В шатре собралось немало народу. Все ели сваренную в чане баранину, запивали прохладным кумысом. Молодой хан дал своим подчинённым вволю насытиться и отдохнуть, после чего заговорил:

– Мои верные воины, бесстрашные степные волки, мы прошли по земле русичей еще без единого боя, а уже разорили немало их деревень. – Тимур говорил громко и самоуверенно, сидевших воинов это завораживало. – Наши обозы полны их добра, а седла не пусты, потому что все наши воины целы. Аллах с нами! – Воинам понравилась речь хана, они одобрительно закричали. – Теперь мы можем окончательно добить их, впереди лежит еще одна деревня, она лежит на пути нашего войска, так не будем же дожидаться утра, чтоб забрать то, что мы хотим, а ударим этой же ночью!

Воины переглянулись, им понравилась затея их вождя, за все время похода их постигла неудача всего лишь один раз, а потом удача их не покидала.

Войско было на кураже, нельзя было этот кураж терять. Сотники и тысячники согласились с Тимуром. Можно было ударить по русам ночью, а следующим утром двигаться дальше.

Было отобрано пять сотен хазар. С ними поставили старших. Вперед ушли разведчики, воинам не терпелось скорее начать грабеж. Молодой хан вместе со своими тысячниками и сотниками наблюдал на небольшом пригорке за происходящим. Луна хорошо освещала путь, и они видели, как хазарские воины вошли в деревушку. Был слышен свист, выламывание дверей, но звуков боя или криков людей не мог уловить ни один из наблюдавших. Так продолжалось несколько минут, как вдруг в глаза бросился маленький огонек – горящая стрела, выпущенная из леса в сторону деревушки. Как только стрела дошла до земли, соприкоснулась с ней, так все небо озарилось пламенем, небеса разразились гневом, все вокруг деревни запылало. Буквально вся деревня разом вспыхнула. Ночь превратилась в день. Тишина была нарушена душераздирающими криками людей и коней, которые горели заживо. Невыносимая вонь паленого человеческого мяса пошла по землям русов. Все наблюдавшие негодовали. Ничего нельзя было поделать. Это была еще одна ловушка словен, в которую хан попал как ребенок. Этот удар был сильнее предыдущего.

Гнев рвался из груди Тимура. Ему хотелось мести – не за его людей, а за свою гордость, на которую посягнули словенские люди. Была отдана команда утром выдвигаться к граду. Всем хотелось мести, все рвались в бой. Степняки также видели это рвение в глазах своего хана. В этот раз он не потерял уважение воинов, он обещал им, что они возьмут Словенск, что все падут от хазарского меча, он всем обещал славную победу и горы награбленного добра. Ему удалось настропалить своих воинов, не дать упасть боевому духу.

Утром войско выдвинулось. Подгоняемые гневом, они ускорили марш, когда проходили мимо сгоревшей деревушки, где повсюду лежали тела их убитых соплеменников. Ужасный запах заставлял лошадей нервничать, и каждый хазарин удерживал своего коня, чтоб тот не сорвался подальше от этого места.

Словене пожертвовали своими домами, своим имуществом, чтобы хоть как-то нанести ущерб захватчикам. Каждый будет до конца защищать свой дом, и неважно, кто он: степняк или рус, ромей или булгарин, – все будут стоять до конца перед врагом, который пришел на их землю, чтобы грабить и убивать.

Трое пробирались через густые заросли молодой поросли. Двое были словенского роду, а третий был совсем на них не похож, но шли все вместе. Аккуратно отодвигая ветки и смотря под ноги, чтоб случайно не хрустнула ветка, трое воинов двигались все дальше. Шли обратно к заставе. Вид у них был уставший, на лицах отчетливо проступало отсутствие сна последние двое суток, но воины не замечали этого, у них была цель, которая их подгоняла.

