В восстании, как кажется, на этот раз приняла участие Иудея. Иосиф Флавий (Contra Ар., 1, 22), ссылаясь на Гекатея, говорит, что персы переселили многих иудеев в Вавилон. Более поздний источник прибавляет к Вавилону Гирканию на южном побережье Каспийского моря и уточняет, что речь идет об Артаксерксе, действовавшем так на обратном пути из покоренного Египта, а также сообщает, что им был разрушен Иерихон (Tadmor, 1981, 226; Eph’al, 1988, 146). Такое изменение в целом проперсидской позиции иудейской общины (или ее части) связано, по-видимому, с внутренней борьбой. Иосиф Флавий (Ant. Iud., XI, 7, 1) рассказывает о противоборстве правителя Иудеи Багоя и первосвященника Иоанна. Если это тот Багой, кому были адресованы письма элефантинских иудеев, то конфликт относится к концу V или самому началу IV в. до н. э. и прямого отношения к восстанию во второй половине IV в. не имеет. Но в любом случае ясно, что отношения между светской и религиозной властями в Иудее были далеко не столь идиллические, как во времена Неемии, если судить по его Книге. Снова, как в конце VI в. до н. э., обе власти вступили в конфликт. И снова первенство осталось за правителем. На семь лет, если верить Иосифу, иудеи попали в рабство к персам. Речь, видимо, идет об отмене привилегий, которыми ранее иудеи обладали, в том числе о налоговом иммунитете. Позже этот иммунитет был явно восстановлен. Но почва для конфликта, видимо, оставалась.

Может быть, отзвуком этого конфликта является иудейская монетная легенда конца персидского времени, где вместо более раннего имени правителя (hphh) появляется имя жреца, т. е. первосвященника — jwhn(n) hkwhn (Eph’al, 1988, 152; Mildenberg, 1988, 726). Необходимо также обратить внимание на рассказ Иосифа Флавия (Ant. Iud., XI, 1, 2; 2, 2) о Манассии, брате первосвященника, женатом на дочери правителя Самарии Санбаллата, который отказался развестись с женой и которому Санбаллат обещал должность первосвященника и правителя области. Деньги и земли Санбаллат давал также тем иудеям, которые поддерживали его зятя. Этот рассказ сам историк датирует довольно точно: временем правления последнего персидского царя Дария III, а также уже начавшегося похода Александра Македонского, но до захвата им Финикии и Сирии, т. е. 334–333 гг. до н. э. И наконец, рассказывая о дальнейших событиях, Иосиф Флавий (Ant. Iud. XI, 2, 4–5) упоминает о неповиновении иудейского первосвященника Александру и о переговорах македонского царя именно с первосвященником. Независимо о того, происходили ли эти переговоры в реальности, этот эпизод подтверждает, что именно первосвященник, а не правитель представлял иудеев.

Суммируя все эти данные, можно предположить, что после восстания, в котором участвовала часть иудеев, персидский царь ликвидировал провинцию Иудею, присоединив ее к Самарии, а единственным главой общины стал иерусалимский первосвященник. Это мероприятие вполне вписывается в ту систему реорганизации Заречья, которую вводил Артаксеркс после подавления большого антиперсидского восстания и покорения Египта.

Победы Артаксеркса были последними успехами персидских царей. Мощь Ахеменидов клонилась к упадку. В 334 г. до н. э. Александр Македонский предпринял свой поход, который покончил с державой Ахеменидов. В Передней Азии, как и на всем Ближнем и Среднем Востоке, началась новая эпоха — эллинизм.

В 334 г. до н. э. Александр Македонский начал свой знаменитый восточный поход. В следующем году близ Исса oн полностью разгромил армию Дария III и в 332 г. до н. э. со своим войском оказался в Финикии. Финикийские города добровольно подчинились новому завоевателю, причем сидонцы, помня о недавнем поражении и жестокостях персидского царя и ненавидя персов, сами призвали Александра (Агг. Anab., II, 15, 6). Его власть готов был признать и Тир, но впустить македонского царя в свой город тирийцы отказались. Попытка Александра захватить Тир силой не удалась. И началась семимесячная осада, ставшая одной из самых крупномасштабных осад в древности (Fuller, 1998, 216). По приказу Александра была насыпана дамба, соединившая остров с материком, в результате чего он превратился в полуостров. По этой дамбе македонские войска подошли к самым стенам и ворвались в город. После ожесточенных уличных боев Тир был взят, и Александр обрушил на тирийцев жесточайшие репрессии (Агг. Anab., II, 16–24; Curt. Ruf., IV, 2–4; Diod., XVII, 40–46). Теперь вся Финикия оказалась под властью Александра Македонского.

