Мелоди подняла взгляд от газеты и посмотрела на Джоэла поверх столика, заставленного креманками и стаканами из-под содовой. Кафе-мороженое пустело на глазах, многие студенты спешили вернуться в Армедиус до комендантского часа.

– Ну вот, теперь ты знаешь почти все, – сказал Джоэл.

– Вы это от меня скрывали? – спросила Мелоди. – Об этом шушукались с инспектором?

– Да, в статье есть практически все, о чем мы шушукались, – подтвердил Джоэл, которого немало поразило, что Фитч поведал журналистке и такие пугающие подробности исчезновения Лили и Германа, как кровь на месте преступления. – И это очень плохо, Мелоди. Поверить не могу, что это пропустили в печать.

– Почему?

– До сих пор полиция вместе с ректором Йорком настаивали на версии, что Лили и Герман просто сбежали. Конечно, родители рифматистов почуяли неладное, однако горожане были в неведении!

– Что ж, я считаю, пускай знают, как на самом деле обстоят дела, – заявила Мелоди.

– Даже если это вызовет панику? Даже если обычные люди начнут прятаться по домам в страхе перед убийцей, которого, может, и вовсе не существует? Который, может, не собирается причинять им вреда?

Мелоди закусила нижнюю губу и ничего не ответила. Джоэл вздохнул и встал из-за столика.

– Ладно, нам пора, – сказал он, складывая газету. – Надо вернуться до комендантского часа. А еще я хочу показать эту статью инспектору Хардингу, если он, конечно, еще не видел…

Девочка кивнула и пошла следом к выходу. На улице уже совсем стемнело, и Джоэл вновь подумал, как безрассудно они поступают, гуляя под покровом ночи в такое беспокойное время. Ведь убийца запросто может быть где-то рядом! Мелоди, похоже, тоже охватил страх, потому что она теперь шла гораздо ближе к Джоэлу, чем раньше. Двигались они быстро и не проронили ни слова, пока не добрались до Армедиуса.

Ворота охраняла та же пара полицейских. Когда Джоэл и Мелоди миновали ворота, часы пробили без четверти.

– Где мне найти инспектора Хардинга? – спросил Джоэл.

– Боюсь, его пока нет на месте, – сказал полицейский. – Мы можем чем-то помочь?

– Передайте ему вот это, когда он вернется. – Джоэл протянул газету.

Офицер пробежал глазами первую полосу, и лицо его помрачнело.

– Идем, – скомандовал Джоэл, обращаясь к Мелоди. – Провожу тебя до общежития.

– Ну и ну! – воскликнула она. – В полночь ты превращаешься в рыцаря?

Пока они брели по дорожке, Джоэл погрузился в думы. Хорошо хоть статья в газете не уничижала Фитча! Возможно, журналистка чувствовала вину перед профессором за то, что обманом выманила секретные сведения.

Наконец они добрались до общежития рифматистов, и Джоэл сказал:

– Спасибо за мороженое!

– Нет, тебе спасибо.

– Платила ведь ты, – возразил Джоэл. – Хоть и моими руками.

– А я тебя не за мороженое благодарю! – беспечно заявила Мелоди, отворяя дверь в общежитие.

– За что же тогда?

– За то, что ты уделил мне внимание, – отозвалась она. – А еще за то, что закрываешь глаза на причуды моего поведения.

– Мелоди, все мы порой поступаем странно, – отозвался Джоэл. – Но правда в том, что ты в подобных ситуациях ведешь себя куда достойнее многих.

Мелоди вскинула брови:

– Это мне очень льстит!

– Я не польстить хотел…

– Ну, тогда я тебя прощаю. Не занудствуй! И спокойной ночи!

Она скрылась за порогом общежития, и дверь за ней затворилась.

Джоэл медленно пересек лужайку. За мыслями, что прыгали одна через другую, он вскоре обнаружил себя кружащим вокруг кампуса рифматистов.

Он хорошо представлял себе, где живет большинство профессоров, и вычислить, в какой из пустующих кабинетов заселился Нализар, труда не составило. Двигаясь вдоль одной из стен корпуса созидания, Джоэл вскоре набрел на дверь с табличкой «Профессор Нализар». Он побродил вокруг да около, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в черных глазницах окон второго этажа. Корпус созидания был постройкой новой, и окон, в отличие от остальных трех зданий рифматистов, имел гораздо больше. В кабинете Нализара царила темнота. Интересно, профессор куда-то ушел или спит?

