По-другому я свой дар объяснить не могла.

Естественно, детство прошло, и больше о своих талантах я никому не рассказывала.

Мама, как всегда, оказалась права. Это было опасно. Да и чревато.

У нас же на всё один диагноз – шизофрения! Срочно лечить!

Я не без оснований боялась оказаться в психбольнице.

Но про свои таланты не забывала, развивала их понемногу.

Вот так и выросла волшебницей недоучкой.

Из тяжёлых воспоминаний меня вывел громкий сигнал проехавшего мимо автомобиля.

На землю упали первые капельки дождя. Чтобы не привлекать к себе внимания, накинула капюшон летней куртки на голову и поспешила домой.

Дождик усиливался.

Вокруг меня в сумерках мельтешили люди.

Кто-то раскрывал зонтик, кто-то бежал по лужам до ближайшей остановки или магазина, боясь промокнуть. А я смело вышагивала по тротуару, оставаясь сухой. На меня привычно никто не обращал внимания. Казалось бы, ливень на улице, а в магазин заходит девушка в совершенно сухой куртке.

Думаете, кто-то это заметит?

Нет!

Разве что дети, но их привычно никто не слушает.

Я быстро поняла, пока ты молчишь о своей уникальности, никто её и не заметит.

Довольно улыбаясь, я, наконец, дошла до своей улицы и свернула в родной двор. Пройдясь по бордюру, чтобы не промочить ноги, зашла в подъезд.

Мимо прошли соседи сверху и пробурчали приветствие. Я ответила тем же.

Иногда было даже обидно. Вот живёшь ты такая особенная, а никто этого не видит. Не знает. И не потому, что ты это как-то уж тщательно скрываешь, а потому как дела до тебя никому нет.

И только маленькая девочка вдруг тебе шепнёт: “ Тётя, вы фея!”

Хотя, какая я тётя?! Девятнадцать недавно исполнилось.

Открыв пустую квартиру, по привычке прошептала: “Мама, я дома”

Ответом мне была тишина.

Мамочки не стало год назад. Попала в аварию. Умерла мгновенно. Водителя, что сбил её на пешеходе, так и не нашли. Время прошло, и об этом все забыли.

Все, кроме меня.

Я, как прежде, приходя домой, забывалась и звала её.

Тяжело вздохнув, прошлась по коридору и включила свет.

За окном было уже совсем темно.

День подошёл к концу.

Разувшись и сбросив куртку, я прошла в зал и, рухнув на диван, включила телевизор. По новостям снова трындели об акциях. Что-то у них там упало, скорее всего, опять рубль. Затем появился усатый дядя и принялся вещать о подъёме в сельском хозяйстве. И так у него всё складно звучало. Так воодушевляюще, что позавидовала я сельским жителям.

В деревню, что ли, перебраться и как зажить?!

Но последующие криминальные новости разрушили все иллюзии. Ан нет, и там проблем хватало.

Пощёлкав каналы, остановилась на мультиках. Самое безобидное, что ещё можно посмотреть. Сделав звук громче, поплелась на кухню. Включила электрический чайник и открыла банку растворимого кофе. Приготовив кружку, с нарисованным на ней знаком близнецов, села на табурет.

Квартира оживала и наполнялась звуками.

За окном моросил дождь. Потянувшись рукой, открыла холодильник и достала оттуда кусочек покупного торта.

Да, мамы уже нет, но традиции остались.

Щёлкнул чайник.

Насыпав в стакан кофе, разбавила его водой и бросила три кусочка сахара. Помешивая, всё поглядывала на запотевшее стекло.

Душу сковала неясная тревога.

А может быть, это просто тоска и скука.

В моей жизни так давно ничего не менялось, что я начинала ощущать себя одинокой старушкой, доживающей свой век в четырёх стенах. Я бы и кошку завела, да только жалко было животинку. Я ведь днями на работе, а она тут будет сидеть на этом подоконнике, голодная, ненаглаженная, и ждать.

Нехорошо это.

Выпив кофе, доела торт, размазав остатки крема по блюдцу.

По-хорошему, нужно было поужинать, но настроения не было. А значит, и аппетита. Да и готовить откровенно лень.

