Это заявление у всех воинов подняло дух, все горделиво начали кричать, поднимать оружие вверх, у всех начала кипеть кровь в жилах, всем хотелось уже помериться силами с врагом, показать, на что способен словенский воин.

– Выступать будем через час. Девятко и Скиф возьмут три сотни конных, уйдут далеко за спину хазарам, мы же встретим их сразу за рекой, не дадим им взять верх числом, по флангам я поставлю по сотне лучников. – Всеволод рисовал на песке план боя для старших, чтобы каждый знал свое место. – Главное – не дать им прорваться. Сначала позволим перейти половине войска, потом ударим, чтоб задние не дали ходу передним, этим же временем лучники будут бить по переправе, засыпая хазар стрелами.

Все смотрели на начерченный рисунок. Никто не возразил. Все были согласны с маневром. Если все выйдет, как задумано, то хазары не смогут ударить всей силой. Данко про себя подумал, что Всеволод очень мудр в ратном деле. Раз он так распланировал, значит, его опыт откуда-то черпался, но откуда – Данко не знал.

Все было готово. Конные выступили почти сразу. Они ушли быстрым маршем глубоко в тыл к хазарам. Пешие, в свою очередь, выдвигались не спеша, проверяли все – от засапожника до того, как наточены копья и как крепки щиты. Брони хватало всем, на заставу постоянно поступало оружие и броня, щиты и мечи. Также многое делалось прямо на заставе. Не зря же их называли воинами границы. Какими были бы они воинами, если бы не у каждого были броня и меч.

Шли все: и молодые, и более опытные – все были в одном строю. Все шли биться за свою землю, за свой род, за свое небо над головой. Двое братьев шли рядом друг с другом. Данко был одет в кольчугу, за спиной был щит, на поясе меч и боевой нож, на ремне висел шлем. Шел спокойно, уверенно, ни одной нотки переживания за грядущую битву. Рядом шел его младший брат, облачен он был почти так же, только вместо боевого ножа был короткий боевой топор. Но в его лице сразу чувствовалась небольшая тревога. Это был его первый бой – испытание, которое должен пройти каждый мужчина в роду. Вот пришло время и Ратмира.

С заставы вышло шесть с половиной сотен пеших, а перед ними – три сотни конных. Заставу оставили на попечении пары десятков старых вояк, которые знали, что делать, если вдруг свои падут в бою. Старые воины не растеряются, как молодые.

К вечеру должны были подойти к переправе. Их главным преимуществом было то, что они были скрыты холмом, который поднимался сразу за рекой. Хазары не должны были увидеть словен, они должны были начать переправу – вот был основной замысел русов. Так и получилось.

Русы подошли к переправе с заходом солнца. Удача шла с ними рука об руку. Перун смотрел на своих сыновей и был доволен ими. Все было тихо, хазары разведку не пустили за переправу, решили переходить так. Всеволод отдал приказание двум своим старшинам развести по флангам лучников. Те, в свою очередь, перебежками, небольшими группами отделялись от основного войска и уходили на фланги. Таким образом, воинов, которые встретят хазар грудью, оставалось совсем немного, но на их стороне была сама переправа. Лес, росший вдоль реки, не позволял степнякам легко выбраться на холм, а именно в этом месте была брешь, где можно было легко по мелководью форсировать реку, и здесь не имелось леса, был коридор. Именно туда решили направиться хазары.

Воевода не подпустил войско близко к утесу. Нужно было ударить неожиданно, а если первые переправившиеся хазары увидят русов, то повернут назад, тогда не смогут словене застать их врасплох. В это время Данко стоял выше, чем по колено в траве. Густая молодая трава стелилась ковром по земле. Мысль прошла в голове словенина. Мыслью этой он поделился с воеводой, после чего было решено: словенские воины легли на землю, лицом к небу, ногами к хазарскому войску, близко друг к другу. Если выйти из-под холма, то в глаза бросится только густая трава, войско будет скрыто за ней.

