Египет был подчинен. Когда же Камбиз пожелал подчинить и Карфаген, финикийцы решительно воспротивились, отказавшись предоставить свои корабли, поскольку для них было бы нечестием выступать против своих потомков (Her., III, 19). Этими финикийцами были, конечно, тирийцы, ибо другие их соотечественники не имели основания считать карфагенян своими потомками. Царь был вынужден отказаться от своего замысла, ибо без финикийского флота осуществить его он не мог.
После смерти Камбиза Персию потрясали различные волнения, гражданская война, восстания покоренных народов. И только земли к западу от Евфрата оставались спокойными (Galling, 1937, 25; Дандамаев, 1985, 95; Eph’al, 1988, 142–143). Лишь среди иудеев Палестины наблюдалось какое-то брожение. Сразу после издания Киром эдикта, разрешившего возвращение из плена, большая масса иудеев пожелала вернуться на родину. Во главе их встал Шешбацар, получивший от Кира почетный титул "князя Иудеи" (Ezra, 1, 8). Термин "князь" (nasi) использовался в домонархические времена для обозначения избранного вождя, а в VI в. до н. э. — правителя сравнительно небольшой области и противопоставлялся царю (Mitchell, 1991b, 428), и это означало, что о восстановлении иудейской монархии речи не было (Tadmor, 1981, 210). Шешбацар должен был лишь возглавить иудейскую общину, подчиняясь персидским властям. Речь шла именно об этнической, а не религиозной общине, ибо наряду с Шешбацаром переселение возглавил также Иисус, ставший первосвященником (Ezra, 2, 2; Hag. 1, 1; 2, 4). Вероятнее всего, Шешбацар Книги Эзры является тем же Шенацаром, который упомянут среди сыновей Иехонии в I Книге Хроник (3, 18) и в таком случае относится к Давидидам (Tadmor, 1981, 210). Конечно, в это время ему было уже много лет. Между сдачей Иехонии и захватом Киром Вавилона прошло почти 60 лет. Даже если Шешбацар попал в вавилонский плен младенцем, ему уже шел седьмой десяток Может быть, поэтому его уже на следующий год сменил племянник, внук Иехонии (I Chron., 3, 19), Зоровавель (Зеруббабель), первосвященником при котором оставался тот же Иисус. Такое стремление опереться на местную знать и в то же время не дать ей возможности особенно усилиться характерно для политики Кира (Young, 1988, 43). Надо подчеркнуть, что в эдикте Кира говорилось только о Иерусалиме и разрешении восстановить храм (Ezra, 1, 2–4; 6, 3–5), для чего возвращавшемся в Палестину иудеям были отданы священные предметы из разграбленного вавилонянами храма. Получила ли иудейская община территорию вне Иерусалима по еще одному царскому эдикту или это произошло более или менее стихийно, неизвестно. Когда позже противники иудеев пытались настроить против них царя Дария, они обвиняли их в укреплении Иерусалима, но не в захвате земель (Ezra, 4, 12–16). Во всяком случае, в начале царствования Дария Зоровавель был уже правителем (peha) Иудеи (Hag., 1, 1; 2, 2). Следовательно, к этому времени Иудея уже была определенной административной единицей внутри персидской провинции.
Такая покровительственная политика Ахеменидов должна была, казалось бы, успокоить иудеев. Однако эйфория по случаю гибели Вавилона и возвращения на родину, по-видимому, прошла. И в иудейской среде возникло представление, что подлинным спасителем может быть только член дома Давида, потомок правившей династии. Таковым в это время мыслился Зоровавель. В пророчестве Аггея (2, 20), датированном вторым годом правления Дария, т. е. 520 г. до н. э., прямо говорится об избрании Зоровавеля самим Богом, и этот избранник будет "печатью Божией", когда обрушатся все земные царства. И в этом же году Захария (3) вкладывает в уста Бога утверждение, что его раб, Отрасль, будет краеугольным камнем будущего мира. Понятие "Отрасль" в то время означало потомка Давидидов (Tadmor, 1981, 214), каким был Зоровавель. Здесь же говорится о противостоянии Зоровавеля и Иисуса, причем с последнего снимается вина, когда он примиряется с Отраслью и принимает его выбор. И хотя пророк не уточняет, в чем заключалась вина первосвященника, ясно, что речь шла о вражде двух лидеров общины, и сам Бог устами пророка утвердил превосходство светского вождя из династии Давида над первосвященником.
