-- Кого? - не понял Андрей.

-- Звезды, - раздраженно ответил Ван. - Они говорят со мной голосами шишижек. Они их дети.

Непонятно кто чьи дети, но Андрей не стал нервировать Вана и задавать ему вопросы.

-- Нуль-шишиги где-то здесь. Они рядом. Они ждут. Они меняются. Зверг-зверг. У них очень острые зубки. Очень-очень. Я знаю, я видел. Я умный. Шишижки сидят в черных дырах, которые они сами и прогрызли и ждут...

Легкий толчок под диафрагму, к горлу подкатила мимолетная тошнота. Перед глазами закрутились круги калейдоскопа. Стандартная реакция человека во время ухода звездолета в гипер.

-- Ольсен все же это сделал! - в глазах Патрика сияла нечеловеческая радость. - Мы смылись!

-- Ты глуп Патри-катри! - заорал Ван, дергаясь на столе и пытаясь освободиться из крепких пут веревок. - Шишиги не любят скорости света! Они жалуются! Я слышу, как они жалуются! Им больно! Им неприятно! Они вылезут из черных дыыыр! Зверг-зверг! Они голодны! Они шуршат!

Патрик подскочил к извивающемуся, как уж на раскаленной сковородке Вану и ввел в его плечо успокоительное.

-- Нам не скрыться, мы все мертвецы, - зевнул Ван. - Звезды злы, они ждут, когда мы умрем.

Бедняга потихоньку засыпал.

-- Шишижки в черных дырах... Они плачут... Жалуются... Не любят... Скорость света...

Ван спал.

-- Пусть спит, может, его заскоки пройдут, - неуверенно сказал Патрик, сжимая в руках шприц.

-- Если выберемся, покажем его врачу, пошли к Ольсену, нужно его поздравить.

Легкий толчок под диафрагму, к горлу подкатила мимолетная тошнота. Перед глазами закрутились круги калейдоскопа. Стандартная реакция человека во время сбрасывания звездолетом скорости света.

-- Проклятые твари! - взревел Патрик, направляясь в машинное отделение.

Андрей бежал следом. Что там говорил Патрик о своих нуль-шишигах? Они не выносят скорости света?

Темные коридоры слились в одну линию, вперед, поворот, налево, вниз. Пот лез в глаза, легкие разрывались от бега.

Машинное отделение. Андрей сразу же увидел развороченный гипер и лежащего на полу Ольсена. Рядом с ним валялась волосатая шкурка нуль-шишиги, а над ней, взмахивая хрупкими крылышками, зависла маленькая фея.

Ивлис.

Еще одна шишига находилась поодаль, шкура на ее спине уже лопнула, и оттуда виднелись две маленькие тоненькие ручки. Вот появилась голова феи, тельце...

Патрик нажал на кнопку излучателя. Луч сжег зависшего в воздухе ивлиса, затем еще не успевшую родиться фею вместе с нуль-шишигой. По машинному отделению потек тяжелый запах горелой плоти и ионизированного воздуха.

К тошноте от резкого торможения и потери скорости света добавилась тошнота от вони сожженного мяса. Андрей держался из последних сил, Патрик отвернулся к стене, расставаясь с содержимым желудка.

-- Что это Андрей? Что это такое? - О'Тул вытирал губы тыльной стороной ладони. - Ивлисы и эти твари... Они... Они одно и то же?

В ответ из двух черных дыр в стене раздалось шишиканье оставшихся тварей.

-- Детский сад... - тихо сказал Андрей. - Мы приземлились в их детском саду. Или в яслях. Эти твари, эти нуль-шишиги всего лишь переходный этап, личинки, куколки, яйцеклетки из которых появляются феи-ивлисы. А мы пришли в этот детский сад без спросу и чем-то разозлили их. Вот откуда взялся ивлиский крейсер.

-- Если нуль-шишиги куколки ивлисов, то чьи что же получается в итоге из самих фей?

Андрей лишь пожал плечами, вслушиваясь в шепот доносящийся откуда-то из вентиляционных шахт.

Ожил и затрещал интерком.

- Капитан вы там? - голос Пискунова был испуган. - У нас неприятности! Ивлиский крейсер прямо над нами!

А нуль-шишиги шуршали в черных дырах...

