Мы оказывается в плохо освещенном просторном помещении и, главное, пустом. Хотя раньше оно явно не было таковым, если судить по стоящим в разнобой стульям у стен и небрежно сложенному оружию на полках в шкафу напротив них. Но не это привлекло меня сильнее всего, а мишени у дальней стены.

— Ну что? Попытаешься подстрелить мою задницу?

Я замираю, открыв рот и уставившись на мужа.

— Ч-что?

Дима идет к шкафу с оружием и берет с полки первый попавшийся пистолет.

— Если хочешь, я дам тебе одну попытку, — проверяет заряжен ли он, берет пачку патронов и возвращается ко мне. — Но только, если сможешь попасть в мишень или сделаешь меня в стрельбе. Можешь сама выбрать условия.

Мои брови взлетают вверх, после чего прищуриваюсь.

— Это заведомо проигрышное пари.

— Ты не дослушала до конца, — Дима протягивает мне пистолет. — Сначала у тебя будет урок от меня лично.

— А кто сказал, что ты научишь меня правильно стрелять? — забираю пистолет. Тяжелый. Холодный, только кое-где согретый пальцами.

— Я не настолько коварен, — Дима усмехается и идет к мишеням. Мне ничего не остается, как последовать за ним. Пол скрипит с каждым нашим шагом, но никто не обращает на это внимание. Пистолет оттягивает руку. Я замираю у нарисованной белой краской на полу черты. Несколько кругов разных размеров, помещенных в один большой, на квадратном ватмане висят на спине, а также сложены стопочкой на полу. Дима срывает похожую на решето мишень и заменяет ее на другую. После чего возвращается ко мне и становится рядом.

— Готова? — его горячее дыхание обжигает, и я невольно веду плечами.

Даже не надеюсь на то, что моя реакция останется незамеченной. Но Дима ничего не говорит, и я ему благодарна.

— Зачем все это? — смотрю на мишень, чувствуя его за спиной. Он не прикасается ко мне, но я все равно не могу сосредоточиться. Дыхание учащается, руки дрожат, а сердце стучит так сильно, что я чувствую его на кончиках пальцев.

— Доверься мне, — голос мужа звучит глухо и вызывает волну мурашек, — в последний раз.

Я замираю. Снова. И кажется, перестаю дышать. Что?

Хочу обернуться, но Дима прижимается ко мне и обхватывает мои запястья, поднимая их.

У меня столько вопросов, что я едва разбираю его следующие слова:

— Сосредоточья на мишени.

Руки не слушаются, перед глазами все расплывается, я снова пытаюсь повернуться, но Дима сжимает мои руки и не дает пошевелиться.

— Ева, — его голос строгий, — сосредоточься. Ноги на ширине плеч, — он легко ударяет по моим ботинкам с внутренней стороны моих туфель, и я немного отшагиваю. — Молодец, а теперь целься. Смотри через прицел прямо в середину мишени.

Дима дает дельные указания, но мои тело словно окаменело. Он не желает слушаться, как и разум, в котором крутится всего один вопрос: «Я не ослышалась?».

— Нажимай на спусковой крючок, — говорит Дима прямо мне на ухо, — только приготовься, у пистолета есть отдача.

— Дима…

— Ева, стреляй!

Да, твою же мать! Сосредотачиваюсь на мишени и нажимаю на крючок. Громкий хлопок оглушает, в ушах звенит, но отдачи я почти не чувствую — Дима слишком крепко держит мои руки.

— Я не буду оправдываться, — его голос прорывается сквозь звон, но все же я могу разобрать слова. — И просить прощения тоже не буду. Слова ничего не значат.

Закрываю глаза. Не хочу слышать. Не могу… Но и остановить его не могу…

Дима забирает пистолет, перезаряжает его, а я так и стою на месте, не шевелясь. На этот раз даже не вздрагиваю, когда чувствую, как он снова обхватывает меня и вкладывает мне в ладони пистолет.

— Знаю, что мои действия причинили тебе боль, просто я не догадывался, что настолько сильную. Ты же знаешь, что я не особо чувствительный человек, — Дима сильнее сжимает мои руки и сам наводит пистолет. — Стреляй!

Глаза сами распахиваются, и я нажимаю на спусковой крючок. Мне уже все равно, куда попаду, лишь бы это поскорее закончилось. Но Дима, кажется, не собирается останавливаться.

