Мы спросили их затем, идут ли дожди в Эфиопии, и столь же ли они периодичны, как в Индии. Они ответили, что дожди со стороны Красного моря бывают крайне редки от Суакина, Аркико, и острова Массауа вплоть до Баб-эль-Мандеба, несколько больше, чем в Мохе, в Счастливой Аравии, на противоположном берегу этого моря. Внутри страны, однако, в области Агау, в Дамбии и окружающих областях выпадают обильные дожди в течение двух самых горячих месяцев лета — тех месяцев, когда дождь идет также и в Индии, и как раз тогда, когда, по моим расчетам, происходит и разлив Нила. Послы в дополнение сказали, что очень хорошо знали, что именно дожди в Эфиопии приводили к разливам Нила, вызывавшим наводнения в Египте; и одновременно наполняя землю плодородным илом, который несла вода, так что даже эфиопские цари заявляли в связи с этим о претензиях на дань от Египта; когда же Эфиопское царство было покорено магометанами, и христианское население подверглось унижениям и оскорблениям, эти цари даже вознамерились повернуть течение Нила к Красному морю, дабы уничтожить Египет, сделав его земли неплодородными; однако они оставили эти намерения, рассудив, что дело это очень трудное, если вообще возможное.
Все эти подробные сведения, с которыми я уже хорошо был знаком, будучи в Мохе, где в ходе различных бесед с десятком или дюжиной купцов из Гондэра, каждый год посылаемых в этот город эфиопским царем для того, чтобы дождаться торговых судов из Индии, — все сведения рассмотрены для того, чтобы еще больше укрепиться в суждении о том, что Нил разливается только благодаря дождям, выпадающим за пределами египетской земли, у его истоков.
Но я придаю особую важность моим собственным наблюдениям, которые были сделаны в двух отдельных случаях во время разлива этой реки, потому что они выявляют ошибочность некоторых распространенных мнений и доказывают, что они являются праздными простонародными сказками, созданиями людей, подверженных суевериям и пораженных зрелищем разлива реки в разгар летней жары в стране, где не бывает дождей. Я упомяну среди прочих верований убеждение, что существует твердо определенный день, в который начинается разлив Нила, что в этот день выпадает особая роса, именуемая гутой, которая выпадает в первый день разлива и кладет конец чуме; после появления гуты ни один человек не умирает от этой болезни; что разливы Нила вызываются особенными таинственными причинами. Я раскрыл, что этот знаменитый водный поток, подобно другим рекам, вздувается и переполняется в результате обильных дождей и что нет никаких оснований приписывать этот разлив брожению азотистых почв Египта.
Я видел подъем — увеличение уровня воды больше, чем на фут, и ее помутнение почти за месяц до того определенного дня, когда произойдет разлив.
Во время разлива и до открытия оросительных каналов я заметил, что после того, как вода прибывала в течение нескольких дней на фут или два, она потом мало-помалу спадала, а затем снова начинала прибывать, не подчиняясь никаким правилам, кроме регулярности дождей у истоков — ну точь-в-точь как наша Луара, когда в горах, где она начинается, идут дожди, и она увеличивается или уменьшается вплоть до дней, когда устанавливается хорошая погода.
Как-то по моему возвращению из Иерусалима, на пути вверх по Нилу от Дамиетты к Каиру за месяц до того, как должна была, как говорили, выпасть гута, наша одежда поутру оказалась вся пропитана росой, выпавшей за ночь.
Спустя восемь или десять дней после дня выпадения гуты я был приглашен на ужин к г-ну Бермону, нашему вице-консулу в Розетте, где три человека были поражены чумой, из которых двое уже умерли на восьмой день, а третий — известный самому г-ну Бермону, возможно, также пал бы жертвой болезни, если бы я не рискнул прибегнуть к лечению и не вскрыл чумной гнойник, вонь от которого чувствовал и я, и все остальные. Я сам заразился, и если бы не сурьмяное масло, которое я принял, я, быть может, также стал бы доказательством того, как мало влияет гута на избавление от опасности заболеть чумой. Но это рвотное средство, принятое в начале болезни, оказало чудесное действие, в результате чего мое заключение в доме ограничилось только тремя или четырьмя днями, в продолжение которых обо мне вспоминал только мой слуга-бедуин, он не брезговал пить в моем присутствии остатки моего бульона, чтобы придать мне бодрости и, придерживаясь принципа фатализма, тем самым смеялся над страхом опасности заразиться чумой. Все это вовсе не означает, что через день после гуты чума бывает так же опасна, как и прежде — опыт говорит об обратном. Но гута здесь ни при чем. И это не просто мое мнение — ведь жара, становясь обжигающей, открывает поры и изгоняет заразный болезнетворный дух, который заключен в теле.
