Возможно, что расширением Карфагенской державы в состав карфагенской хоры включались и вне-африканские владения. Может быть, юридически в ее состав вошли города, основанные в Испании Баркидами, прежде всего Новый Карфаген, их столица. В этом городе постоянно находился карфагенский гарнизон, состоящий из тысячи (Polyb. X, 21, 2), а по Аппиану (Hisp. 19), даже из десяти тысяч человек. Из рассказа Полибия (X, 12–19) о падении Нового Карфагена видно, что жители города не были вооружены. Только во время уже непосредственного нападения римлян командир гарнизона вооружил около двух тысяч граждан, а остальные стояли на стенах, сбрасывая штурмовые лестницы римлян и кидая в них бревна и другие предметы. Такое положение, когда граждане оставались безоружными, а в городе находились постоянные войска, сказывалось и на его управлении. Ничего неизвестно о городских магистратах, хотя в городе были люди, считавшиеся его гражданами. Монеты, чеканившиеся в Новом Карфагене, выпускались не городом, а Баркидами. Магон, командир карфагенского гарнизона, назван Полибием «поставленный над городом». Это — явно перевод финикийского ’s ‘l qrt — тот, кто над городом. Надо заметить, что этот полибиевский термин очень схож с аристотелевским. Видимо, такое же положение складывалось и в других городах, куда посылались карфагенские наместники.
Вероятнее всего, в хору была включена и завоеванная в VI–V вв. до н. э. часть Сардинии, кроме финикийских городов. Как уже отмечалось, система крепостей отделяла ее от свободной территории острова. Каким образом было оформлено управление этой части Сардинии, неизвестно. Финикийские же города пользовались автономией (Moscati, 1977, 139).
С Карфагеном были тесно связаны его колонии. Как и колонии Тира, они составляли часть державы своей метрополии и осуществляли надзор над окружающими землями. Во многих случаях они имели важное экономическое значение, будучи центрами торговли и ремесла. Очень важно было то, что колонии служили резервуаром для поглощения «излишков» гражданского населения, избавляя Карфаген от демографического напряжения и стабилизируя социальную и политическую ситуацию. Возможно, что колонии пользовались определенными привилегиями, но административно подчинялись метрополии, посылавшей туда своего резидента (Шифман, 1963, 65, 97). Одной из таких колоний был город Эбес, который, судя по событиям 217 г. до н. э., имел собственные вооруженные силы и оказал упорное сопротивление римлянам, пытавшимся его захватить (Liv. XXII, 20, 7–9). Видимо, колонисты не были обязаны поставлять солдат в карфагенскую армию, но в случае необходимости помогали метрополии, как это было в 206 г. до н. э., когда эбеситане предоставили прибывшему туда полководцу Магону (брату Ганнибала) продовольствие, оружие и молодежь для пополнения флота (Liv. XXVIII, 37, 4). Ливий, рассказывая об этом, использует глагол dare — давать (точнее, причастие data), что подчеркивает добровольность поставки продовольствия и подкреплений. Чеканил Эбес и свою монету (Blazquez, 1983b, 505–506). Возникает вопрос: можно ли такое положение распространять и на другие карфагенские колонии. До сих пор следов местной чеканки в прочих колониях Карфагена нет. Перед II Пунической войной Ганнибал послал в столицу войска из городов метагонитов (Polyb. III, 33, 13). Это были карфагенские колонии, расположенные в Метагониях, т. е. на побережье Африки к западу от собственно карфагенской территории (Le Glay, 1979, 1259). Судя по рассказу Полибия, речь идет не о какой-либо добровольности, как это было в случае с Эбесом, а о прямом приказе карфагенского полководца. На этом основании можно считать, что некоторые карфагенские колонисты обязаны были участвовать в военных мероприятиях метрополии. В дошедших до нас официальных правовых документах, каковыми являются договоры Карфагена с Римом и Ганнибала с македонским царем, колонисты вообще не упоминаются. Это можно объяснить тем, что колонии специально не выделяются, а рассматриваются как часть самого Карфагена. В таком случае понятие «господа карфагеняне» (κύριοι Καρχηδονιοι), упоминаемое в договоре с Филиппом V (Polyb. VII, 9, 5), охватывает граждан Карфагена и его колоний.
