Однако ждать, когда она будет «проходиться», Миена не стала. Стараясь не выдать себя ни едином звуком, она быстро двигалась вдоль заборов, не спеша выходить на открытое пространство. Да, пускай она отвела глаза возможным преследователям и сделала глуше собственные шаги, но Миена сейчас была отнюдь не в том положении, чтобы полагаться на собственную магию. Непонятно, сколько продержится заклинание, энергией для которого послужила такая ненадёжная жертва. Да и про долг Маромиру не стоит забывать…

Некромантка бежала через поле во всю прыть, обернувшись только на опушке леса. След в след за ней никто не мчался — но не факт, что её не видели. Скорее, скорей… Миена бросилась в гущу деревьев, и замедлила шаг только тогда, когда почувствовала лёгкое сопротивление воздуха: это собственные чары воспринимали её как «свою», включая в клочок пространства, куда не было хода чужим людям. И ещё Аряне — но именно поэтому девчушке и было велено не ходить дальше старой раздвоенной сосны, чтобы не заблудиться и не потерять дом. Впрочем, Аряна, ещё не полностью отойдя от ранения, вообще совалась на улицу редко, предпочитая заниматься хозяйством или чтением Миениных книг.

Вбежав в сени, Миена сразу расстегнула пальто: пока бегала, стало жарко.

Аряна сразу поняла, что что-то случилось. Фонарь выхватил из темноты встревоженные глаза, девочка встала с табуретки, на которой поджидала хозяйку дома.

— Боюсь, наследила я… — выдохнула Миена. — Если повезёт, то сегодня они не поймут, что я была там, и не пойдут за мной. Но они уже здесь, Аряна. Ловцы в Горкино.

Девушка ахать не стала; лишь слегка попятилась, словно опасность уже подошла вплотную. Миена схватила её за руку и качнула головой:

— Некогда бояться… Пошли в сарай. Для заклинания верной дороги курица будет надёжнее улиток… Хотя всё равно сунь мне пару штук в карман, на всякий случай. И себе тоже.

Чтобы не пугать видом крови добросердечную селянку — Миена надеялась, что достаточно добросердечную, чтобы та не бросила на произвол судьбы её козочек — курицу пришлось вытаскивать во двор, оглашая окрестности её возмущённым кудахтаньем. Когда кудахтанье стихло, и зимняя ночь проглотила очередные марские слова, Миена закидала снегом кровавую лужу, и топор заодно: прятать его, а тем более чистить, было некогда. Нетерпение росло в ней: заклинание, вкупе с обострившимся чувством опасности, торопило, гнало вперёд.

И они пошли вперёд. Протяжно пропела вслед петля калитки, заскрипел снег под ногами. Месяц спрятался. В мутном небе цвета чернил нет-нет да проглядывала звёздочка, на которую не хватило клочка облака. Однако Миена и Аряна почти не смотрели наверх. Кончился небольшой лесок возле Горкино, потом луг, продуваемый ветром, и начался другой лес. Он был старее, темнее и как будто ещё тише предыдущего. Сосны возвышались над беглянками, как серые пирамиды.

Некромантка шла, словно хищный зверь по следу, не ощущая усталости, доверившись инстинкту — то есть заклинанию. Девочка спешила за ней, тяжело отдуваясь, но не жалуясь. Как будто тоже чувствовала, что им вот-вот наступят на пятки. Но в конце концов всё-таки не выдержала:

— Долго нам ещё?

Миена остановилась, обернулась. Оранжевая лужица света вытекла на снег из её переносного фонаря, легла ровным кругом между девушками.

— А ты долго шла из Тиугара? — Получилось не особенно внятно: замёрзшие губы едва двигались. Мороз вообще действовал на Миену не самым лучшим образом: бледная и слишком тонкая от природы кожа покрывалась красными пятнами, а потом, в тепле, наверняка начнёт шелушиться. Миена отлично знала об этой своей особенности ещё со времён зимней рыбалки, когда она с отцом и Менгом полдня просиживала у полыньи.

— Несколько часов… — выдохнула Аряна. Ей мороз лишь слегка прибавил румянца, даром, что городская жительница. — Но я была ранена и не знала, куда иду…

— То место, куда мы идём, дальше, чем Тиугар.

— А… что это за место? Где?

