По словам Феста (FIRA II, р. 45), вики ведут начало из земель, не имеющих вилл. И в Испании, видимо, вики и кастеллы противостояли виллам. Можно говорить, что существовали два принципиально различных вида земледелия и землепользования: виллы, представлявшие античный, римский сектор сельской экономики, и вики и кастеллы, являвшиеся ее общинным сектором. Если те местные поселки, которые на территории вакцеев занимали более высокие места и о которых говорилось выше, были виками, то виллы и вики были достаточно резко разделены территориально. Все эти черты роднят вик (и, по-видимому, кастелл) с пагом. Следовательно, в Испании существовали три разновидности сельских общин: паги, вики и кастеллы. Они располагались на городских (или племенных) землях, но обладали относительной самостоятельностью, внутренним самоуправлением и собственным божеством. Различие между ними коренилось в их происхождении. Паги были принесены на Пиренейский полуостров италийскими иммигрантами и были распространены в романизованной зоне, а вики и кастеллы явились следствием трансформации местных общин: вики — гентилиции, кастеллы — центурий; вики — неукрепленные деревни, кастеллы — укрепленные castros.
Однако родовые общины в этой зоне Испании не исчезли. Надписи свидетельствуют о сохранении здесь гентилиции, племен и «народов», особенно на кельтиберской, астурийской и кантабрийской территории. Гентилиции объединяют только сельское население, их упоминания полностью отсутствуют в городах или в их окрестностях[1221]. Во времена империи эти единицы уже начали разлагаться, но до конца этот путь в рамках ранней империи пройден не был.
Одним из важнейших элементов римского общества была армия. В раннеимперскую эпоху она была сосредоточена в Северо-Западной Испании. Будучи довольно значительной ко времени завершения завоевания в 19 г. до н. э., она постепенно сокращалась. После гражданской войны 68—69 гг. какое-то время в Испании вообще не было легионов, и лишь через три-четыре года VII Парный легион, набранный Гальбой в Испании, вернулся в эту страну и расположился лагерем на северо-западе Пиренейского полуострова[1222]. Судя потому, что поселение, позже развившееся из этого лагеря, всегда называлось Легион VII, не получив никакого римского либо туземного названия, лагерь был создан на пустом месте и ни с каким соседним поселением связан не был[1223]. В целом в империи роль армии в развитии провинций была довольно велика. Постепенно устанавливаются связи между лагерем и окрестным населением, армия привлекает для своего снабжения местные ресурсы, и дело завершается интеграцией местной экономики в римскую систему. В сфере действия и влияния лагерей возникают туземные поселения, постепенно превращающиеся в общины римского типа[1224]. Можно было ожидать, что такое же положение сложится и в Испании, тем более что и сам легион по своему происхождению и все больше по своему пополнению был испанским. Но реальность оказалась другой.
После завершения завоевания Августом Испания оказалась далеко от границ и основных театров военных действий. Последнее известное восстание астуров происходило при Нероне[1225], и, если не считать гражданской войны, Испания оставалась вне всяких войн до вторжения мавров при Марке Аврелии. Поэтому стоявшая в Испании армия обладала не столько военными, сколько полицейскими функциями, контролируя важнейшую горнорудную зону и дороги, по которым оттуда шел металл[1226]. В условиях отсутствия римской колонизации армия оказывалась самым крупным римским элементом на северо-западе Испании[1227]. VII Парный легион постепенно все больше рекрутировался из местных уроженцев[1228]. В еще большей степени это относится к вспомогательным единицам[1229], которые со времени, по-видимому, Калигулы активно участвовали в различных военных кампаниях империи[1230]. Для многих туземцев служба в армии являлась единственным средством социального продвижения[1231]. Уходившие в отставку бывшие воины, получая землю, становились землевладельцами муниципального типа. Римляне приписывали легионам окрестные земли, в результате чего возникли prata, исключенные из родоплеменной системы и включенные в социальную систему римского типа[1232]. Из некоторых военных поселений затем вырастали гражданские; так, лагерь, оставленный в 30—40-х гг. IV Македонским легионом, перерос в поселение Эррера де Писуерга[1233].
Однако надо иметь в виду, что воинов в испанской армии было немного. После 70 г. в Испании стоял один легион, одна кавалерийская ала и четыре пехотные когорты[1234], т. е. около 8,5 тысяч человек, что составляло, по разным расчетам, 1,7 или 2,8 % всего римского войска[1235]. А только в трех северо-западных конвентах проживало, по данным Плиния (III, 28), 681 тысяча свободных людей, т. е. явно взрослых мужчин, к которым надо прибавить женщин и детей[1236]. Видимо, не меньше, а то и больше 200 тысяч взрослых мужчин жило в Клунийском конвенте, не менее населенном, чем Астурийский. Таким образом, воинов на северо-западе было едва ли больше 1 % населения. Испанская армия почти не участвовала во внешних войнах и не несла большие потери, так что большинство солдат вполне могло доживать до отставки, и поэтому армия не нуждалась в больших наборах, и, следовательно, число рекрутов было небольшим.
Ветераны предпочитали селиться не на северо-западе, а в восточной и южной областях Пиренейского полуострова, где условия жизни были гораздо более кoмфортны, так что они мало или совсем не влияли на социальную трансформацию северо-запада[1237]. Отведение легионам обширных prata закончилось, вероятно, во времена Клавдия, так как после правления этого императора никаких упоминаний о них в Испании нет[1238]. Связи между VII Парным легионом и окрестным населением были не очень-то значительными. В окрестностях его лагеря так и не возникло туземного гражданского поселения[1239], да и вообще контакты легиона с окружающим сельским населением были очень слабы, если вообще существовали[1240].
Армия поглощала наиболее мобильные и активные элементы местного общества[1241]. Но, во-первых, их было не очень много, а во-вторых, и это, пожалуй, главное, армия служила скорее каналом перетекания этих элементов в наиболее романизованные районы, особенно в Тарракон, а также в другие провинции, где могли служить и где оставались воины, набранные в Испании. Это оттягивало с северо-запада какую-то часть наиболее динамичного слоя населения, что скорее сдерживало процесс романизации, чем способствовало ему. Надо иметь в виду еще одно важное обстоятельство. Из всех известных нам по именам легионеров 59% были Юлиями и 10% — Флавиями[1242]. А это означает, что подавляющее большинство воинов легиона были гражданами, причем большая часть уже со времени Цезаря и Августа. Из двух основных функций римских вооруженных сил — защита границы от внешнего врага и поддержание внутреннего порядка и власти — испанская армия выполняла только вторую[1243]. Представляя прежде всего полицейскую силу, она в определенной степени противостояла местному населению, что ограничивало ее воздействие на него. С другой стороны, армия приносила с собой строительство дорог, укреплений, лагерей, из которых, как говорилось выше, могли развиться гражданские поселения[1244]. Роль армии, таким образом, была противоречива, но все-таки ее в лучшем случае можно считать лишь одним (и далеко не самым значительным) фактором романизации туземной среды[1245].
