Мурин пожаловался на ногу.

— Садитесь сюда. Надолго вы в Энск?

— Проездом.

— У вас здесь родня? Или дела?

— Можно сказать, дела. Надолго не задержусь.

— Это вам не поможет сохранить инкогнито, — улыбнулся доктор Фок. — Глазом моргнуть не успеете, как со всеми познакомитесь и все будут знать вас. Продержись вы в Энске хоть первые сутки, на вторые я уже бы знал о вас все. У нас новости летают быстро. Извольте снять штаны.

Мурин стряхнул валенки, принялся выпутываться из рейтуз.

— Что новости летают быстро, это я заметил. Много толков ходит про смерть госпожи Юхновой. Видимо, она потрясла местное общество.

— Можно и так сказать.

— Вы о чем именно? Можно сказать — смерть? Можно сказать — общество? Или можно сказать — потрясла?

Взгляд доктора остановился на его лице.

— Вам ведь уже все рассказали, — не спросил, просто констатировал доктор Фок.

— Истории одна другой фантастичнее.

— Вот как? Странно.

— Почему ж?

— Для фантазии, домыслов требуется свободное пространство. А в этом случае его нет ни на мизинец. Почти все так называемое энское хорошее общество видело кончину госпожи Юхновой своими глазами.

Мурин был удивлен. Но не подал виду.

— А что именно видели вы?

— То же, что и все.

— Разумеется, не то же самое. Они обыватели. А вы — врач.

Фок покачал головой. Посмотрел на багровый шрам. Пощупал вокруг. Согнул и разогнул колено.

— Так болит?

Мурин не знал, какой ответ будет правильным. Остановился на самом обтекаемом:

— Не больше и не меньше.

— Так-так.

— Отчего ж умерла Юхнова?

— А почему вас это интересует, господин Мурин, позвольте спросить?

— Любопытно.

— Ах, господин Мурин, причины смерти почти всегда таинственны. Почему один выживает, а другой умирает? Рука Господня. Силы организма. Особенно старого. Довольны ли вы таким ответом?

По лицу Мурина не было похоже, что он доволен.

Доктор Фок развел руками:

— Я действительно не могу утолить ваше любопытство. Это только ваши — военные медики благословлены очевидностью причин. Штыковая рана, пулевая, гангрены всякие. А цивильная медицина, боюсь, может сказать мало определенного.

— Но ведь вы пользовали Юхнову. Она прежде жаловалась на здоровье?

— Она была не из тех старушек, которые чуть что вызывают доктора и беспрестанно жалуются на недуги.

— Следует ли вас понимать так, что ее кончина вас удивила?

— Кончина старого человека вряд ли кого способна удивить. Пожалуй, застала врасплох, так будет правильнее сказать. Только что все сидели и беседовали. Ужин унесли. Подали чай. Юхнова с семейством своим пожелала сесть отдельно. Как же, патриции, — язвительно поморщился он. — Не мы, простые смертные. Они были в гостиной. Как вдруг поднялась суета. Все повскакали с мест. Бросились туда. Я тоже растерялся. Бедная старушка лепетала какой-то бред. Никто ничего не понял. Какая-то птица, видите ли, поет пальцами. Возбудилась чрезвычайно. А потом и повалилась. Удар. А может, это и не удар, а остановка сердца… Кстати, и вашей ноги это тоже касается, господин Мурин. Я понятия не имею, что с вами. Могу посоветовать настойку из коры ивы, какой пользует дворовых людей моя ключница, когда у них что-то болит. Могу отправить вас на минеральные воды в какой-нибудь дорогой курорт для высшего сословия. Смотря сколько вы готовы истратить денег на свой недуг. Результат все равно будет примерно одинаковым. А может, никакого вовсе.

— Не слишком обнадеживающе.

Он развел руками.

— Неудивительно, что нас, докторов, считают шарлатанами. Но такова наука на сегодняшний день. Не могу сказать большего. Возможно, через несколько столетий пациенту достаточно будет плюнуть в реторту — и доктор сможет сказать диагноз и назначить лечение какими-нибудь магнетическими силами. А пока в большинстве случаев причину смерти можно предположить только пост мортем, то есть разрезав бедное почившее в Бозе тело и поглядев, что там было внутри. Но у вас до этого далеко. Не думаю, что ваша нога вас прикончит. Вот вам мое научное мнение. Надеюсь, ваш визит прошел не зря. Надевайте штаны.

