О наличии двух групп гражданства свидетельствует и эпиграфика. В двух надписях, одна из которых найдена в самом Карфагене (KAI, 81), а другая — в Сардинии (KAI, 6), упоминаются ’drnm и s‘rnm — «могущественные» и «малые», т. е. «знать» и. «плебс» (Schiffmann, 1976, 51–52). Наличие таких же групп отмечается и в метрополии. Не исключено, что в Карфагене термин ’drnm мог означать не только «могущественных», но и орган их власти (Huss, 1978, 328), т. е. оба эти значения соответствуют юстиновскому выражению senatus.
Таким образом, граждане Карфагена делились на две группы: ’drnm, т. е. «могущественные», «сенат», и s‘rnm, т. е. «малые», «плебс». В руках первых концентрировались основные рычаги экономической и политической власти. Это затрудняло, а в обычное время делало, по-видимому, невозможным проникновение в ряды «могущественных» представителей «плебса». В то же время правящая верхушка стремилась «подкармливать» народ различными путями, одним из которых, как отмечает Аристотель (Pol. II, 8, 1273b; VI, 4, 320b), была отправка некоторых представителей народа в подчиненные города. Говоря об этом, философ использует предлог επι, а не προς;, это доказывает, что посылались не просто колонисты, а управляющие (Доватур, 1965, 32, 335, прим. 31; 363, прим. 95). Другим средством смягчения конфликтов внутри гражданства было выселение части граждан в колонии. Так, мореплаватель Ганнон, отправляясь основывать города, плыл с 30 тысячами мужчин и женщин, которые должны были их населить (Hannoni per. 1). При всей преувеличенности этой цифры она свидетельствует о размахе колонизационной активности карфагенян. Возможно, что все граждане, включая и плебс, были освобождены от налогов (Huss, 1990, 339).
Мы не знаем, были ли эти две группы граждан юридически оформлены или речь шла о фактических различиях. Но надо подчеркнуть, что в любом случае они вместе составляли «народ Карфагена» (’m qrthdst), обладавший высшей суверенной властью, воплощенной в народном собрании (Sznycer, 1975, 47–68). И именно через народное собрание сумел Ганнибал провести реформу управления, приведшую к ликвидации всевластия «судей» (Liv. XXXIII, 46). Естественно, это произошло без согласия «судей», за что сам Ганнибал скоро и поплатился. Следовательно, в Карфагене не существовало силы, которая стояла бы над гражданской общиной и могла юридически воспрепятствовать решению народа. Теоретически государственная власть выражала интересы всего гражданского коллектива. Даже знать, численно уступавшая плебсу, была частью того же коллектива.
Существуют данные о наличии в Карфагене государственной собственности. Таковыми могли быть некоторые рудники. Например, в римское время богатейшие серебряные рудники в окрестностях Нового Карфагена принадлежали государству (Strabo III, 2, 10). В то же время известно, что римский полководец Сципион после захвата этого города вернул гражданам все их имущество, оставшееся после грабежа воинами (Liv. XXVI, 47, 1). Поэтому можно считать, что и до римского завоевания эти рудники принадлежали не отдельным граждан, а государству. По-видимому, государству принадлежали и верфи в самом Карфагене, где строились военные суда, и специальная стена ограждала их от любопытства купцов, собиравшихся в соседней торговой гавани (Арр. Lib. 96). Возможно, что государственной собственностью был арсенал. Аппиан (Lib. 93) также говорит о существовании в Карфагене неких государственных и священных, т. е. явно храмовых, участков. Это свидетельствует о наличии в городе каких-то земель, принадлежавших карфагенскому государству, но не означает, что государственная собственность представляла собой внеобщинный сектор экономики. Вне общины, как мы видели, не было сил, которые могли бы опираться на этот сектор, так как государственные власти были частью той же общины. Не противопоставлялись общине и храмы. Они могли быть довольно богатыми, как например, храмы Эшмуна и Решефа (Арр. Lib. 127, 130). Но сами храмы находились под контролем специальных должностных лиц государства — коллегии «десяти над святилищами» (Шифман, 1968, 254–255). Можно говорить, что в Карфагене существовала только собственность гражданской общины, выступавшая в двух ипостасях: как собственность всей общины-государства (включая храмовую собственность) и как собственность отдельных граждан — мастерские, земли, лавки, торговые корабли. Карфагенская экономика, в отличие от экономики метрополии, представляется принципиально одноукладной.