— Молодец, — он усмехается мне в ухо, прежде чем отойти от меня. — Давай сама.

— Дима, — я не двигаюсь.

— Стреляй, Ева, — он заводит руки за спину и смотрит на мишень.

Да, блин!

Я поворачиваюсь лицом к стене, смотрю на мишень и стреляю сразу несколько раз. Даже не пытаюсь рассмотреть, куда попала, потому что знаю, что прямо в центр.

— Ты что-то от меня скрывала? — брови Димы медленно ползут вверх. — Мне стоит беспокоится за свой зад?

— Ты забыл, кто мой отец? — намеренно игнорирую последний вопрос, как бы мне не хотелось сделать мужу больно, стрелять я в него не собираюсь.

— Такое забудешь, — Дима поворачивается ко мне и, наконец, смотрит мне прямо в глаза. Тьма в его глазах завораживает. Хочется, как раньше, потеряться в ней, но что-то держит меня снаружи. Будто между нами появился барьер. — Дай мне две недели. Я заключу сделку с шейхом, а потом отпущу тебя… если захочешь.

Ты когда-то любил меня?

Вопрос, который я так и не задала. Он мучает меня последние несколько дней. Даже то, что я знаю ответ, не помогает. Всегда есть «а вдруг», но потом вспоминаю, что папа отдал меня Диме и надежда испаряется, а через какое-то время вновь возрождается.

Дима, как и обещал, после полигона вернул меня в дом своих родителей — к Лизе и шейху. Сам внутрь не зашел. Он вообще старался не смотреть на дом. Просто попросил меня встретиться через несколько дней. Не знаю, почему я согласилась. Ведь знала, что условие «помоги мне с шейхом, и я тебя отпущу» единого яйца не стоит. Дима не смог бы меня удержать, даже если бы захотел. Точно не тогда, когда Лиза на моей стороне — она позвонила мне трижды, пока мы были на полигоне. Я не слышала звонков только потому, что телефон стоял на беззвучном. И подозреваю, если бы я не перезвонила «вовремя», за мной была бы отправлена поисковая бригада.

Но не только Лиза меня искала.

Сообщение «у тебя неделя» с незнакомого номера висело в уведомлениях. Я его сразу же удалила, но пристальный взгляд от Димы, который даже оторвался от дороги, все-таки заработала.

С тех пор, с этого номера я получила три сообщения — по одному каждый день.

«Есть новости?»

«Ты что-то нашла?»

«Почему ты не отвечаешь?»

Я несколько раз серьезно подумывала о том, чтобы заблокировать этот номер, но в последний момент палец замирал над экраном. Это ведь я втянула Артема в противостояние с Димой. Не могу же я оставить все, как есть. Понятное дело, что в сделку между шейхом и минобороной я вмешиваться не собираюсь. Уже достаточно того, как меня использует Дима лишь бы заполучить ее. После доброты со стороны Лизы и покровительства, который предоставил мне Абду, я чувствую себя виноватой, выходя в холл и понимая, что Дима меня ждет в машине.

Лиза, когда узнала, что я согласилась на еще одну встречу с Димой, одарила меня таким одновременно удивленным и осуждающим взглядом, что я невольно покраснело. А понимание того, что я помогаю ввести в заблуждение ее мужа, только добавило груз вины на мои плечи. Но отменять встречу с Димой я не стала. Возможно, потому что надеялась, что все-таки узнаю хоть какую-то информацию, которая поможет понять, почему он позволял мне жить в иллюзиях по поводу нашего брака. Или я просто хотела убедиться, что смогу жить без него. Два года все-таки оставили отпечаток на моей душе.

Поэтому я в черном мини-платье и на каблуках под незаинтересованные взгляды охраны выхожу из особняка. Дима стоит, прислонившись к джипу в черной шелковой рубашке и черных джинсах. Как только дверь распахивается, он отрывает взгляд от телефона, кладет его в карман и осматривает меня с ног до головы. Наверное, удача на моей стороне, потому что я не спотыкаюсь, спускаясь по лестнице и даже ногу не подворачиваю, пока иду по подъездной дорожке. И учитывая, что все это время Дима не отрывает от меня глаз, моя ровная походка и прямая спина действительно заслуга высших сил.