Одновременно был установлен ежегодный налог, который, по словам Геродота (III, 90–95), для пятой сатрапии составлял 350 таланта. Если верить ему, дань, выплачиваемая Заречьем, была средней, ибо некоторые сатрапии выплачивали намного больше (например, Египет платил 700 талантов, а Вавилония 1000), но были и такие, которые платили меньше, как например одиннадцатая сатрапия Каспиана, — всего 200 талантов. Нехитрый подсчет показывает, что дань с Заречья составляла чуть более 4, 5 % всех поступлений в царскую казну.
Сама по себе сатрапия была очень неоднородна. В нее входили и богатые финикийские города, и довольно бедные территории. Иудейская гражданско-храмовая община несколько позже была вовсе освобождена от уплаты налога (Вейнберг, 1989а, 192). От налогов были освобождены и арабы (Her., III, 91), и это явно относится к кедаритам, находившимся с персидским царем в "союзе" (Lemaire, 1974, 70). Правда, это не значит, что они были вообще ничего не вносили в царскую казну. По словам Геродота (III, 97), они, как и некоторые другие освобожденные от налогов народы, регулярно приносили "дары", в частности большое количество ладана. Так что возможно, что речь идет не об освобождении от налога вообще, а об иной форме их взимания (Eph’al, 1988, 1б2), т. е., вероятно, сохранении системы, установленной Киром. Но важно в данном случае, что эти "дары" в налог, уплачиваемый сатрапией, не включались. Поэтому вполне вероятно, что финикийцы платили больше, чем другие жители сатрапии (Elayi, 1990, 62). Какова была доля жителей Внутренней Сирии и той части Палестины, которая располагалась вне границ иудейской гражданско-храмовой общины и царства Кедар, неизвестно. Кроме того, все подданные персидского царя несли трудовую повинность и в случае необходимости должны были участвовать в его войнах. Однако если верить Геродоту (VII, 61–99), в сухопутных войсках Ксеркса, собранных для похода на Грецию, из всех жителей Заречья сражались арабы, а во флоте — финикийцы и палестинские сирийцы, которые тоже, вероятно, были финикийцами, но жившими на палестинском побережье Правда, Геродот упоминает среди воинов Ксеркса сирийцев, но уточняет, что персы их зовут каппадокийскими. Учитывая, что каких-то сирийцев историк упоминает несколько раньше среди народов третьей сатрапии, расположенной в Малой Азии (Her. III, 90), ясно, что речь идет о жителях не Сирии, а Малой Азии Почему обитатели Заречья, за исключением финикийцем и арабов, были освобождены от участия в этом, пожалуй, самом грандиозном военном предприятии персидских царей, непонятно.
Финикийцы активно сражались в войнах персов с греками. По словам Геродота (VII, 6), они были лучшими в персидском флоте. Их корабли принимали участие в морских сражениях у Лады (Her., VII, 14), у Саламина (Her., VIII, 85; Diod., XI, 19, 1), при Эвримедонте (Thuc, 1, 199; Diod., XI, 60, Plut. Cim. 12), у берегов Кипра (Plut. Cinx, 13), в подавлении восстания в Египте и изгнании пришедших на помощь египтянам афинян (Diod., XI, 74–76), а также и в последнем сражении, когда финикийцы пытались предотвратить высадку афинян на Кипре (Plut. Cim., 18). В 449 г. до н. э. был, наконец, заключен мир, и финикийцы на какое-то время были избавлены от необходимости поставлять корабли и моряков для авантюр персидского монарха.
Греко-персидские войны нанесли тяжелый урон финикийцам. В сражениях с греческим флотом они потеряли большое количество кораблей и людей. Недаром перед битвой при Микале в 479 г. до н. э. персы отослали домой финикийские корабли (Her., IX, 96). Учитывая значение финикийских эскадр в морских силах персов, этот поступок выглядит весьма странным. Единственной причиной такой странности могло быть лишь жалкое положение финикийских триер. Правда, вскоре финикийцы как будто оправились и участвовали в новых морских сражениях, неся новые потери.
