Хардинг, Фитч и Джоэл вошли в прямоугольное кирпичное здание станции. На высоте трех метров вдоль перрона тянулось несколько путей, за которые цеплялись длинные, напоминающие вычурные дормезы вагоны заводных поездов. На крышах первых двух располагались двигатели с заводными механизмами: их огромные стальные клешни сжимались с обеих сторон монорельса в замок. На лесах над крышей первого вагона трудилась бригада рабочих. Они уже спустили пружинную батарею, похожую на исполинский барабан, и теперь устанавливали ее в двигатель. Навивка батареи была процессом трудоемким и занимала до нескольких часов, поэтому осуществлялись такие работы не на станциях, а в специальных цехах. «Барабан» навивался до того плотно, что высвобожденная механическая энергия пружины позволяла привести в движение целый состав поезда – вот почему эту работу за людей выполняли меллинги.

Хардинг поторопил Фитча и Джоэла, чтобы те быстрее садились в вагон. За ними последовало несколько полицейских. Протиснувшись вперед, офицеры освободили для них купе в голове состава. Когда недовольные самоуправством пассажиры покинули вагон, Джоэл уселся и стал с нетерпением ждать отправления. И хотя причиной этому путешествию послужили обстоятельства характера весьма мрачного – похищен еще один студент, убиты невинные граждане, – заглушить восторг предвкушения поездки на монорельсе Джоэлу удавалось с трудом. Поездка на монорельсе, да еще в собственном купе!

Состав лязгнул и задрожал. Где-то у них над головой бригада опустила пружинную батарею в двигатель. Между тем на перроне полку недовольных все прибывало.

– Инспектор, вы решили эвакуировать всех пассажиров поезда? – спросил Фитч.

– Нет, – отозвался Хардинг. – Мои люди информируют пассажиров, что до Восточной Каролины остановок не будет, и советуют всем, кто планировал сойти раньше, дождаться следующего состава.

С оглушительным щелчком пружинный барабан встал на место. Спустя несколько минут вновь заслышались лязг и дребезг. Бригада принялась за двигатель второго вагона. Наконец раздался еще один громкий звук, означающий, что и вторая батарея успешно установлена. Джоэл тут же представил себе массивные шестерни и сжатые до предела витки, готовые в любой момент сообщить поезду чудовищную кинетическую энергию.

– Инспектор… – нарушил тишину Фитч, наклоняясь к Хардингу. – А это правда, что похищен сын сэра Кэллоуэя?

– Да, – отозвался озадаченный Хардинг.

– И какие будут последствия? – спросил Фитч. – Я имею в виду для Армедиуса и острова в целом?

Хардинг покачал головой:

– Даже и не знаю, профессор. Никогда не понимал политиков. Я же солдат. Мое место на поле боя, а не за столом переговоров. – Инспектор перехватил взгляд Фитча и добавил: – Но одно я знаю наверняка… Чем быстрее мы разберемся, что происходит, тем будет лучше для всех.

– Что верно, то верно, – отозвался Фитч.

– Профессор, а что за последствия? – нахмурился Джоэл. – Я не понимаю…

– Разве у вас еще не было политологии? – воззрился на него Фитч.

– Разумеется, была… – сказал Джоэл. – В прошлом году. Правда, это как раз тот предмет, который я… в общем, завалил.

– Такой потенциал растрачивается впустую! – вздохнул Фитч.

– Но этот предмет был… ну очень неинтересный! – попытался оправдаться Джоэл. – Я хочу сказать, что рифматисту не обязательно разбираться в политике. Вот честно, когда мне еще пригодятся знания по эволюции государственного строя?

– Когда? – переспросил Фитч. – Да хоть сейчас!

Джоэл поморщился.

– Но я рассуждаю более глобально, – прибавил Фитч. – Джоэл, сынок, ты ведь ходишь в академию в том числе для того, чтобы научиться учиться. Если не приучишь себя делать то, что тебе не по душе, по жизни тебе будет очень тяжело. Как ты собираешься поступать в университет? Как ты планируешь стать выдающимся ученым-рифматистом, если ничего не хочешь делать?

– Честно говоря, я никогда прежде об этом не задумывался.