16.03.02

Они висели в безмолвном ничто космоса, и лишь яркое безжалостное перемигивание бесконечных сапфиров звезд, просом раскиданных во тьме расстояний, оживляло ледяное спокойствие вселенной. Но звезды были не одни, эти безразличные к вечным путникам космоса — людям, огоньки большей частью были задавлены размерами его цели, голубого шара, бывшего островом жизни и надежды, среди пустоты расстояний. Лин-восемь, такая близкая и теперь такая недостижимая для него планета, закрывала собой половину звездного неба.

Искореженный, практически лишенный жизни штурмовой истребитель застыл недалеко от спутника этой планеты. Маленькая, безымянная луна, окунула корабль в чернильно-непроглядную тень, скрыв ее от взоров и друзей и врагов.

На бортовом экране компьютера безразличная ко всему, безжалостно горела надпись, рекомендующая пилоту немедленно покинуть разбитую машину.

— Приехали, — чертыхнулся Дмитрий и откинулся на подголовник кресла. Его лицо под затемненным стеклом шлема было покрыто капельками пота, но вытереть лоб, не было никакой возможности, для этого пришлось бы снять шлем и очутиться в смертельном сне вакуума, проникшем в кабину, после ее разгерметизации. Теперь вся надежда была на прочность скафандра и систему жизнеобеспечения.

— Прости Хозяин, — раздался виноватый голос Пса, — я слишком стар для такого количества грагов.

— Не переживай Снап, — едва-едва покачал головой Дмитрий. — Что поделать, если день не удался?

Хотя в глубине души Дмитрий согласился со своим кораблем. Пес был стар. Он родился в то далекое и прекрасное время, когда Псы модели Доберман считались самыми мощными и опасными машинами. Увы, эти годы уже давным-давно минули в прошлое. Уже давно в Космические Силы пришли Мастифы и Доги, рядом с которыми старенький штурмовик Дмитрия казался раритетом из другой эпохи. Но что поделать, война, как голодная гиены пожирала все и вся, техники катастрофически не хватало, и в войсках приходилось использовать уже давным-давно устаревшие машины. Если положить руку на сердце, Дмитрий за все сокровища галактики не расстался бы с верным Псом, с которым он воевал вот уже целых три года. С тех самых пор, когда розовые мечты после летной школы били ключом, и казалось, что нет в этой жизни никаких преград и расстояний. Три года в сорок седьмом секторе — срок, для войны не маленький. За это время ты либо станешь легендой, либо превратишься в космическую пыль и все, оставшиеся для этого мира миллиарды лет будешь блуждать среди звезд. Дмитрию и его Псу пока везло. За три года несколько сотен боев, военная компания близ Антареса и Красный переход. Алмазная звезда Содружества, звание майора и пятьдесят семь белых звездочек на боку Снапа, о чем-то говорили. Их знали, их любили, их ставили в пример новичкам. Как, впрочем, и других, ветеранов.

— Доложи о повреждениях. Самую суть, — на Дмитрия напало то состояние, которое появляется, когда уже знаешь, что твоя песенка спета и теперь весь вопрос, КАК СКОРО это произойдет.

— Энергетические щиты уничтожены. Система наведения уничтожена. Система ориентации уничтожена. Система гипер прыжка уничтожена. Система дальней связи уничтожена. Система жизнеобеспечения функционирует на пятнадцать процентов. Прогнозирую ее отключение через полтора часа. Система бортового огня уничтожена. Подвеска с торпедой уцелела.

Тут Дмитрий хмыкнул. Естественно, что эта проклятая бандура, ради которой пришлось демонтировать половину энергосистемы, уцелела. Не уцелей торпеда, которой, если честно, не место на Псе, он бы давно уже не жил.

— Двигательная система в норме. Сенсоры в порядке. Система контроля энергии двигателей активна на три процента. Решетка реактора разрушена на сорок семь процентов. Вот такие вот дела, Хозяин, — отрапортовал Пес.

Дмитрий скрипнул зубами и закрыл глаза. От злобного бесчинства звезд и их молчаливого хохота становилось тошно. Если перевести все сказанное Псом на нормальный язык, то дела плохи. Черт с ними, со щитами и оружием. Без этого еще кое-как можно прожить. Но вот энергии на двигатели не больше чем на пару минут полета, а затем Снап превратится в разумную, но уже не способную передвигаться груду железа. И связь не работает, так что предупредить планету о своем присутствии, а главное о надвигающейся катастрофе, не удастся. А значит, Дмитрию придется провести последние полтора часа жизни, с бессильной яростью наблюдая, как флот грагов уничтожает одну из планет Земного Содружества.