Обеспечив себя с этой стороны и подготовив плацдарм в Филистии, Асархаддон в 671 г. до н. э. вновь направился в поход на Египет. По пути он подошел к Тиру, но тирский царь не покорился ему. Тогда Асархаддон оставил часть своего войска осаждать Тир, а сам с основной частью армии продолжил египетский поход. Ассирийцы отрезали тирийцев от снабжения пищей и водой. Египтяне, которые терпели поражения от ассирийцев, помочь Тиру никак не могли, и Баал сдался. Он не только заплатил всю дань за то время, что не платил, но и отослал в Ассирию своих дочерей с богатым приданым (ANET, 291–292). Дочери, вероятно, служили залогом дальнейшей верности Баала (Klengel, 1992, 229) ассирийскому царю.
Мятеж Баала ничем не отличался от подобного мятежа сидонского царя Абдмильката, но результаты его для Тира были иные, чем ранее для Сидона. Тир играл слишком большую роль в ассирийской экономике, чтобы его было можно разрушить. Если, строя Порт Асархаддона на месте Сидона, ассирийский царь намеревался создать конкурирующий с Тиром центр заморской торговли, то он явно ошибся. Тир, обладающий разветвленной сетью заморских колоний (см. ниже), остался вне конкуренции. Поэтому город не только не был разрушен, но и остался под властью прежнего царя. Асархаддон отнял у Тира все материковые владения, и как Арвад при Тиглат-Пала-саре III, так и Тир теперь был сведен к самому острову (ANET, 291). На остальной территории, ранее подчинявшейся тирскому царю, была образована ассирийская провинция Тир (Цури), и из более позднего времени известно имя одного из правителей этой провинции — некоего Бел-Шадуа (Forrer, 1920, 66–67; Katzenstein, 1973, 283; Na‘aman, 1994, 7–8). Возможно, именно тогда или несколько позже был заключен договор между Асархаддоном и Баалом (ANET Suppl. 533–534; Porpola, Watanabe, 1988, 24–28). В этом договоре, в частности, разрешалось тирийцам торговать в Акко и Доре, которые ранее находились на территории Тирского царства. Следовательно, во время заключения договора они уже Тиру не принадлежали, и договор относится ко времени, когда территория царства сводилась преимущественно к самому острову (Pettinato, 1975, 159), хотя возможно, что некоторые города Асархаддон все же Баалу вернул. Акко и Дор, как только что было сказано, к этим возвращенным городам не относились. Вероятно, в состав ассирийской провинции был включен и Ушу; позже его жители восстали против ассирийского наместника (ANET, 300). Потеря этого города ставила Тир в полную зависимость от ассирийского правителя, ибо именно оттуда тирийцы в основном получали еду и воду.
Договор между Асархаддоном и Баалом далеко не был равноправным. Он являлся, по существу, диктатом ассирийского царя. Состоял он из политической и экономической частей, но, к сожалению, политическая часть дошла в очень плохом состоянии. Тем не менее из сохранившегося текста ясно, что Баал признал себя «рабом» ассирийского царя, т. е. полностью подчинился его власти. Конкретным выражением такого подчинения явилась посылка в Тир специального царского представителя, который осуществлял контроль за всей деятельностью Баала. Тирский царь должен был прислушиваться к мнению этого представителя, т. е. практически не мог предпринимать никаких самостоятельных действий. Даже письма ассирийского владыки он должен был читать только в присутствии этого представителя; видимо, ассирийский царь опасался, как бы его тирский вассал не исказил в свою пользу содержание послания суверена. Так что после этого договора самостоятельность Тира, и до этого весьма иллюзорная, стала совсем призрачной: тирский царь был, пожалуй, более бесправен, чем наместник ассирийской провинции.
