– А что ты в них пытаешься отыскать? – заинтересовалась Эша.

– Да так. Мало ли. Пригодятся, – уклончиво ответил Грав. – Вот как сейчас!

Они дошли до заброшенных складов, на задворках которых грудами мусора валялись накопленные годами ящики. Грав протиснулся, и, сдвинув небольшую плиту, поманил Эшу.

– Это лаз в городские каналы. Из него мы переберёмся в старые туннели.

Бист лез первым. Колодец уходил вглубь так глубоко, что дна было не видно. Эше даже показалось, что лестница в приюте Маан и то короче, чем бесконечные ступени на изнанку Аббарра.

– Ты не шутил про обитателей? – спросила Эша, спрыгнув на камни тоннеля.

На всякий случай Грав подстраховал Эшу и ответил:

– Не в этот раз. Но моё средство от головы всегда наготове!

– Распугаешь всех шариками из крысиного помёта? – словно не замечая торчащий из-за спины биста меч, ехидно улыбнулась элвинг.

– Лучше!

И Клыкарь похлопал по висящему на поясе топору. Металл блеснул, поймав свет из люка.

Эша ответила на улыбку приятеля, и, сняв перчатку, вызвала небольшой лиловый огонёк. Силы постепенно возвращались, пламя всё ярче разгоралось на руке, отражаясь в глазах Клыкаря.

– Ну вот, всё как в старые добрые времена! – улыбнулся Грав. – Можно двигать.

Огонёк засиял ярким лиловым светом, освещая на дюжину шагов пространство впереди.

Над головой тянулись трубы. Иногда сверху падал тусклый свет, пробиваясь через решётки люков. Тоннели были на редкость приветливые, и, привыкнув к сумраку, Эша сделала пламя менее ярким.

Они прошли кварту часа, прежде чем Клыкарь остановился.

– Посвети тут, – попросил бист, указывая на стену.

– Ты же и так видишь в темноте почти как днём! – удивилась Эша.

– Моё зрение тут не поможет, а волшебный огонёк в самый раз.

Эша поднесла пламя, свет выхватил покусанные временем каменные блоки. Грав взял руку элвинг в районе локтя и стал водить, словно фонарём, внимательно разглядывая камень за камнем.

– Вот, видишь? – обратился он к успевшей заскучать элвинг.

Эша пригляделась, на одном из блоков проступили мерцающие узоры.

– Почти пришли к спуску, – сообщил Грав. – А если пойти направо, то…

– Давай поторопимся, – нахмурилась Эша. – А экскурсию ты мне потом устроишь.

– Договорились.

Они прошли немного вперёд, и внезапно Грав исчез. Эша моргнула. Мгновение назад он был рядом, а теперь она стояла одна посреди тёмного тоннеля. Элвинг сделала пару шагов, и тут что-то вцепилось ей в руку. Хватка была сильной, рывок неожиданным. Эша выхватила кинжал, но её руку тут же перехватили.

Огонёк погас, и Эша очутилась в темноте, с руками в тисках.

– Испугалась? – засмеялся Клыкарь, сверкнув глазами, и разжал руки. – Я с тобой справился даже с закрытыми глазами.

– Совсем спятил? – зашипела Эша, потирая запястья и вызывая пламя. – А если б я тебя Бездной шарахнула?

– Не шарахнула же.

– Потому что знала, что это ты.

– Ага, ага, как же, – Грав лыбился, крутя в руках кинжал элвинг. – Симпатичный ножичек, с дракончиком, всё таскаешь прошлое с собой. Вот только кто-то слишком плохо с ним управляется.

Эша злобно стрельнула глазами.

– Тебя поранить не хотела.

– Угу, угу, поверил. Как ты собираешься одолеть Пожирателя, Птичка?

Грав протянул кинжал рукоятью вперёд. Эша, фыркнув, убрала оружие.

– Как-нибудь одолею. Не твоё дело, – огрызнулась она.

Эша понимала, что ведёт себя как ребёнок, но не могла справиться с переполнявшими её досадой и злостью…

– Не дуйся, – развернулся Грав и пошёл по узкому коридору. – Будешь себя хорошо вести, покажу тебе пару приёмов. Вижу, что без меня ты совсем размякла, утратила дух приключений! Летаешь, поди, на кайрине и попиваешь ванильную лимру через соломинку?

Эша фыркнула снова и оглядела практически незаметный поворот, в котором прятался бист. Видимо, это был тот самый проход на нижний уровень.

Шагов двадцать вперёд, снова поворот, затем долгий крутой спуск по истёртым ступеням. Наконец они оказались в старых тоннелях Аббарра.