В состав Карфагенской державы входили и старые колонии Тира. Если в первом договоре Карфагена с Тиром упоминаются только сам Карфаген и его союзники (Polyb. III, 22, 4), то во втором, между Карфагеном и союзниками, появляются народ Утики и тирийцы (Polyb. III, 24, 3). В договоре Ганнибала с Филиппом V вновь в качестве самостоятельной единицы появляются жители Утики (Polyb. VII, 9, 5). Можно говорить, что Утика, старейшая финикийская колония в Африке, официально считалась равноправной с самим Карфагеном. Она явно имела и какие-то войска, используя их для изгнания карфагенского гарнизона во время Ливийской войны (Polyb. I, 82, 10). Что касается «тирийцев», также названных во втором договоре в качестве равноправной с карфагенянами единицы, то, как говорилось в главе о втором этапе финикийской колонизации, под этим названием надо подразумевать население тирийских колоний, основанных в Испании, которое, следовательно, как и утикийцы, официально считалось равноправной единицей Карфагенской державы. Гадес и другие финикийские города в Испании выпускали свою монету (Alfaro, 1986, 121–129; VIIIaronga, 1986, 157–162; Martin Ruiz, 163). Страбон (III, 5, 3) говорит о большом флоте Гадеса, а Ливий (XXVIII, 37, 1–3) рассказывает, что после ухода из Гадеса карфагенской армии во главе с Магоном, вернуться в город она не смогла, несмотря на все предпринятые усилия. Едва ли гадитане могли оказать столь решительное сопротивление, даже учитывая близость в это время римской армии, если бы у них не было собственных вооруженных сил. В противном случае Магон просто взял бы штурмом безоружный город, ибо карфагеняне, как мы видели выше, не церемонились со своими соотечественниками, тем более в такой драматической ситуации, в какой оказался Магон. На последнем этапе войны с римлянами в 207 г. до н. э. карфагеняне разместили в Гадесе свой гарнизон, наличие которого позволило Магону совершать различные бесчинства (Liv. XXVIII, 2, 16; 36, 3). Видимо, наличие гарнизона особенно возмутило гадитан, посланцы которых обещали римлянам выдать город и карфагенскую армию (Liv. XXVIII, 30, 4). По всей видимости, можно судить, что до этого времени карфагенского гарнизона в городе не было. Не допущенный в Гадес Магон жаловался, что гадитане перед ним — союзником и другом — закрыли ворота (Liv. XXVIII, 37, 2). В данном случае речь едва ли идет о личных взаимоотношениях Магона и Гадеса, так как первый явно предстает как полководец Карфагенской республики. Вероятно, такое положение — союза и дружбы — юридически определяло отношения Карфагена и Гадеса, и его также можно было бы распространить и на другие города испанских «тирийцев». Наконец, вполне возможно, что на положении официального равноправия находился и остров Коссура между Африкой и Сицилией (Шифман, 1963, 97).
Другие старые финикийские города юридически занимали более низкое положение. Видимо, именно они в первую Очередь подразумеваются под подчиненными карфагенянам и имеющими с ними одинаковые законы (Polyb. VII, 9, 5). В эту категорию, возможно, входили и элимские общины Сицилии, в свое время, как мы видели, добровольно подчинившиеся Карфагену. Таким образом, эта группа охватывала некоторые финикийские и местные общины Сицилии, Сардинии, меньших островов, Африки. Их политическое устройство копировало карфагенское. Так, мы находим «народ» (‘m) в Гавлосе (IFPCO Malta, 6), Витии (IFPCO Sard. Npu, 8, 1), Хадрумете (KAI, 119) и других городах. Во многих городах, как Панорм, Эрик, Таррос, Каларис, Лептис и другие, встречаются суффеты (KAI, 119, 120; IFPCO Sard., 36, 5) (Ehrenberg, 1931, 648). Интересна надпись из Тарроса в Сардинии (IFPCO Sard., 32), в которой датировка дается по суффетам Карфагена, хотя в ней упоминаются и суффеты самого Тарроса. Все это оправдывает официальную характеристику этих городов как «имеющих одинаковые законы с карфагенянами».