Карфагенское гражданство не являлось однородной массой. Аристотель (Pol. 8, 1272) говорит о сисситиях гетеров, сходных со спартанскими фидиттиями. Возможно, что эти гетерии являются теми объединениями, которые в некоторых надписях (например, KAI, 69, 145, 159) именуются mzrfr, mzrhm, и, может быть, позже из них выросли курии римской Африки (Kotula, 1968, 10–19, 49; Kotula, 1980, 133–139; Sznycer, 1972, 36–39; Huss, 1990, 336). Какова была реальная роль гетерий в гражданском обществе Карфагена, неизвестно.
Кроме граждан, в Карфагене и на территории его державы жили иностранцы: греки, этруски, италики и др. Положение их было различным. Те, кто жил в столице, возможно, были уподоблены афинским метекам. Иным был статус обитавших вне Карфагена. Судя по надписи из Мактара, города, где долго сохранялись карфагенские институты, там существовала такая категория жителей, как «народ, живущий на земле» в подчиненной общине (Sznycer, 1972, 38). По-видимому, этих людей можно сравнить с герами, неполноправными поселенцами, столь часто упоминаемыми в Библии. Об обязанностях этих людей мы знаем немного. Судя по надписи из Мактара, их привлекали к различным мероприятиям общины, в том числе к строительству. Еще одной группировкой неполноправного населения были «сидонские мужи» и «сидонские дочери», которые не раз появляются в надписях (CIS 269–292, 2798). Некоторые из них названы «бодами», т. е. слугами, в то время как другие таковыми не были. Боды были лично свободными людьми, но зависели от «своих господ», напоминая римских клиентов, но с тем важным отличием, что их зависимость была гораздо большей, а господа в отличие от римских патронов не несли никаких обязательств перед бодами (Шифман, 1963, 21, 23). Видимо, понятия «бод» и «сидонский муж» перекрещивались. «Сидонские мужи» могли быть бодами, но могли иметь и другой статус. Бодами же, по-видимому, были не только «сидонские мужи», но и другие люди. О положении и происхождении «сидонских мужей» точных сведений нет. Если вспомнить рассказ об основании Тира якобы сидонянами, то можно предположить, что «сидонскими мужами» были потомки переселившихся в Тир сидонян или вообще негражданское население Тирского государства. В таком случае они могли входить в число «других», которые, по Саллюстию (lug. 19, 1), вместе с плебсом были вовлечены тирскими аристократами в колонизационную активность. Не исключено, что в их число могли включаться более поздние переселенцы, которые в состав уже устоявшегося гражданского коллектива включены не были. Нечто похожее существовало в греческих колониях, где прибывшие позже колонисты (эпойки) полноправными гражданами, как правило, не становились (Яйленко, 1982, 244). Существует также предположение, что «сидонскими мужами» становились отпущенники (Sznycer, 1975, 56). Но это предположение нам кажется маловероятным.
Своеобразным было положение тех лиц в Новом Карфагене, которых Полибий (X, 17, 6–7) и Ливий (XXVI, 47, 1) называют ремесленниками. Относительно них в науке существуют разные точки зрения (Meltzer, 1879, 511; Seston, 1967, 291; Шифман, 1968, 256–257 и др.), что естественно, так как упоминание этих людей очень кратко и дано в недостаточно четком контексте. Ясно только, что они — не граждане и не рабы, ибо и те, и другие, и третьи названы среди жителей Нового Карфагена. Ливий в начале соответствующей главы пишет о захвате римлянами в Новом Карфагене 10 тысяч свободных людей, а затем о том, что гражданам вернули имущество и рабов, а ремесленников превратили в общественных рабов, обещая освободить их после войны в случае усердия. Из этого ясно, что и до захвата города римлянами ремесленники не были рабами, по крайней мере, частными. Вероятно, речь идет о какой-то особой общественной группе, зависимой от карфагенского государства, а не от частных лиц, и этим отличающейся от бодов. Как представляется, это были скорее всего люди, подобные «царским людям» в метрополии, которые после ликвидации в Карфагене монархии перешли в зависимость от Карфагенской республики. И хотя сведений о существовании таких людей в самом Карфагене нет, можно предполагать, что и там они тоже были.