Однако это было лишь частью общего экономического упадка финикийцев. Судя по находкам керамики, в 480–450 гт. до н. э. резко падает объем греко-финикийской торговли (Coiombier, 1987, 247). Едва ли это было результатом сознательной политики персидских царей. Даже если бы они захотели, то были бы не в состоянии серьезно повлиять на коммерцию финикийцев. Раскопки показывают, что даже в период обострения персидско-египетских отношений египетские вещи присутствуют в Финикии. Дело, скорее, в обстановке общей нестабильности, характерной в то время для восточного Средиземноморья. Заключение мира в 449 г. до н. э. позволило финикийцам возобновить их контакты с греческим миром, что может быть знаком и общего восстановления финикийской экономики.
Жители Заречья втягиваются и во внутренние дела персидской монархии. В 465 г. до н. а командир дворцовой гвардии Артабан убил Ксеркса и на какое-то время стал фактическим правителем государства. Но Артаксеркс I сумел его устранить, а затем, подавив восстание, поднятое его собственным братом, провел ряд изменений в правящей верхушке (Дандамаев, 1985, 176–177). И в этих условиях какие-то "ценные дела" для Артаксеркса совершил сидонский царь Эшмуназор, за что получил большие территориальные приращения к своему царству (KAI, 14). В чем эти дела состояли, неизвестно, но они явно были связаны с упрочением власти Артаксеркса. Кроме того, передавая Сидону города Дор и Яффу, ранее принадлежавшие Тиру, Артаксеркс вбивал клин между этими городами. Видимо, такое же положение сложилось и на севере финикийского побережья. Там явно с разрешения персидского царя, хотя и несколько позже, Арвад установил контроль над Аль-Миной, но недалеко от нее находился городок Сидония, судя по названию принадлежавший Сидону (Elayi, 1987, 256–266). Персидский царь стремился, с одной стороны, создать из автономных и богатых финикийских городов определенный противовес опасному всевластию сатрапа, а с другой, устанавливая чересполосицу их владений, затруднить их возможное объединение против него самого.
На то же самое были направлены решения Артаксеркса, относившиеся к иудейской гражданско-храмовой общине. К этому времени в Иерусалиме было закончено строительство нового храма на месте разрушенного вавилонянами и оформлена организация жречества (Ezra, 6, 14–18). Это привело к напряжению в отношениях иудеев со своими соседями, которое, по-видимому, доходило до открытых столкновений, не говоря о попытках использовать в этой борьбе царскую власть (Ezra, 4, 3–5). Существование такого напряжения было выгодно персидскому правительству, которое, с одной стороны, опиралось на существующие этнические группировки, а с другой, всеми силами стремилось не допустить их объединения в антиперсидском фронте (ср.: Eph’ai, 1988, 147).
С этой целью Артаксеркс организовал новую волну переселения иудеев из Месопотамии в Палестину и поставил во главе ее книжника Эзру, принадлежавшего к старинному жреческому роду. При этом ему был вручен царский указ, согласно которому местные власти должны были оказывать содействие переселенцам, иудейская храмовая община освобождалась от царских налогов и пошлин, ей предоставлялась собственная юрисдикция (Ezra, 7, 1—26). Думается, что именно с этого времени можно говорить об окончательном оформлении иудейской (правильнее — иерусалимской) гражданско-храмовой общины. Эзра резко отделил ее от остального населения Палестины. Например, были не только запрещены браки между членами общины и другими людьми, но и расторгнуты уже существовавшие При этом гражданами общины были объявлены только потомки тех иудеев, которые в свое время были депортированы в Месопотамию, а после вернулись в Палестину. Эзра считал, что оставшиеся в стране иудеи подверглись воздействию соседей, утеряли чистоту веры, и фактически являются язычниками. Воспользовавшись представленной общине юрисдикцией, Эзра объявил законом Пятикнижие, и отныне право должно было основываться на библейских законах (Ezra, 9—10). Деятельность Эзры вызвала недовольство остального населения Палестины. Между иудейской общиной и ее соседями назревал конфликт. Если верить Библии, персидский царь всегда брал сторону иудеев. Но даже из этих сообщений видно, что, поддерживая иудейскую общину, царь в то же время никаких реальных мер по наказанию ее врагов не предпринимал. Персидские цари явно стремились противопоставить отдельные этнические и религиозные общины друг другу, и вместе с тем использовать их силу против возможных покушений на персидское господство.