– Ух ты! – присвистнула Эша и тут же пожалела: эхо унесло её слова в темноту, отразив несколько раз.

– Да, древние строили с размахом. Можешь не бояться, тут нас стража не услышит. Но лучше не шуми: вдруг услышит кто-нибудь похуже белых псов.

Тоннель больше напоминал улицу. Ширины хватило бы на то, чтобы разъехались две гружёные телеги. Эша посмотрела вверх. Потолок тонул во мраке. Сделать искусственное освещение – и не отличишь от одного из ярусов Рока. В голове всплыла картина того, как она впервые оказалась в городе-скале. Подумать только, прошло больше пяти оборотов, а кажется, словно было вчера и в то же время будто не с ней!

– Держись ближе, – предупредил Грав. – И слушай внимательно.

Клыкарь вынул нож и постучал по плитам, затем, подцепив, отодвинул один из блоков. Внутри оказался тайник. Достав из ниши фонарь, бист вставил в него капсулу, похожую на те, что Торден вживил в крыло грифона.

Фонарь мигнул и разгорелся, разгоняя тьму.

– Твои огоньки нам ещё пригодятся, Птичка. Береги силы.

Эша погасила пламя и хотела надеть перчатку, но Клыкарь остановил её:

– Лучше и вторую сними: никогда не знаешь, какие тайны скрыты на дне колодца.

Эша удивлённо приподняла бровь, но спорить не стала.

– А всё-таки, зачем ты изучаешь эти тоннели? И схроны тоже все твои?

Бист, помолчав, ответил:

– Если я тебе расскажу, то придётся тебя убить. А мне бы этого очень не хотелось. Так что пошли. Отсюда недалеко уже.

Эша шла рядом с Клыкарём. Время от времени она слышала писк потревоженных светом и незваными гостями грызунов, а иногда капанье воды.

– Откуда тут вода? – пробурчала Эша.

– Аббаррцы каждый день потребляют воды столько, сколько Мэй не видела за тысячу лет.

Эша кожей ощутила насмешливую улыбку Клыкаря.

– Слышала сказку про водяного дракона, Птичка? Давным-давно, когда Мэй была прекрасной юной девой, а не высохшей злобной старухой, она полюбила прекрасного принца-дракона.

Клыкарь кашлянул и понизил голос:

– Так или иначе, все принцессы влюбляются в драконов. Да ведь, Ашри?

И не дожидаясь ответа или тычка в бок, бист продолжил:

– Дракон тот парил, сливаясь с синим небом. Сильные крылья не знали усталости весь день, и лишь на краткий час он спускался вниз. А юная Мэй тайно любовалась им, сидя в тени Энхар и сплетая венки из луговых цветов. Однажды дракон заметил девушку и восхитился её красотой. Ну, дальше, как всегда, они полюбили друг друга. И думаю, даже не раз, – Грав оскалился. – Но небо не отпускало лазурного дракона. И день за днём Мэй ждала его возвращения, всё чаще заглядываясь на огненное солнце, что золотом горело на небе.

Час с любимым с каждым разом казался всё короче. Время как вода утекало из рук, как песок неудержимо сочилось сквозь пальцы. И пока дракон парил в небе, тут, на земле, прекрасная Мэй сохла по нему. Листья на деревьях желтели, трава жухла, цветы вяли. Огонь, что прежде любовью горел в груди девушки, разрушающим жаром выплёскивался наружу, губя всё вокруг. Но каждый день возвращался дракон, кольцами обвивался вокруг Мэй, тушил её гнев и утолял жажду страсти. И вновь оживали цветы, пели птицы и густым ковром зеленела трава. Но каждый раз всё сильнее был гнев Мэй, и всё труднее возлюбленным было справиться с разлукой. И всё чаще огонь небес манил Мэй.

Однажды утомлённый дракон уснул на коленях любимой. Мэй пела ему, гладила могучие лазурные крылья. Неожиданно чёрная мысль накрыла её. Одним движением, острым пламенным ножом она отсекла оба крыла и откинула прочь. Мёртвые крылья, упав, рассыпались острыми осколками. Кости пронзили землю, и стали клыками гор, поймав Мэй в клетку. От боли предательства пробудился дракон и взревел: «Я парил в небе, собирая крупицы росы, превращая их в любовь и отдавая тебе. Всё для того, чтобы ты всегда оставалась молодой и прекрасной. Мы могли бы провести вместе вечность, но твоя жадность всё погубила». Но его слова не тронули почерневшее сердце Мэй. Она лишь с презрением смотрела на бьющегося на земле дракона, что без крыльев больше напоминал ей червя.