Все лежали молча. Ни разговоров, ни перешептываний – ничего не было слышно. Войско как будто слилось с самой природой. Но за ночь ни один из словен не сомкнул глаз. Каждый думал о чем-то своем, кто-то предавался воспоминаниям, кто-то отдавался мечтам. Все они пришли сюда за смертью своих врагов, и отступать было нельзя. На их плечи возложена была ответственность охранять род словенских людей от врагов, и они не посрамят земли своей. Человеческий разум уходил далеко от осознания того, что, возможно, это последние мгновения, что последний раз человек видит это звездное небо, дышит этим воздухом. Но каждый был горд, что он лежит бок о бок со своими братьями по оружию и что они лежат не на чужбине, а на своей родной земле, а это грело душу каждому.

Данко лежал рядом со своим братом. С ним он провел все свое детство, в драке он защищал младшего, не давал в обиду. Вот настало время, когда они оба станут плечом к плечу и будут биться. В эту минуту, наверное, и Ратмир думал о том же самом, о том, что многому научил его именно его старший брат. И сейчас они должны были все это вспомнить: как они дрались с мальчишками, как стояли друг за друга, но только ставки стали другие, ставка теперь – человеческая жизнь.

На какой-то момент Данко вспомнил о той, о которой спрашивал у своего новгородского друга. И понял, что во всей этой суматохе он совсем позабыл про Бериславу. Нотка беспокойства пробежала в голове у словенина. Но опытный воин быстро ее унял. Он решил для себя: если останется жив и словене побьют хазар, то найдет ее и сразу же возьмет в жены, а коли проиграют бой или же он погибнет, то какая будет разница оттого, что будет дальше, он ее будет ждать уже в другом мире.

Все эти мысли покинули голову воина, и он просто смотрел на звезды, которых в эту ночь было удивительно много.

Утро началось с того, что донесся крик совы. Каждый из заставных знал, что это свои. Это был сигнал, что войско хазар тронулось и начало переправляться. Солнце только начало подниматься из-за леса, потихоньку освещая землю своими лучами. Выпала прохладная роса, даже на словенских воинах были видны капельки росинок.

Каждый насторожился. Нужно было подпустить хазар ближе к себе, но в то же время не дать им резко напасть. Еще не было слышно разговоров на хазарском наречии, но до слуха воинов уже доносилась отдаленная возня, небольшой шум. Только это было слышно словенам. Это могло означать только то, что степное войско еще не перешло реку.

Послышалось двойное уханье совы, это значило, что на берег вступил враг. Оставалось только ждать. Каждый был сосредоточен. Все уже думали о битве, и только томило ожидание, которое, как молотом, било по сердцам людей, ждущих боя.

Уже отчетливо были слышны голоса. Видимо, хазары торопились. Те, кто переправились первыми, помогали следующим, и так, цепочкой, они одолевали крутой берег реки. Всеволод лежал в первых рядах, как и сыновья кузнеца. Он подумал, что пора платить богам кровавую дань и что пришло время показать себя в бою его ребятам, которых он долгие годы обучал, как держать меч, чтобы он знал свою цель.

Третье предупреждение. Настало время битвы.

Воевода резко подскочил, за ним все войско. Перед хазарами как будто из-под земли вырос враг. Этого было бы достаточно, чтобы ошеломить, но тут с обоих флангов пошел залп не по переправе, а по дальним рядам хазар, которые только подходили к реке. Сразу послышались крики и стоны умирающих и раненых людей.

Словенские воины уже все были на ногах и, став плотным строем, тронулись на степняков. Те, ошеломленные, жались спинами к обрыву. Но к тому времени уже переправилось больше тысячи хазар, и пятиться было бесполезно, можно было погибнуть в давке. Кричали сотники и десятники степняков, раздавая команды. Хазары двинулись на русов.

Тем временем с флангов, не переставая, били лучники. Вода в реке была уже красная от крови убитых. Хазары пытались в свою очередь отстреливаться, но все было тщетно, славян скрывал лес, и стрелы не долетали до цели. Первый удар пришелся залпом с обоих флангов, потом били вразнобой, засыпая врага градом стрел. Воевода приказал отдать большинство стрел именно им, остальные забрали конные, которые уши с Девятко и Скифом.