Кроме того, я тщательно опросил нескольких раисов — капитанов арабских судов, поднимавшихся вверх по течению Нила до пределов египетских равнин, до самых скал и до водопадов. Они уверяли меня, что, когда река разливается по египетским равнинам, почва которых рисуется как азотистая и находящаяся в брожении, — Нил так увеличивается в размерах, что затопляет и горы, хотя почва на этих горах не насыщена азотистыми соединениями, нитратами.
Я также старательно расспрашивал тех прибывших в Каир негров из Сеннара, чья страна, платящая, как говорят, дань эфиопскому царю, расположена на Ниле среди этих гор на юге от Египта. Эти негры единодушно уверяли меня в том, что в то самое время, когда Нил разливается по равнинам Египта, у них, в их собственной стране, Нил буквально разбухает от дождей, которые идут тогда не только в их горах, но и гораздо выше — в Хабеше, или Эфиопии.
Наблюдения, сделанные мной над сезонными дождями в Индии, которые идут как раз в то же самое время, когда Нил разливается в Египте, — проливают еще более значительный свет на этот предмет, и должны заставить вас отдать отчет в том, что Инд, Ганг и все другие реки в этой части земного шара таковы же, каков и Нил, и страны, расположенные в их дельтах, — таковы же, каков Египет. Эта мысль пришла мне в Бенгалии. Именно это я тогда же слово в слово и написал.
Огромное количество островов, которые находятся в Бенгальском заливе в дельте Ганга, одни из которых с течением времени соединяются с другими, а в дальнейшем — и с континентом, — заставляют меня припомнить дельту Нила, где я отмечал то же явление, хотя и в иных размерах, в силу чего и оказывается, что, если по выражению, как говорят, Аристотеля, Египет — творение Нила, то точно так же можно было бы сказать, что Бенгалия — создание Ганга — с тем, однако, отличием, что Ганг несравнимо более велик по сравнению с Нилом и с той разницей, что Ганг несет к морю намного большее количество земли и, значит, формирует гораздо большее количество островов, вдобавок, гораздо больших по величине, чем в дельте Нила. Также острова дельты Нила лишены деревьев, тогда как острова дельты Ганга сплошь покрыты ими благодаря четырем месяцам регулярных и неумеренных дождей среди лета. Из-за этого в Бенгалии нет нужды в том, чтобы рыть каналы, как в Египте, — где это приходится делать, когда дождей не хватает для орошения и удобрения земли. Провести их одинаково просто как в той, так и в другой стране — как на Ганге и других реках Индостана, так и на Ниле: те и другие разливаются летом из-за дождей, регулярно выпадающих в это время; различие есть только в том, что в самом Египте ни тогда, ни в какое бы то ни было другое время дождей почти не бывает, разве что иногда у самого моря, и что дожди идут только у самого истока Нила в Эфиопии, — тогда как по всей Индии везде, где протекают реки, наблюдаются периодические дожди. Надо тем не менее отметить, что это нельзя возводить в общее правило: например, в царстве Синда близ Персидского залива, где расположено устье Инда, выдаются годы, в которые дождей нет вовсе до самой осени, хотя Инд остается полноводным и вздувшимся. И поля тогда орошаются, как и в Египте, посредством искусственных каналов.
Что же до желания господина Тевено, чтобы я послал Вам детальное повествование о моих приключениях в Красном море, в Суэце, в Торе, на горе Синай, в Джидде, в этой якобы святой земле Магомета, в полудне пути от Мекки, на острове Камаран и в Лохейе вместе со всем, что я узнал в Мохе об Эфиопском царстве и наиудобнейшей дороге туда — то все это мое намерение, реализовать которое я смогу, как только у меня появится время для того, чтобы разобрать с господней помощью все мои памятные записи.
