— Я бы вам руки пожал, — говорил Авгур. — Но вы в птичьей крови.

В каком-то смысле это была правда: одежда на нас вся была пропитана пылью и топливом с упавшего корабля.

— Они здесь были? Грачи? — напряглась Фалько. Это было плохой новостью.

Босс расхохотался.

— Нет. Я это увидел в зеркалах. Видел, что придут пятеро, но не уверен, что все отсюда уйдут.

— Меня нервируют угрозы, — ответила Чума. — И меня нервируют эти твои клетки наверху.

— Это не угроза, — пожал плечами Авгур. — Просто факт. Такой же, как то, что Молони будет искать встречи с вами, чтобы отомстить за разбитый корабль. Такой же, как то, что за Генералом охотится Согласие.

Я инстинктивно отступила на шаг назад. Пегги сделала то же самое. Генерал только недоверчиво прищурила глаза.

— Любой дурак с доступом к связи уже знает об этом, — спокойно ответила Фалько.

Я заставила себя посмотреть на Авгура. Странное ощущение, будто смотришь в зеркало на человека, который стоит у тебя за спиной.

— И Лоу, — произнес босс. — Мне кажется, мы уже встречались.

Меня пробил холодный пот, несмотря на полуденную жару.

— Нет.

Авгур кивнул.

— Но ты меня знаешь. Где мы встречались? В этом мире? В другом? Они что, опять спутали нити разных реальностей?

Я попыталась отступить, но Авгур вскочил с кресла и схватил меня за запястье. Его пальцы были слишком холодными для жителя пустыни.

— Они преследуют меня. Они спасают меня, толкают меня, бросают из одного мира в другой, и никогда не говорят зачем, — Авгур притянул меня к себе. — И тебя они тоже преследуют. Я столько ждал кого-то еще, кто испытывает то же самое.

В ужасе я отдернула руку. И все же какая-то часть меня ликовала от осознания того, что они были реальностью, что я была права. Фалько позвала меня, но я не обернулась.

Из огромной клетки, которая скрывалась за зеркалом, Авгур вытащил нечто: черную пустынную гадюку, которая извивалась в его руке и шипела.

Без предупреждения он с размаху ударил гадюку об пол, достал из кармана маленький ножичек и воткнул прямо в центр черепа. Пока она билась в агонии, он вскрыл ей живот и раскидал внутренности по столу. Я услышала, как охнула за спиной Пегги.

— Грач, — шептал босс, перебирая змеиные кишки. — Лонграйдер, Спиндиго, Хель.

У меня волосы встали дыбом.

— Теперь я вижу, — сказал Авгур радостно. — Я вижу. Ты еще не сделала выбор. Сначала ты должна умереть. И с мертвым Генералом отправиться в ад.

— Я не собираюсь умирать, — дрожащим голосом ответила Генерал. — Не собираюсь.

— Но придется. Ты выходец с того света. Уже ничего не сделаешь.

— Пошел ты! — заорала девочка.

В следующее мгновение все будто расширилось, как будто пространство взорвалось. Сознание заполнилось бессчетными образами. Реальности пересекались, каждая пестрила миллионами возможностей, они накладывались друг на друга, запутывались в тугие узелки так, что постичь их было не под силу ни одному разумному существу. Меня пронзила боль.

Зеркало справа от меня разлетелось, брызнув осколками, и я упала на пол, прикрывая голову. Приглушенно, будто под водой, я слышала крики. Один из охранников упал возле меня на пол без сознания. Я увидела, что Фалько вырвала оружие у второго и ударила его по голове прикладом. Генерал — где Генерал?

Я пересилила боль и перевернулась на бок.

Генерал прижала Авгура к полу. Осколки зеркала отражали ее лицо, яростный оскал и дикие глаза. Я видела, как она шарит в осколках стекла и змеиных кишках, хватает маленький изогнутый нож…

— Нет!

Кто это крикнул — я или кто-то другой? Я бросилась вперед в тот момент, когда девочка приставила нож к горлу Авгура.

На какую-то секунду все застыло в шатком равновесии. Авгур схватил руку Генерала, а я схватила его. В глазах каждого отражались двое остальных. Всех троих скрепили узы крови и насилия. Вокруг в безумном вихре кружились они.

Дальше все происходило как в тумане, сознание сохранило лишь осколки реальности.

Кровь, кровь текла у меня по ладоням. Но не моя, чужая. Она хлещет из шеи Авгура, из раны, нанесенной Генералом в миллиметре от артерии.