Где-то в недрах холодильника скрывалась за рыбными консервами любительская колбаса и кусочек сыра. Так что будет перед сном у меня бутерброд.

Им и отужинаю.

Ну а сейчас я решила, что горячая ванна с пенкой и музыкой мне просто необходима. Муторный был какой-то день. Хотелось смыть его тревожность и отчистить разум от чужих эмоций.

Скидывая на ходу одежду, захватила в спальне наушники и достала из кармана куртки телефон.

Вода медленно набиралась, создавая рябь на поверхности.

Забравшись в пенку по самый подбородок, заткнула уши и врубила на всю мощь любимые треки. Обычно я отдавала предпочтение мелодичной музыке, но сегодня мне хотелось чего-нибудь эдакого с басами и ударными.

Расслабившись под ор тяжёлого рока, ощутила неясное жжение на пальце. Поднеся руку к лицу, сообразила, что чешется под кольцом. Я, вообще, редко его снимала и дискомфорта оно ещё ни разу не вызывало. Стащив перстень, осмотрела кожу на пальце. Всё было в порядке, ощущение зуда мгновенно исчезло. Недоумённо пожав плечами, снова надела украшение.

Не прошло и пары секунд, как кожу ладони словно огнём обожгло.

Да что такое!

Сев ровнее, я снова сдёрнула мамино колечко. Она отдала мне его в день совершеннолетия незадолго до своей смерти. Это был единственный подарок отца. Красивый широкий золотой перстень с красным рубином. Может, настоящим, хотя, возможно, и имитация.

Не проверяла.

Я всегда была равнодушна к украшениям.

Жжение прекратилось. Приподняв бровь, я пыталась сообразить, что к чему.

Правда, теорий, объяснивших такие странности, не возникало.

Устало выдохнув, привстала и, потянувшись, просто положила кольцо на раковину.

Потом разберусь.

Снова удобно устроив голову на бортик ванны, подгребла побольше пены и лёгким щелчком большого и среднего пальцев заставила воду не литься.

Эх, мне бы палочку волшебную и крылышки. Таких бы дел наворотила.

Улыбнувшись сама себе, прикрыла глаза, вслушиваясь в рёв музыки в наушниках.

Он нарастал, я почти физически ощущала его. Словно холодная волна прошлась по лицу и рукам, что были не в воде. Сообразив, что ощущения больно реалистичные, открыла глаза, а заодно и рот.

От удивления и шока.

Выше раковины, выходя прямо из кольца, разрастался огромный чёрный смерч, который стремительно заполнял собой всё пространство и без того маленькой комнатки.

Этот странный тёмный потусторонний столб уже упирался в потолок и ширился, грозясь поглотить всё вокруг.

Замерев как мышь, я судорожно решала: выпрыгивать из воды и делать ноги, по-скорому, или всё же затихариться в пене и сделать вид, что меня нет.

Что я потонула или, вообще, русалочка неместная.

В ванне поднялся ветер, скидывая все баночки с полок вниз. При этом я отметила, что не слышу звуков падения.

Пока лихорадочно соображала, чтобы это значило, смерч замедлился и подсобрался. Сквозь его тьму и двери толком видно не было. Перегнувшись через бортик, поняла, что драпать уже не вариант: там всё было черно и коврика с барашками не видать. И неясно ещё что будет, когда я туда наступлю. Вдруг там и пола нет.

И тогда конец: и мне, и тем барашкам.

– Что за чёрт, – ругнулся кто-то совсем рядом.

Сглотнув, я подняла голову и уткнулась взглядом в мужика, стоящего в моей раковине и упирающегося плечами и головой в потолок.

– Здрасте, – приветствие как-то само вырвалось помимо моей воли.

Разинув рот шире, я оценивала габариты "дяди". Два метра и не меньше. Стройный, но широкоплечий. Весь затянут в чёрное – от армейских ботинок, которые не вмещались в мою скромную раковину, до странного плаща, похожего на рыцарский. Да и штаны будто из мягкой кожи. Поднимаясь выше, упёрлась взглядом в лицо канализационного джинна.

Красив и высокомерен.

Завис тут у меня под потолком статуей, рукой от лампочки, что светит в левый глаз, прикрывается. А выражение лица такое, словно сама королева Великобритании ко мне на чаёк заглянула.