Зато экономическая часть договора предоставляла тирийцам значительные привилегии. Правда, в случае кораблекрушения у берегов, подчиняющихся Ассирии, груз такого корабля попадал в руки ассирийского царя, но сами моряки свободно возвращались на родину. Еще важнее было то, что тирийцам предоставлялась возможность свободно торговать во всех городах на территории Ассирии, на побережье и в Ливанских горах, в вассальных царствах, как например, в Библе. Указание на конкретные торговые пути, которые предоставлялись тирийцам для свободной торговли, можно понимать двояко: и как ограничение торговли только этими путями, и как привилегию торговать на этих путях без всяких ограничений. Исходя из общей обстановки, можно говорить, что вторая возможность более соответствует действительности, и Тир по этому договору сохранял свою торговую активность (Bunnens, 1979, 55–56; Kestemont, 1983, 77; Na‘aman, 1994, 4–5; ср., однако, Les Pheniciens, 1997, 43)-
После этих событий политический раздел Финикии можно считать законченным. Более или менее нетронутой была территория Библского царства. Арвад и Тир[6] оставались под управлением своих царей, но их территории были сведены почти полностью к самим островам, на которых они располагались. Остальная территория Финикии составила ассирийские провинции Цимирра (Цумур), «Страна моря» (бывшее Сидонское царство) и Тир «Страна Тира», включающая в себя бывшие материковые владения Тира (Forrer, 1920, 57–66).
Финикийцы, жившие на территории ассирийских провинций, как и все остальное население государства, отдавали властям десятую часть урожая, четвертую часть соломы в качестве фуража, часть приплода скота и, вероятно, они несли трудовую повинность (Заблоцка, 1989, 337; Якобсон, 1989, 42). Участвовали они и в войнах ассирийских царей, вероятнее всего, составляя часть армий Саргона II и Синаххериба, во всяком случае, во время военных действий в районе Средиземного моря (Reade, 1972, 107). Во главе каждой провинции стоял всесильный наместник, распоряжавшийся жизнью местного населения. Как известно, ассирийцы активно проводили политику депортаций, переселяя подчиненных и заселяя эти места новым населением. В Финикии эта практика была использована, как уже говорилось, в Сидоне после подавления там восстания. Позже эта же практика была применена в отношении южнофиникийских городов Ушу и Акко. В последнем это, по-видимому, привело к радикальной смене населения города. Но в остальной Финикии такой смены не наблюдается. Исследования этнического состава Ассирии показали, что в самой Ассирии западносемитское население представлено довольно слабо, да и то это были в основном арамеи, оказывавшие все большее влияние на ассирийское общество, а не финикийцы, хотя последние тоже встречались (Tadmor, 1982, 449–453, 459; Zadok, 1992, 77–78). Видимо, массовых депортаций из Финикии все же не было.
Что касается вассальных государств, то их цари приносили клятву верности ассирийскому царю, которого, признавали своим господином, а себя — его слугами. В принципе отношения между ассирийским сувереном и вассальными царями оформлялись в виде договора, продиктованного ассирийским царем. Подчиненные цари уступали ассирийскому владыке значительную долю суверенитета в обмен на мир или политическую поддержку Ассирии (Porpola, Watanabe, 1988, XVI). Возможно, как и в Тире после договора Баала с Асархаддоном, общий и довольно жесткий надзор за деятельностью местных властей осуществлял ассирийский представитель. Судя по сохранившимся договорам между ассирийским царем и его вассалами, последние принимали на себя в первую очередь политические обязательства. Они не только не должны были участвовать в каких-либо мятежах и заговорах против с уверена, но и доносить о малейшем намеке на такой заговор, даже если малейшая опасность для правящего царя или его наследника исходила из самого царского дворца и даже царского рода. Вассальные цари должны были использовать все свои силы и возможности, чтобы подавить любой мятеж 11 даже уничтожить всех его главарей и их потомков (ANET Suppl., 534–541; Porpola, Watanabe, 1988, 76–77). Из победных реляций ассирийских царей известно, что подчиненные цари должны были платить Ассирии дань. Ассирийский царь мог заставить их принять участие в военном походе или в строительстве, как было, например, с постройкой Кар-Асархаддона.