Миена пожала плечами:

— Я не знаю… Заклинание знает. Но если ты устала, можем сделать небольшой привал. Только не будем разжигать костёр. Просто перекусим быстро и пойдём.

Они поставили фонарь на снег, сели на ствол упавшего дерева. Достали по краюшке хлеба. Сейчас, выдохнув и слегка отвлёкшись от завладевшего ею заклинания верной дороги, Миена почувствовала, как на неё навалился лес. Со всей своей тишиной — морозной, хвойной; со всеми своими деревьями — толстенными, старыми, разлапистыми. Девушка сама себе показалась хвойной иголкой: чем-то маленьким, незначительным, чем-то, что эта грозная стихия леса может вмиг раздавить. А где-то там, за деревьями, наверняка принюхивался какой-нибудь особенно голодный волк…

Но это ничего. У неё есть улитки, она сможет отогнать зверя, если тот попытается сунуться к ней или Аряне… Впрочем, лучше об этом пока не думать. Отец учил не вспоминать о водяном, когда сидишь в лодке, иначе тот непременно вынырнет; Миене почему-то казалось, что с волками тоже так.

— Послушай, Ми, — внезапно произнесла девочка. Имя своей старшей подруги она сократила уже давно, и та, хоть и не сразу, смирилась. — Я всё пытаюсь понять, как так получилось, что новый король отдал такой приказ. Ведь есть закон о том, что нельзя убивать людей.

Миена помрачнела.

— Есть, — сказала она.

— Получается, король сам не соблюдает свой же закон. И люди это видят. Почему они его поддерживают?

— Они считают, что он прав.

Миена укусила хлеб, хотя от этого разговора ей вообще расхотелось есть.

— Как он может быть прав, если нарушает закон? — упрямо спрашивала Аряна. Она к своей краюшке даже не притронулась. — Почему они этого не видят?

— Может, и видят… — невнятно отозвалась Миена. Потом проглотила разжёванный кусок хлеба и добавила: — Но ты же сама сказала: они боятся.

— Что, все боятся? А ловцы? Ты же видела, среди них маги. И те, кто напал на Порог, не выглядели такими уж напуганными.

— Ловцам за это платят.

— И что, деньги важнее наших жизней?

— Ты задаёшь слишком много вопросов, — вздохнула Миена. — Я знаю не больше тебя. Даже меньше.

— Но ты старше. Может, ты понимаешь что-то, чего не понимаю я. — Голос Аряны дрожал от едва сдерживаемого гнева, она говорила всё громче и громче. — Потому что я не понимаю. Я не понимаю, почему я торчу ночью зимой посреди леса с едва зажившей раной в боку! Я ничего никому не сделала, ничего не нарушала! В Пороге были ребята помладше меня — они вообще погибли!

— Да от меня-то ты что хочешь?! — не выдержала Миена. — Можно подумать, я в восторге от того, что происходит!

— Я хочу, чтобы ты меня научила. — Аряна неожиданно успокоилась. — Я хочу владеть самыми сильными заклинаниями. Я кое-что успела почитать в твоих книжках, но этого недостаточно.

— Я и так тебя учу, — проворчала Миена. — Потихоньку. Но ты ведь понимаешь: я не зря провела в Пороге восемь лет. Некромантия — сложнейшая наука. Один марский язык мы учили три года!..

— Мне не нужен весь марский язык. Только самые необходимые слова.

— Они все необходимые… — растерянно отозвалась Миена. — И потом, чтобы выучить сильные заклинания, нужно сначала выучить те, что попроще. Нужно идти от простого к сложному, понимаешь? Это естественно для любого процесса обучения…

— Но ты же видела, я провела обряд на жертвеннике. Да, с твоей помощью — но у меня всё получилось! В следующий раз и без тебя смогу. А ведь я знаю, что обряды только на третьем курсе начинают разбирать.

Миена не спешила на это отвечать. По правде говоря, способности Аряны её удивляли, если не сказать восхищали. Пусть и с поддержкой, но проникнуть на Большой Берег с первого раза — выдающееся достижение, не говоря уже о том, чтобы во время обряда на воде не только почувствовать опасность, но и увидеть её. Чувствовать в таких случаях — это тоже навык, который нужно развивать. Нужно уметь останавливать поток мыслей, погружаться в определённое состояние. Далеко не каждый способен без тренировки довериться трансу, в который входит некромант в подобных случаях.