– Так, может, пришла пора задуматься?

Устроившись поудобнее, Джоэл решил последовать совету профессора. Он только недавно узнал, что существуют университеты, где нерифматистов обучают рифматике. А ведь профессор прав… Вряд ли в университете будут держать студента, который имеет привычку каждый семестр заваливать экзамен по какому-нибудь предмету – а то и не по одному!

От досады на самого себя Джоэл даже скрипнул зубами. Однако прошлого не воротишь. Что ж, ничего не оставалось, кроме как попробовать стать прилежнее в будущем. Если только в этом самом будущем, учитывая последние события, академию Армедиуса не прикроют вовсе!

– А почему вы считаете, что Новая Британния в опасности из-за происшествий со студентами Армедиуса?

– Этот парень, Кэллоуэй, не кто иной, как сын рыцаря-сенатора, – пояснил Хардинг. – Резиденция семейства Кэллоуэй находится в Восточной Каролине, а там, как известно, нет своей рифматической школы. Именно по этой причине всех рифматистов отправляют учиться в Армедиус. Часть населения Восточной Каролины и ряда островов этим обстоятельством недовольна, поскольку за обучение приходится выкладывать немалые деньги. Поддерживать бюджет соседних островов никто не заинтересован. Кроме того, к практике обучения рифматистов под началом острова-конкурента многие относятся с большим недоверием.

Джоэл понимающе кивнул. Все острова независимы друг от друга. Конечно, существуют и общие для всех налоги, взимаемые на содержание рифматистов и федеральных инспекторов, однако Соединенные Острова единой страной не были никогда – по крайней мере, такой, как Ацтекская Федерация в Южной Америке.

– То есть вы хотите сказать, что рыцарь-сенатор может обвинить Новую Британнию в исчезновении своего сына? – спросил Джоэл.

– Учитывая торгово-экономические проблемы между коалициями Северо-Востока и Техаса, мы сидим на бочке с порохом, – кивнул Хардинг. – Черт бы их всех побрал! Ненавижу политику! Лучше уж быть на передовой, чем вот это все!..

Джоэл едва не спросил, что мешает Хардингу отправиться на передовую, но вовремя прикусил язык. Что-то в выражении лица инспектора подсказало ему, что это не самая удачная идея.

– Сдается мне, что исчезновения детей и странные рисунки на местах преступлений – попытка отвлечь внимание… – сокрушенно покачал головой Фитч. – Все это могло быть инсценировано с одной лишь целью – похитить сына влиятельного рыцаря-сенатора. Не удивлюсь, если все это окажется хорошо продуманным политическим ходом.

– Или же это потуги какой-нибудь подпольной организации, желающей создать собственную армию рифматистов. Я своими глазами видел, как идеально начерченная линия запрета останавливает пули и даже пушечные ядра! – высказался Хардинг.

– Гм… – промычал Фитч. – Инспектор, а вы, возможно, не так уж далеки от истины!

– Очень надеюсь, что ошибаюсь, – стукнул по подлокотнику Хардинг. – Мы не можем допустить еще одной гражданской войны! В последний раз мы едва не обрекли себя на погибель.

«Ничего себе!» – воскликнул про себя Джоэл, и по спине его пробежал холодок.

Ему и в голову не приходило, что Армедиус может так влиять на мировую политику. В одно мгновение академия предстала перед ним в ином, гораздо более ярком свете.

Наконец последние недовольные пассажиры покинули вагоны, а второй пружинный барабан встал на место. Через считаные мгновения шестерни оживут, и поезд, цепляясь за стальной зубчатый монорельс, начнет свой подъем в небо. Над головой раздался скрежет металла о металл – машинист задействовал первый двигатель, отпустил стопорный механизм, и поезд тронулся с места.

Сначала состав двигался медленно: натужно щелкали шестерни, в такт подрагивали вагоны. Поезд, взбираясь по монорельсу ввысь, медленно, но верно набирал скорость. Когда они оказались над крышей станции, душа Джоэла затрепетала. Оторваться от земли, возвыситься над остальными – что-то в этом было волнительное! Наращивая обороты, поезд помчался через центр города – прямо над крышами малоэтажных домов.