Или все-таки рискнуть? Упрямо преследовать мечту и стремиться попасть в университет? Попробовать стать ученым, экспертом в рифматике? Фитч вселил в него надежду и тут же разбил ее вдребезги!

При этом воспоминании Джоэл едва не вскипел, но тут же себя осадил. Профессор ни в чем не виноват! Фитч был бы и рад взять его в ученики, и даже на секунду допустил такую мысль, однако слишком уж его потрясла дуэль, чтобы осмелиться обратиться к ректору с просьбой такого характера.

«Что ж, ничего не поделаешь! Все лето Фитч будет обучать студентов, которых назначил ему ректор Йорк… – подумал Джоэл, и тут у него в голове зародился план – глупый и отчаянный. – Нужно завалить экзамен по истории!»

При этой мысли Джоэл улыбнулся.

– Вновь напоминаю вам, как важен этот экзамен, – сказал профессор Ким.

Историк был одним из немногих иностранцев в составе преподавателей. Его родители перебрались на Соединенные Острова, когда он был еще ребенком. И хотя говорил он без акцента, угадать его истинное происхождение не составляло труда. Цвет кожи и разрез глаз выдавали в нем азиата.

Когда преподавателем истории назначили иммигранта, поднялся нешуточный переполох. Родители студентов взволновались, сомневаясь в компетентности профессора. А вдруг он вздумает преподавать историю с чосонской точки зрения? Такая реакция Джоэла немало удивила: зачем профессору, пускай и иммигранту, искажать правду, которую весь мир давным-давно принял? Чосонский народ завоевал Европу, и вряд ли кто в здравом уме этот непреложный факт возьмется оспаривать.

– Экзамен – пятьдесят процентов вашей итоговой оценки, – говорил профессор Ким, продвигаясь между рядами парт и раздавая бланки с тестами. – На все про все у вас два часа. Времени более чем достаточно, поэтому не торопитесь.

Профессор Ким носил костюм и галстук-бабочку. В отличие от своих соотечественников, выпускников университетов Франции и Испании, он понимал, что среди американских профессоров, предпочитавших деловой стиль, ему лучше не выделяться. Именно поэтому традиционного чосонского наряда в своем гардеробе он избегал.

Джоэл вписал свое имя вверху бланка и прочитал три вопроса, на которые требовалось дать развернутый ответ.

«Проанализируйте события и укажите возможные причины открытия рифматики».

«Расскажите, какие последствия имело изгнание монарха из Британнии».

«Подробно опишите ранний этап борьбы с дикими меллингами и их последующее заточение в Башню Небраска».

Ответы на все эти вопросы Джоэл знал. Причем знал досконально. Как Грегори Третьего свергали с престола чосонские вторженцы, он представлял себе едва ли не лучше самого короля. Именно Соединенные Острова Америки, несмотря на исторически сложившиеся напряженные отношения с Британнией, предоставили Грегори убежище. Лишившись политической власти, бывший монарх быстренько переобулся и стал религиозным лидером. А когда на западе появились дикие меллинги и принялись угрожать всему живому на островах, бывший король Британнии открыл рифматику и стал первым в мире рифматистом. Примечательно, что к тому времени монарх уже был стариком.

Джоэл, упустивший свой шанс, прекрасно сознавал, что ждать повторения подобной истории слишком самонадеянно, и все же… Раз это случалось прежде, почему бы не случиться вновь? Вдруг он тоже сможет стать рифматистом?

Джоэл принялся строчить ответы на вопросы. Неправильные ответы, вызывавшие у него внутреннее отторжение. От этого теста на пятьдесят процентов зависела его итоговая оценка. Если он его завалит, все лето будет вынужден заниматься с наставником.

«Мать меня точно убьет!» – подумал Джоэл, расправляясь с последним вопросом шуткой про кимчи, которая своей характерной вонью якобы заставила диких меллингов искать спасения в Башне.

Не прошло и нескольких минут после начала экзамена, как Джоэл встал из-за парты, подошел к кафедре и сдал бланк с итоговым тестом.

Работу профессор Ким принял не без колебаний. Пробежав глазами три незатейливых ответа, он нахмурился.

– Мне кажется, тебе следует еще немножко подумать.

