние все же сильней. Но после нашествия монголов и с Византией Киевщина взаимодействует слабее, чем с Сербией и Болгарией.

Получается, что славянский мир благодаря огромности занимаемой им территории изначально оказывается разорван между несколькими центрами развития цивилизации.

29
{"b":"85519","o":1}