— Грач, — хрипел он. — Спиндиго, Лонграйдер.

Она нокаутировала его ударом кулака.

Мы спускаемся по лестнице, через какофонию звуков из клеток, писка, треска. Кто-то сует пистолет мне в руки.

— Надо бежать, — говорит, задыхаясь, Чума. На ее щеке расплывается кровоподтек. — Пока эти идиоты наверху не очухались. Отстанете — пеняйте на себя, слышишь, док? Мне нужно вывести Пег и Бут.

Я не отвечаю, и она толкает меня.

— Эй, ты меня слышишь?

Киваю, и она отворачивается.

Осматриваюсь. Охранники лежат на полу, без сознания или мертвы. У Пег голова в крови.

— Я в порядке, — успокаивает она Фалько. — Чу, честно, это не моя.

— Генерал?

Та кивает. Она сжимает винтовку. Костяшки на кулаках разбиты.

— Док?

«Грач. Лонграйдер. Спиндиго. Хель».

— Док, ты цела? — кто-то толкает меня в плечо. Я вижу Пегги.

— Да, — отвечаю я, и они тащат меня к двери.

Мы открыли дверь — и поняли свою ошибку. Люди уже заполняют верхние галереи, кричат, пытаются выяснить, что происходит. Все вооружены.

Фалько глядит на нас.

— Бежим.

Мы успели сделать четыре шага, когда они начали стрелять. Пули стучат по мосту, рикошетят. «Бежим», — сказала Фалько, но мы ведь не можем бежать. У нас раненая Бут, и мы заперты, как крысы в лабиринте.

Раздается свист, и Чума хватается за ногу. Пег снимает сразу трех стрелков и бежит к ней. Генерал чертыхается — пулей у нее выбило из рук винтовку, и оружие отправилось в пропасть. Что-то бьет меня в грудь, так сильно, что я падаю на спину.

Нет воздуха и нет звуков. Я жду, когда придет боль, жду, когда пуля оборвет мою жизнь.

В глазах плывут круги. Кто-то тянется ко мне сквозь время. Женщина с моим лицом, но вся в шрамах, как от разрыва шрапнели. В глазах у нее смерть. Руки обагрены кровью. Она взмахивает ножом и ныряет в меня.

Я открыла глаза. Мир вокруг стал яснее, четче. Проще. В меня стреляют. У меня в руке пистолет. Хорошо. Я поднимаю пистолет и стреляю. Не гладя, попала или нет, просто стреляю в следующую цель, снова и снова.

Шесть выстрелов — шесть попаданий. В воздухе звенящая тишина, как в паузе между выстрелами.

Я встаю. Четверо глядят на меня в шоке. Я машу рукой. Мы бежим.

Я бегу с ними, перезаряжая горячий пистолет.

Выбежав на эстакаду, я слышу свист и вжимаюсь в стену. Взрыв. Остальных сбивает с ног. На нас сыплются камни и пыль. Я вижу человека с тяжелым бластером и стреляю дважды. Человек падает в кратер.

Женщина с одним глазом, вся израненная, поднимается на ноги. Я помню, как ее зовут, но не трачу на это время.

— Вперед, — говорю я ей. — Восточная галерея.

Она смотрит на меня, ее лицо искажено от боли.

— Док?

Сверху уже прицеливаются охранники.

— Беги, — говорю я.

Она бежит, с ней еще одна, и одна раненая. Вслед летят пули, но я попадаю в стрелков и бегу в противоположную сторону. Я слышу шаги за спиной, поворачиваюсь, готовая выстрелить.

Но это ребенок, девочка, которую мы называем Генералом. Вместо винтовки у нее теперь бластер. Видимо, успела подхватить, когда стрелок упал.

— Иди, — говорю я, — с остальными.

— Двое раненых и одна без сознания? — презрительно плюется она. — У меня в одиночку больше шансов. Куда мы идем?

— Платформа для приземления, — отвечаю я, не сомневаясь. — Верхний уровень, где корабли.

Она кивает:

— Я прикрою.

Я бегу дальше, оглядываясь по сторонам. Галерею над нами сотрясают шаги. Я стреляю. Крик и тяжелое падение. Звук бластера, двое кричат от боли. Если строили по тому же плану, что и тюрьмы, должно быть четыре лифта по периметру.

Вот оно: убогая коробка, позади нее пучок тросов. У лифта охранник, он поднимает оружие. Слишком медленно. Выстрел, и он падает, истекая кровью.