Уртан снова покосился на некромантку. Та, обхватив колени, сидела на дерюжке, которую он разложил на земле для них обоих. Из широких рукавов куртки выглядывали маленькие руки с худыми запястьями. Остриженные до плеч волосы намокли, потемнели и курчавились ещё больше обычного. Серые глаза невидяще уставились на огонь. Поза была напряжённой, и Уртану пришло в голову, что девушке, наверное, холодно… Но он знал, что Миена не просто так отодвинулась к самому краю подстилки, оставив между ними небольшое расстояние, и что стоит ему сделать попытку сесть поближе — сожмётся, как ёжик, а то и вообще уйдёт.
— Почему ты считаешь, что Лекир Литесский не убивал Лиуса? — вдруг спросила девушка.
— С чего ты взяла, что я так считаю? — ушёл от прямого ответа Уртан, отметив про себя, что теперь Миена безбоязенно говорит об этом.
— Ты спросил про Оклегон, не свалили ли там убийство короля на некромантов — тоже. Значит, думаешь, что так поступили здесь. Ты не боишься моей магии. И относишься ко мне не как к хладнокровной убийце, несмотря на то, что… сам знаешь.
— Да, — сказал Уртан.
— Так почему?
Плотник вздохнул.
— Арбес Белый всегда боялся некромантов. На его стороне были северные маги, которым не доверял Лиус — я это знаю, потому что Кантея, моя невеста, была из семьи таких магов. Но, в отличие от них, придворные интриги её не интересовали, как и власть в Рикване. Несколько магов смогли победить одного некроманта. Казнь была тайной, редким свидетелям сказали, что говорить… убедили… А обычные вистанцы, которые, как и наш нынешний король, всегда боялись и не доверяли некромантам, только того и ждали: когда их спустят, как цепных псов. В итоге Арбес стал королём, и народ любит его, потому что он един с ними в ненависти к некромантам, он фактически разрешил вершить над вами расправу; клан северных магов занял при дворе тёплое местечко, получив влияние на магов столицы, а там и всей страны. Они убили сразу несколько зайцев. Все довольны… кроме, собственно, вас. Мне всё это не нравится, но я всегда заботился, в первую очередь, о себе. А в тюрьме мне сидеть не хотелось. Но идти дальше против своей совести… это оказалось сложнее, чем я думал. Тем более, ситуация становилась всё тяжелее. Взять одну только Землю Зги…
— Что такое Земля Зги?
Миена непонимающе посмотрела на него, и Уртан чуть не присвистнул.
— Как давно ты вылезла из Оклегона? Я не думал, что в Вистании есть хотя бы один человек, который не знает о Земле Зги.
— Я не знаю, — холодно отозвалась она.
— Несколько некромантов из «Марги»… про «Маргу»-то ты знаешь?
— Да, — коротко отозвалась Миена. Слишком быстро, как бы надеясь, что тема не получит своего продолжения.
— Так вот, несколько некромантов думали устроить что-то вроде штаба в Лесе Зги.
— Это где?
— Если смотреть по карте, то отсюда получится мериков тридцать к востоку.
— Ясно. И?
Некромантка слушала его с неослабевающим вниманием. Учитывая, что она только что узнала неприглядную правду о своих родителях, её любопытство немного походило на сумасшествие. Казалось, она запрятала куда-то в себя неприятную правду, и боится дотрагиваться до неё даже мысленно, не говоря уже о том, чтобы вести об этом разговор.
— Их рассекретили, и отправили в погоню несколько десятков первоклассных магов. Вышел страшный бой, лес был стёрт с лица земли полностью, осталось одно пепелище… Это случилось в середине зимы, но там до сих пор какие-то магические аномалии, и говорят даже, что человек не может продержаться на этой земле дольше нескольких часов — силы его очень быстро иссякнут, и он свалится замертво. Растения там тоже не растут, животные не забредают — даже птицы облетают проклятое место стороной…
— А некроманты? — спросила Миена. — Они выжили?
— Я точно не знаю… — Уртан немного смутился. По правде говоря, он мало интересовался всем, что происходило за пределами Перелеса. — Но вроде перебили всех. Хотя и со стороны магов-противников были большие потери…
— Это невозможно, — сказала она. — Перебили всех? Даже если их мало, а противников — сколько-то там десятков…
— Ловцы и те, кто за ними стоят, очень продвинулись в своём деле, — просто объяснил Уртан.