Еще в ходе осады Тира Александр был вынужден отправиться в поход против арабов, обитавших в горах Антиливана (Plut. Alex. 24). Кто были эти арабы и как они оказались в этом районе, мы не знаем. Но угроза с их стороны явно была столь велика, что царю самолично пришлось выступить на борьбу с ними: И только вернувшись из этого похода, он снова возглавил осаду Тира. Сосредоточившийся лично на подчинении Финикии, Александр часть своей армии во главе с Парменионом направил в Дамаск, где перед битвой Дарий оставил значительную часть своих сокровищ. Правитель Дамаска предал своего царя, и персидские сокровища без сражения попали в руки македонян (Агг. Anb., II, 11, 8; 15, 1; Curt Ruf., III, 13). По словам Иосифа Флавия (Ant Iud., XI, 8, 3), во время осады Тира Александр потребовал от иудейского первосвященника подкрепления и продовольствия, угрожая в противном случае войной, но тот отказался, сославшись на клятву, данную им Дарию. Царь потребовал и от других подчиненных персам правителей того же (Шифман, 1988, 90–91). Этому требованию подчинился правитель Самарии Санбаллат, признавший своим властелином Александра и приведший ему на помощь 8 тысяч воинов (Ios. Ant. Iud., XI, 8, 4). Таким образом, эта война резко разделила правителей отдельных территорий и общин: Иудея оставалась верной Дарию, а Самария и Дамаск перешли на сторону Александра.

Подчинение Финикии было очень важно для Александра. Еще в самом начале войны Дарий III отправил в Эгейское море флот, в который вошли и финикийские корабли (Агг. Anab., II, 14, 7). Как и во время греко-персидских войн, их эскадры возглавляли цари финикийских городов — царь Сидона Абдастарт, царь Тира Азимилк, царь Арвада Герастарт II, может быть, библский царь Эниэл. Хотя военные действия на море и побережье шли с переменным успехом, в целом флот в основном добивался поставленных целей. И сам Александр, если верить Арриану (Anab. II, 17, 1), признавал, что на море господствуют персы. После же захвата финикийского побережья эскадры покинули персидский флот, а оставшиеся корабли были отрезаны от баз на материке. С этого момента македонский царь мог уже их не опасаться.

Непосредственной целью Александра на этом этапе войны был захват Египта. Но путь к нему преграждала Паза, гарнизон которой отказался сложить оружие. И снопа Александру пришлось приступить к осадным работам. Сам Александр был ранен во время этой осады. Но в итоге Газа была взята, а ее защитники, в том числе и местные жители, поддержавшие гарнизон и сражавшиеся вместе с ним, бы ли либо уничтожены, либо проданы в рабство. Опустевший город был заселен окрестными жителями (Агг. Anab., II, 25, 4-26, 7; Curt. Ruf., IV, 6, 7—31; PluL Alex., 25).

Взятие Газы открыло Александру путь в Египет (Fuller, 1998, 218). Иосиф Флавий (Ant. lud, XI, 8, 4–5) рассказывает, что сперва Александр направился в Иудею, чтобы исполнить свою угрозу, но по воле Бога и вследствие молений жрецов он преклонился перед первосвященником, прославляя в его лице Бога, который руководил его походом. В таком виде этот рассказ, несомненно, является легендой, ходившей в иудейской среде, тем более что никакой неиудейский источник поход Александра на Иерусалим не подтверждает. Но все же какое-то историческое зерно в нем имеется. По-видимому, после долгих и опасных осад Тира и Газы и перед походом в Египет, исход которого был неясен, Александр не захотел ссориться с иудейской общиной и предпочел пойти на компромисс: иудеи признали его власть, а он подтвердил их прежние привилегии. Иосиф отмечает, что часть иудеев после этого согласилась участвовать в походе. Видимо, оценив создавшееся положение, верхушка иудейской общины приняла первоначальное требование македонского царя и направила к нему какие-то подкрепления. Иудейская община сравнительно легко согласилась подчиниться новому завоевателю, т. к. для нее не изменилось практически ничего, кроме имени верховного царя (Bickerman, 1988, 6).