За те два дня, что они провели вместе, они очень сблизились. Поначалу они остерегались друг друга, но потом боевое единство взяло верх, они стали ближе – как родные братья. Они рассказали друг другу о себе. Двое из них были опытные воины, один совсем молодой, в сече ни разу не бывавший. Бывалые иной раз подшучивали над ним, подбодряли: мол, первый бой у многих проходит очень весело, ведь ты сам не знаешь, что делать. Молодой словенин, в свою очередь, не обижался, он понимал, что они знают в этом деле толк и говорят больше суть, чем насмешки. Ни у кого не было предвзятого отношения друг к другу, это было маленькое боевое братство, в котором все открыты, в котором нечего скрывать друг от друга. Общее дело их сплотило и сделало братьями, теперь они несли ответ за свое братство.

Впереди шел Скиф, один из старшин заставы, следом за ним Ратмир, младший сын Рата, а за ним Данко, недавно вернувшийся из Новгорода старший сын кузнеца. Все они шли из разведки. Они следили за пешим войском хазар, не отходили от них, были с ними на расстоянии полета стрелы. Теперь они знали замысел врага и спешили с вестями к воеводе на заставу.

Нелегкая задача выпала воинам, и они выполнили ее с честью. Никто не струсил, ни на секунду не подумал о провале, все было сделано так, как задумывалось.

На заставе воины были готовы. Даже тех, кого раньше посчитали малоподготовленными, вооружили, приготовили к бою. Воевода ждал вестей от разведки. Скоро нужно было выступать. Этой ночью вся застава видела, как озарилось небо огнем, как на востоке полыхал пожар. У всех замерли сердца: горят свои деревни, хазарин идет по земле словен, и никто не дает отпора. Всеволод тоже видел это, и он тоже набирался гнева, но опыт не позволял действовать безрассудно. Нужно было дождаться своих людей.

Постоянно была связь с князем. Гонцы гоняли лошадей туда и обратно, не щадя их ни капли. Словенск врага еще не видел, их дозоры не уходили далеко, но дым над деревнями видели все. Гостомысл успел собрать почти весь народ. Делать нечего, град должен был устоять, ибо здесь собран был весь род словенской земли. Сколько людей собрали, князь не сказал, лишь молвил, что стоять будут до конца.

Всеволод прикинул в голове: народу там много, если даже степные нападут, то не всем числом, отбиться наши смогут. Теперь нужно, чтоб вторая половина хазар не дошла до града.

Послышались крики со смотровых вышек. Из разведки возвращались сыны кузнеца, а с ними Скиф. Все, торопясь, бежали к заставе. Ворота были открыты, бояться им было нечего, все просматривалось на много верст, внезапного удара можно было не ожидать.

Воины вбежали за ворота. У каждого была одышка. Их сразу обступила куча воинов, кто-то подал ковш с водой. Все трое жадно принялись глотать воду большими глотками. Никто не расспрашивал, все ждали воеводу, он был старшим, за ним и первое слово.

– Что видели, куда хазары ушли? – Растолкав толпу, Всеволод протиснулся к отряду разведчиков.

– Наш план удался, воевода, они разделились, мы смогли отделить их от коней. – Первым решил ответить Данко.

– Это добрая новость! А что с деревнями, видели, как полыхало ночью?

– Мы не ходили в ту сторону. Как полыхало, видели, но ничего об этом сказать не можем, мы остались с пешими хазарами.

– А что же конные? – Воевода не успокаивался с вопросами.

– Конные ушли на восток, в сторону горящих деревень. Судя по всему, они идут к Словенску. – В этот раз отвечал Скиф, он знал расположение деревень и легко догадался о намерениях степняков.

– А что про пеших скажете?

– Они идут в сторону заставы. Судя по всему, они не знают точного направления и идут вслепую. – На этот вопрос также ответил Скиф.

– Сколько их?

– Около трех-четырех тысяч, не больше. – Данко дал ответ воеводе. – Сейчас они в половине дня хода от реки. Думаю, форсировать они ее будут днем позже, в ночь никто не полезет в воду.

– А кто ведет хазар? – Для Всеволода была важна каждая деталь.

– Какой-то военачальник, возраста немалого. Видно, что войско его слушается беспрекословно, сразу виден опыт в походах. – Это замечание сделал Данко.

– Раз ведет немолодой, значит, и сотники у него тоже не первый раз в походе, но нам на руку то, что они пешие, хазарин без коня – воин никудышный! – Воевода задумался. – Застава собрала всех воинов, молодые также собраны, настало время выступить, на переправе мы их встретим грудью.