Миена отвернулась.
— Значит, всё ещё хуже, чем я думала, — сказала она. — Пока я прохлаждалась, пока занималась своими делами, умирали мои товарищи по несчастью… Прав был мой однокурсник — это война, а на войне никого не щадят.
— Да, но в эту войну необязательно ввязываться всем, — заметил Уртан, с интересом разглядывая девушку. В ней чувствовался стержень, целеустремлённость, которая всегда необъяснимо привлекала его в людях. Особенно в женщинах… Собственно, Кантея была такой же. Только её стихией во всех смыслах был огонь. А этой — холод.
— Почему из всех магических искусств ты выбрала именно некромантию? — спросил Уртан. — Я ведь знаю, как это происходит: дар даётся магу с рождения, а Источник он уже потом выбирает сам.
— Нет, склонность к Источнику тоже по большей части определяется врождёнными способностями, — возразила Миена. — Маг выбирает только Маромир.
— Так почему ты выбрала именно Маромир?
— Некроманты — самые сильные маги, — ответила Миена. Её голос звучал негромко, и слова с трудом различались в шелесте дождя и треске веток в костре. — Я хотела быть самой сильной.
— Зачем?
— Потому что нет ничего страшнее беспомощности.
Она полезла в сумку, которую не снимала с плеча даже сейчас, сидя у костра, и достала два странных предмета, размером и формой напоминавших детские кулачки. Уртан пригляделся: это оказались вырезанные из дерева цветочные бутоны. Светлые, покрытые лаком, они поблёскивали в свете костра и, казалось, сами излучали тепло.
Помедлив, девушка протянула их Уртану на раскрытой ладони.
— Что это?
— Я заколдовала эти бутоны так, чтобы знать, угрожает ли опасность моей маме и брату, — объяснила Миена. — Видишь, они светлые и даже слегка светятся. Это значит, что с моими близкими всё в порядке. Там, в Оклегоне, чары ослабли, и я чуть с ума не сошла. Думала, что-то случилось… Мне всегда казалось, что если бутоны почернеют, я быстро доберусь до Приречья и спасу свою семью. Потому что могу это сделать. Теперь — могу. Даже если мне противостоят маги — я всё равно сильнее… Поэтому я и стала некроманткой. Это было наперекор материнской воле. Я просто знала, что должна так поступить, и мне плевать было, отлучат меня от дома, или нет…
— Отлучили? — спросил Уртан.
Миена пожала плечами.
— Нет… Но после того, как я отправилась в Порог, я была там всего пару раз. И встречи наши проходили отнюдь не тепло… Мне было плевать. — Она резко сомкнула пальцы, и деревянные бутоны брякнули в её ладони. — Я привыкла за те несколько месяцев, что провела дома после смерти папы, до начала учёбы… Они винили меня в том, что случилось. Не в лицо, но… я чувствовала: никто не рад, что выжила именно я, а не Малка или отец. Мама срывалась по любому пустяку. Однажды бросила в меня полено, когда я не уследила за курицами: одну из них съела лиса. У меня потом голова кружилась, я вообще работать не могла. Позже я выяснила, что это называется сотрясением мозга… Думаешь, она сожалела о том, что сделала? Нет. Только продолжала говорить о моей бесполезности… И тогда я решила, что пойду в некромантки. И никто больше не сможет у меня на глазах убить тех, кто мне дорог.
Уртан вздрогнул после этих слов, и девушка, испуганно взглянув на него, замолчала.
— Ты, когда была без сознания, один раз почти очнулась и позвала кого-то по имени, — сказал он. — Какого-то Роиса. Это твой брат?
Она ответила не сразу:
— Нет. Неважно, кто это.
Уртан с удивлением увидел, что румянец от жара костра на её щеках стал ещё ярче и понял, что в тему лучше не вдаваться.
— Я слышал, что Гронс взял чужой заказ, — сказал он. — А потом он просто исчез… Ходили слухи, что его убили, но я не вдавался в детали. Мне самому тогда было около двадцати, я только-только начал вникать в азы ремесла. Мы с твоим отцом пересекались всего несколько раз. Он всё хотел уехать к морю… Говорил, мол, жду, когда дети вырастут… Я знал, что он что-то отдаёт семье, но часть откладывает для себя. На мечту… Не могу сказать, что такой подход мне нравился, но в остальном Гронс был неплох.