Мурин повиновался.

— А что родня Юхновой?

— А что — родня Юхновой?

— Неужели никто из них не пожелал узнать, отчего скончалась их матушка?

— Бог мой, им-то зачем? Скончалась — и пускай покоится с миром. Юхновым хватает того, что весь Энск и так о них постоянно судачит. Все эти их истории… Кто женился, кто развелся, кто разорился, кого выгнали из дома, кто вернулся, кто не пожелал. Несчастное семейство.

Мурин поднялся, выпрямился.

— Но все же…

— Но все же вы завтра отсюда уедете, господин Мурин. Вам-то зачем закапываться в здешние дела и будоражить чужих вам людей. Зачем все эти расспросы? Кто эти люди вам? На что?

— Может, и не уеду завтра.

— Уж не купить ли Юхново собираетесь?

— Имение продается?

— Елена Карловна не показалась мне особой, которая желает здесь оставаться.

— А ее супруг?

Доктор ухмыльнулся:

— Вы видали Елену Карловну?

— Не имел пока такой чести.

Доктор усмехнулся:

— Я так и подумал.

— Почему?

— А увидите ее, так сами и поймете: у такой любой мужчина окажется под башмаком.

— Что же, нашлись уже покупатели?

— Полагаю, это займет время. Настоящую цену за имение ей сейчас трудно будет получить, я думаю. У многих дела расстроены войной. А продать имение дешевле его настоящей стоимости было бы большим легкомыслием. Если только наследника не подталкивают обстоятельства чрезвычайной спешки.

— Какие такие?

— Об этом мне не известно.

Мурин смотрел доктору в лицо. Оно было любезным, и только. Губы сложились в улыбку. Глаза прищурились. Ресницы напоминали колья забора. А взгляд за забором — и не разглядишь.

— Что ж имение это — хорошее?

— Прелестное и при должном управлении приносит большой доход. Если только сам хозяин неусыпно наблюдает за хозяйством.

«Как старая Юхнова».

— А молодые Юхновы, значит, к хозяйству равнодушны?

Новое выражение промелькнуло на лице доктора.

— Господин Мурин. Позвольте поделиться с вами моим сугубо научным наблюдением. Видите ли, в болотной воде живет множество крошечных организмов. Живут себе припеваючи, сладились и весьма довольны друг другом. Но если посторонний организм… — доктор сделал выразительную паузу, — человек — выпьет такую воду, то заболеет и даже может помереть. Понимаете?

Если это было предостережение, то Мурину оно не понравилось. Он не любил, когда его стращали. Сузил глаза.

— Я с вами тоже желаю поделиться историей на сей счет, сударь. Мы как-то шли маршем. Долгий утомительный переход был. Как сейчас помню. Солнце палит. Во флягах ни капли. Глядим, а в канаве какая-то жижа, и воды на палец. Мутная, зеленая. Но вода. Набрали. Попили.

Он умолк.

— И что ж? — не выдержал первым доктор Фок.

— И дальше поехали.

— Неужели никто вскорости не помер?

— А как же. Померло несколько.

Глаза доктора блеснули: мол, а я что говорил! Мурин пояснил:

— Нас обстрелял французский отряд, высланный на разведку. И полверсты проехать не успели.

Доктор насупился:

— Не понимаю мораль вашей истории.

— Всех нас где-нибудь поджидает гроб, как заметила одна моя знакомая дама.

Что бы ни подумал доктор Фок, он сумел не показать этого лицом. Учтиво поклонился:

— Не могу быть более согласен с ней, дорогой господин Мурин. Как сказано в Библии, человек — что колос, сегодня есть, а завтра нет. С вас рубль с полтиною за визит.

Померить кивер доктор Фок не попросил.

Выйдя на крыльцо, Мурин принялся натягивать перчатки. Он размышлял, стоили ли сведения, вытянутые из доктора Фока, полутора рублей, да и зачем вообще они ему сдались. Здесь что-то определенно было не так. Зловещий комментарий мальчика также не давал покоя: «Немка отравила». Невестка. Вот кого винил в смерти богатой помещицы энский vox populi. Но следует ли верить тому, что говорят? Говорить можно всякое. Коловратов, вон, считает Елену Карловну шпионкой Бонапарта.