Явилось ли такое противостояние результатом стремления обоих руководителей к единоличному лидерству или было связано с теми потрясениями, которые в то время переживала держава Ахеменидов, неясно (ср.: Дандамаев, 1985, 95). Примечательно, что имя Зоровавеля после этих событий более не встречается, хотя это еще не значит, что он принимал участие в борьбе против Дария Скорее, персидский царь понял, что иметь во главе подчиненной общины члена бывшего правящего дома слишком опасно. И хотя в I Книге Хроник (3, 19–22) перечисляются потомки Зоровавеля, ни один из них, насколько нам известно, иудейскую общину не возглавлял, а его праправнук Хаттуш вместе с Эзрой вернулся в Палестину из Персии (Ezra, 8, 2), причем никакой ведущей роли уже не играл. Похоже, что Зоровавель с семьей был снова депортирован (Eph’al, 1988, 143). Спор между светским и религиозным главами общины был решен в пользу последнего не без помощи персидского царя. Центром общины становится восстанавливаемый храм, и она, таким образом, оказывается гражданско-храмовой, каких было относительно много в Персидском царстве (Периханян, 1959, 147; Вейнберг, 1989а, 188–191). В принципе назначение представителя местной элиты главой провинции не противоречило политике Ахеменидов. Все правители Самарии начиная с середины V в. до н. э. и до крушения персидской власти принадлежали к одной семье, членом которой был известный в Библии Санбаллат, а в Заиорданье власть находилась в руках местного рода Тобиадов (Eph’al, 1988, 151–152). Но особые мессианистические чаяния, связанные с Зоровавелем и домом Давида вообще, по-видимому, показались персидскому царю слишком опасными, чтобы оставить Давидида во главе Иудеи.
Гражданская война в Персии и последовавшие за ней (и частично параллельно с ней) восстания заставили победившего Дария заняться административной реформой, которая одновременно стала и налоговой. Страна была разделена на сатрапии, которые в свою очередь, делились на округа помельче, обычно в науке называемые провинциями, а те — на общины (Дандамаев, Луконин, 1980, 109–115). В Палестине таких провинций насчитывалось пять: Иудея, Самария, Галилея, Идумея, Ашдод, а Заиорданье управлялось наследственными правителями из рода Тобиадов (Mitchell, 1991b, 435–436). Правитель Самарии долгое время контролировал и положение в Иудее. Сохранившие свою автономию и царскую власть финикийские города входили в состав сатрапии, но не подчинялись правителям провинций.
После разгрома Вавилона вся территория бывшего царства управлялась царским наместником в Вавилоне. Теперь от Месопотамии были отделены все земли к западу от Евфрата, составившие сатрапию Заречье, и ее Геродот (III, 91), как бы смотрящий из Греции на восток (Rayney, 2001, 57), обозначает пятой сатрапией. Ее центром был, вероятнее всего, Дамаск, о котором Страбон (XVI, 2, 20) говорит, что он был самым славным городом Сирии во времена персидского владычества. Недаром, как пишет Арриан (Anab., II, 11, 9—10), именно в Дамаск после битвы при Ис-се отправили свое имущество и сам персидский царь, и многие персы (Eph‘al, 1988, 154–155). Причины выделения Сиро-Палестинского региона в отдельную сатрапию понятны. Это прежде всего — стратегическое положение, с одной стороны, соединяющего три очень важные составляющие части Персидской державы — Месопотамию, Египет, Малую Азию, а с другой, — выходящего на средиземноморское побережье с его старыми портами, которые могли служить прекрасной базой для любых операций на Средиземном море (Galling, 1937, 23; Eph’al, 1988, 137). Все это требовало установления более жесткого контроля над этим регионом, контроля, который обеспечить из Вавилона было довольно затруднительно.
Время отделения Заречья от Вавилонии можно установить сравнительно точно. Весной 520 г. до и э. сатрапом Вавилона и Заречья был назначен Уштан, однако уже в том же году, когда действовали пророки Аггей и Захария, правителем Заречья стал Татнай (Ezra, 5, 1–3). Следовательно, этот год и надо считать временем создания этой отдельной области. Но Татнай все же подчинялся сатрапу в Вавилоне (Galling, 1937, 25; Дандамаев, Луконин, 1980, III –112; Mitchell, 1991b, 435). и, может быть, только во времена Ксеркса, сына Дария, Заречье окончательно оформилось как отдельная сатрапия. Это могло быть связано с подавлением очередного восстания в Вавилоне в 482 или 481 г. до н. э., после чего Вавилония стала обычной сатрапией (Дандамаев, 1985, 137–138; Eph‘al, 1988, 153–155) и Вавилон, таким образом, потерял моральное право быть столицей. В результате подавления восстания Вавилония была разорена и пришла в упадок (Kuhrt, 1988, 135), так что связи с ней потеряли всякую ценность. Восстание жестоко подавил Мегабиз, и того же Мегабиза несколько десятилетий спустя мы видим сатрапом Заречья. Так что вполне возможно, что он после наказания Вавилона и низведения его до положения рядового провинциального центра в качестве награды получил независимую сатрапию. Правда, в 480 г. до н. э. Мегабиз участвовал в походе Ксеркса на Грецию, но это не значит, что он не мог быть сатрапом.
