Пусть мужики любят помещиков. Ах, не любят?! Перепороть!

И сейчас в основном это так. Россиянин или охранитель – и тогда никаких перемен! Вернуться в социализм – и ни-ни!

Или он сторонник прогресса, развития, человек динамичный и активный, но тогда, за редким исключением, убежденный сторонник американо-европейского пути развития и отказа от национального наследия.

Ну так вот: мы не обречены ни на одну из этих крайностей. Нам нет ни малейшей необходимости заимствовать демократию, европейский тип развития в Америке. Это – тоже часть нашего наследия; не меньшая часть, чем традиция политического сыска, преследования за убеждения или пресловутого коллективизма. Если в жизни россиян были такие общества, как новгородское, кто сказал, что это никогда не может повториться?

У меня было много причин написать эту книгу. И среди прочих я хотел показать своим соотечественникам ту часть нашего наследия, которую изо всех сил скрывали от нас тираны и XIX, и особенно XX столетия.

Уверен, что это заметно, но на всякий случай сознаюсь: книгу я писал откровенно с националистических позиций.

Только я был националистом Руси, а не москалей, и патриотом Руси, а не Московии, вот и все.

Большая часть резких оценок, возмущений, протестующих слов вызвана во мне как раз любовью к своему народу и убеждением, что он заслуживает лучшей судьбы. В конце концов, это детей моего народа московиты привязывали к матерям перед тем, как швырнуть с моста в Волхов. Это мой народ в Смоленске московиты выморили голодом, лишь бы не дать ему вернуться домой, в Великое княжество Литовское. Это первопечатник моего народа Иван Федоров бежал из Москвы во Львов, потому что в Москве православных теснили хуже, чем в Речи Посполитой. И это славную историю моих предков скрывали от меня большую часть моей жизни.

И не надо. Бога ради, путать Божий дар с яичницей, грешное с праведным.

А из этого следует, что русский вовсе не обречен быть азиатом. Вовсе не сидит в нем татарин, который вылезет наружу, только поскреби русского. Это глупое и подлое вранье.

С тем же успехом из вас может вылезти оборотистый купец, член магистрата в Полоцке или Витебске, русский шляхтич или бойкий новгородец. Русские вообще невероятно пластичны. Если уж непременно нужно искать пресловутую национальную специфику, она, пожалуй, именно в этом. Русские веками жили в невероятно разнообразной стране, от субтропиков до субарктики, от Камчатки до Прибалтики. Есть русские оленеводы и русские виноградари, русские моряки и русские таежники. И все это у них как-то получается.

Так же мы веками сидели между разными цивилизациями, и русский татарин с ублюдочной кличкой Малюта выл и размахивал саблей в сотне верст от того места, где русский поляк Николай Радзивилл, европейский русский вельможа, вытягивал ноги к камину своего замка. Мы легко можем быть очень разными.

Русский человек НЕ обречен бежать в стаде бесхвостых двуногих собачонок очередного тирана.

Русский человек НЕ должен отказываться от личного успеха для процветания государства. Более того – такой отказ с его стороны будет величайшей глупостью, а его народу не принесет ничего хорошего.

Русский человек НЕ обязан строить огромную империю, кого-то завоевывать и покорять. Он может это все ДЕЛАТЬ, а может и НЕ ДЕЛАТЬ.

Другой разговор, что декларации здесь не помогут.

Народу дается не по тому, что он заявляет, а по тому, что он делает. Ищущий – обрящет, и жизнь обычно щедро дает то, чего мы хотим на самом деле. Хотим демократии? Будет демократия. Хотим севрюги с хреном? Получаем севрюгу, а вот демократии – хрен.

Народ всегда получает то, за что он готов умирать. Это может показаться чрезмерным, вычурным, какой-то лживой красивостью, диким преувеличением. Но жизнь показывает на тысячах примеров – это так.

Римская империя ничего не смогла сделать с христианами. Веками, поколениями русские люди хотели империи. Так хотели, что готовы были умирать за нее… Ну вот мы ее и имеем. Довольны? Счастливы?

Веками, поколениями русские люди не были готовы умирать за свободу, за свои права. Для них само сочетание слов «умирать за свободу» означало войну с внешним врагом, и только. А вот за свои собственные – не за корпоративные, не за государственные, а за свои личные – права, за них россиянин не был готов бороться, и уж тем более – умирать. Чаще всего ему казалось это просто диким – умирать за то, чтобы иметь какие-то права. Это британцы пели национальный гимн со словами: «Никогда, никогда, никогда Англичанин не будет рабом!». А мы не пели ничего подобного.

Но вот мы ее и не имеем, свободы, а нашей судьбой, нашей страной распоряжается мафия. Мы ведь не были готовы умирать за то, чтобы распоряжаться сами собой.

Сегодня мы имеем то, за что готовы были умирать вчера. Завтра мы будем иметь то, за что готовы умирать сегодня. Но в любом случае мы, собственно говоря, вообще ни на что не обречены и сами выбираем собственную судьбу. Сейчас. В настоящий момент. Вот и все.

У каждого – своя Европа и Азия, и выбор совершает каждый сам и делает его в своей душе. Я могу представить это образно. Представьте, что вы стоите на проселочной дороге, только что выйдя из леса. Утро, не вполне рассеялся туман, в лесу поют птицы. Большая развилка дороги. Огромный камень с надписью: «Налево пойдешь… Направо пойдешь…».

Кстати, нигде в мире нет больше этого мифологического образа – развилки и камня с надписью. Есть что-то глубоко русское, российское в этом образе разных дорог, необходимости принять решение. Случайно ли именно у нас сформировался этот образ, если веками, поколениями страна жила в положении выбора?

Стойте. Думайте. Решайте. По-моему, слева, на западе, играет скрипка, летит по нотам легендарный полонез. Справа тоже звуки: какие-то дикие вопли. Не обязательно думать, что непременно кого-то режут. Может, это запорожцы пишут письмо римскому папе или канцлеру ФРГ, упиваются любимой фекально-генитальной тематикой. Может, вцепились друг другу в бороды Аввакум и Никон.