– Нет, – отозвался Джоэл. – Я хорошо подумал.

– Джоэл, что с тобой? Ты вообще слушал, когда я говорил, насколько этот тест важен?

– Разумеется, я слушал вас, профессор.

Ким вновь уставился на бланк.

– Полагаю, тебе стоит обсудить это с ректором, – сказал он и нацарапал записку в канцелярию.

«То, что доктор прописал!» – подумал Джоэл, принимая из рук профессора послание.

Добравшись до здания администрации, Джоэл прошел в приемную, где застал Флоренс за работой. На этот раз девушка и в самом деле усердно трудилась. В помещении царила тишина, только перья скрипели по бумаге.

Когда Джоэл переступил порог, Экстон – сегодня в бабочке и подтяжках голубого цвета – поднял взгляд и в удивлении уставился на своего посыльного.

– Джоэл? Неужели уже пять пар пролетели? – Он глянул на часы в углу, поправил очки и прибавил: – Не похоже…

– Профессор Ким отправил меня к ректору, – доложил Джоэл, протягивая записку.

– Вот те на!.. – воскликнула Флоренс. – И что ты натворил на этот раз?

Сев на один из стульев у стены, Джоэл скрылся от пристального взгляда Экстона за дубовой конторской стойкой.

– Джоэл! – скрестила руки Флоренс. – Признавайся, в чем дело?

– Я не подготовился к экзамену.

– Но твоя мама говорила, у тебя все под контролем!

На это Джоэл ничего не ответил. Его охватило нервное возбуждение. Сердце норовило выпрыгнуть из груди. Он до сих пор не мог поверить в содеянное. Да, иногда он забывал выполнить домашнее задание или подготовиться к занятию… Однако он никогда не делал этого нарочно. Намеренно испортить себе оценку? Да ни в жизнь!.. Тем не менее на протяжении четырех лет обучения в академии Джоэл из года в год умудрялся какой-нибудь экзамен да завалить. А порой и не один! Обычно за такие «подвиги» студентов Армедиуса гнали взашей.

– Что ж, какова бы ни была причина, придется обождать, – сказала Флоренс, взглядывая на записку. – Ректор сейчас…

Дверь в приемную с грохотом распахнулась, и на пороге возник Нализар в бордовом, почти до пят, сюртуке.

– Профессор Нализар? – спросил Экстон, вставая. – Что угодно?

Уложенная по последней моде светлая шевелюра и ее хозяин величественно вплыли в приемную. Похоже, Нализар побрезговал сюртуком Фитча: одеяния его выглядели совершенно новыми, идеально подогнанными по фигуре. От возмущения Джоэл чуть не зашипел на него. Выходит, Нализар намеренно унизил Фитча, заставив того снять сюртук на глазах у всей аудитории, тогда как у самого был давным-давно заготовлен новый сюртучишко!

– До меня дошел слух, что ваши студенты разносят послания посреди занятий и отнимают у рифматистов драгоценное время, отведенное на тренировки!

От этих слов Флоренс аж побледнела. Экстон же, напротив, как будто и не смутился.

– Послания бывают срочными, профессор. Такие разрешается доставлять прямо среди занятий. Или мы должны предложить профессорам рифматики самим каждую перемену приходить и справляться, нет ли чего срочного?

– Не юродствуйте, юноша! – махнул на него рукой Нализар; на его пальцах алела меловая пыль. – Я прекрасно понимаю, что заминки на занятиях неизбежны. Однако меня беспокоит нечто иное… Неприкосновенность кампуса рифматистов! Нельзя допускать, чтобы по их аудиториям разгуливали студенты, не имеющие к оным совершенно никакого отношения!

– И что же вы предлагаете? – невозмутимо поинтересовался Экстон. – Отправлять послания с рифматистами? Однажды я имел неосторожность попросить рифматиста себе в помощники… Как думаете, что мне ответили?.. Что их время «слишком ценно».

– Мисс Манс, попрошу войти! – рявкнул Нализар.

В комнату вошла кудрявая девочка. Ее рыжие волосы резко выделялись на фоне серого джемпера и белой юбки. Это была та самая Мелоди, которая посещала вместе с Джоэлом занятия по математике у Лейтона.