Мелоди говорила, что Нализар просил доставить ему библиотечные книги. Значит, сейчас они лежат либо на лестничной площадке у двери в кабинет, либо уже у него на столе…

Джоэл поймал себя на том, что тянется к дверной ручке, и тут же себя одернул.

«Что я делаю? Неужели я и в самом деле задумал вломиться в кабинет профессора? Нет, прежде чем пускаться во все тяжкие, нужно все хорошенько обмозговать».

С этими мыслями он зашагал по лужайке прочь, но вдруг за спиной раздался звук, и Джоэл резко обернулся.

Дверь отворилась, и порог перешагнул светловолосый мужчина в темном плаще. Нализар! Собственной персоной! У Джоэла екнуло в груди.

«Вовремя я отошел!..» – пронеслось в голове.

Скрытый тенями, он стоял достаточно далеко, и Нализар его не заметил.

Профессор водрузил на голову шляпу и зашагал по бетонной дорожке. Захолонувшее сердце Джоэла бешено колотилось. А что, если бы он все-таки решился подняться на второй этаж? Нализар как пить дать поймал бы его с поличным! Стараясь успокоить расшалившиеся нервы, Джоэл несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

В следующую секунду к нему пришло осознание, что путь свободен – профессор ушел.

«А вдруг он скоро вернется? Нет, если я хочу пробраться в кабинет к Нализару, прежде нужно разработать план действий», – помотал головой Джоэл, отгоняя мысли прочь.

Джоэл пошел было дальше, однако идти домой совершенно не хотелось – сна ни в одном глазу. Он взял новый курс. Кое-кто, и Джоэл знал это наверняка, сейчас тоже не спал. И с этим человеком он мог поговорить о чем угодно.

Обыскав все помещения, где обычно работала мать, Джоэл наткнулся на Дарм, которая сегодня тоже была на смене. Она-то и подсказала, где искать.

Оказалось, этой ночью ее отправили убирать арену зала защитных искусств. Джоэл заглянул в приоткрытую дверь и услышал скребущие звуки, эхом отдававшиеся от стен огромного зала. Он открыл дверь шире и проскользнул внутрь.

Арена размещалась в центре здания и занимала большую его часть. Над головой – через квадратные стеклянные панели, закрепленные на металлическом каркасе, – виднелось еще одно помещение, обзорная комната. За рифматическими дуэлями лучше всего было наблюдать сверху, и во время «Дуэлянта» профессора и важные особы неизменно сидели именно там.

Джоэл никогда не бывал наверху, однако затесаться между простых зрителей и понаблюдать за турниром с нижних рядов ему пару раз все-таки удавалось. Овальный зал походил на ледовую арену, только вместо белоснежного катка под ногами чернела каменная площадка – лучшего фона для состязаний на мелках и не придумаешь. Обширная арена одновременно вмещала десятки рифматистов. По периметру вверх поднимались бесчисленные ряды зрительских мест. И хотя их было великое множество, вместить всех желающих зал не мог.

В течение года проводились и другие состязания, но «Дуэлянт» считался самым популярным, ведь для молодых рифматистов предвыпускного года этот турнир был последней возможностью зарекомендовать себя перед отправкой на Небраск. Победители турнира получали благоприятные шансы на продвижение по карьерной лестнице и сразу могли рассчитывать на высокое звание – старшего лейтенанта или даже капитана.

Повязав на голову платок и засучив рукава, мать Джоэла в покрытой мелом коричневой юбке драила каменный пол. Она стояла посреди арены на четвереньках в свете единственного заводного фонаря.

На миг Джоэла обуял праведный гнев. Пока одни просиживали штаны в театральных ложах и прохлаждались дома, его мать драила полы. Но уже в следующее мгновение на смену гневу пришло чувство вины. А сам-то он каков? Пока мать работала тряпкой, он работал ложкой в кафе-мороженом! Хорош сынок, ничего не скажешь!

«Если бы я только был рифматистом! – подумал Джоэл. – Ей бы не пришлось так трудиться!»

И хотя Мелоди с презрением отзывалась о власти и деньгах, коих так алкали все рифматисты, было очевидно, что она совершенно не представляет, каково жить за неимением оных.