— А теперь он не спорит?
— Спорит, но при этом стал уступчивее, что ли, — тетушка Сади пожимает плечами. — Мало того, от одного спора Мэбиор просто отказался, — женщина-лич тихо смеется, но как-то неловко, растерянно. — Сказал, что мне виднее. Я настолько этого не ожидала, что даже не спросила, все ли с ним в порядке. А он просто развернулся и ушел.
Мда, и правда — подозрительно, хотя больше похоже на то, что Мэб действительно остепенился. Ну или честно пытается это сделать.
— Но если эти изменения я считаю скорее положительными, то его новая привычка…
Тетушка Сади замолкает и качает головой. Этот жест выглядит сокрушенным и осуждающим одновременно — и я не имею ни малейшего понятия, как женщина-лич умудрилась передать эти эмоции в отсутствие какой бы то ни было мимики.
А мое непонимание уже достигает невиданной доселе степени. Вот ну почему из тетушки нужно все выпытывать?
— Какая?
— Он стал часто разговаривать сам с собой. Тогда, когда его никто не видит. Об этом мне сообщила… — глава рода Суар начинает теребить край рукава, но тут же прекращает действие, выдающее ее неловкость, — Мэлиан.
Ах, ну да, от кого же еще узнавать такие подробности, как не от той, кто может становиться невидимкой. А это вообще нормально, что Мэл следит за собственным братом? Или подслушать вышло, конечно же, совершенно случайно?
— А размышлять вслух разве запрещено? — вместо этого спрашиваю я, хотя мне отчаянно хочется задать совсем другие вопросы.
— Нет, конечно. Но по словам Мэлиан он не размышляет, а именно что разговаривает. Будто есть кто-то, кого не видно и не слышно, но… Мэбиор с ним ведет диалог! Иногда спорит, а порой даже ссорится.
О да, в бытность Альда подселенцем в моем теле, я тоже иногда так…
Погоди-ка.
Думай, Шиза. Вот же она, нужная мысль.
Смутное подозрение, крутившееся в моей голове на протяжении всего разговора, наконец-то оформляется в кое-что внятное. В объяснение причины этих странностей, а еще — внезапного пробуждения магического таланта.
Я чувствую, как у меня начинают трястись руки.
Тетушка Сади тут же замечает мое состояние.
— Что-то не так?
Она настораживается и даже подлетает ко мне ближе, почти вплотную. Так, надо срочно брать себя в руки, а то даже в виде скелета я умудряюсь выглядеть, как припадочная какая-то…
— Я не уверена, но…
Мысли в моей голове мечутся встревоженным роем пчел.
Сказать ей или нет? А если сказать, то что именно? Что наследник… теперь уже — один из наследников рода Суар с большой вероятностью является носителем бледной твари нового вида, который очень интересует Суртаза? И что наличие такого подселенца для Мэба означает увлекательную, но мучительную и короткую — хотя это как раз не точно — дорогу в один конец?
Или не говорить ей ничего такого, а сразу доложить о подозрительном случае Суртазу? Чтобы тот, если сочтет нужным, под благовидным предлогом забрал Мэба к себе? Тогда у рода Суар вряд ли возникнет мысль спровадить своего наследника куда подальше, чтобы спасти от участи подопытного зомби и… тем самым дать опасной твари шанс на выживание.
—…это мне напоминает… кое-что… — медленно добавляю я, чтобы выиграть себе еще пару драгоценных секунд на размышления.
Думай, Шиза, думай.
Личная привязанность и семейные отношения или чудовищные последствия в случае, если эта тварь каким-то образом начнет размножаться?
Многоликий Отец ведь не говорил, что он — один-единственный такой. А даже если и один, вдруг понятие его многоликости изначально было понято неправильно? Что он не просто умеет переселяться из тела в тело, а при этом… как-то делится, например, захватывая новые и новые тела?
Как же не хватает Альда. Он — умный, он быстро бы что-то придумал.
Тем более, что ему уже приходилось жертвовать собственным другом для общего блага. Меня окатывает очередной волной горького осознания: как бы сам Альд не расценивал свою попытку создать лича из стихийного мага, это была именно жертва, а не личная прихоть из желания потешить амбиции. И творение, по сути, все-таки сумело пережить своего творца — по крайней мере, в собственной телесной оболочке. Тем более, что неудачный — по мнению Альда — итог эксперимента мог быть совсем другим, не окажись у первого ученика Суртаза таких могущественных и многочисленных врагов?
Впрочем, этого я уже не узнаю. А принимать решение нужно сейчас.
Кости Суртаза, ну можно мне хоть какой-то знак, какой вариант лучше? И под рукой ничего такого, на что можно было бы свалить ответственность за неправильный выбор…
Разве что только пластинка-амулет внутри грудной клетки… Которого я не обнаруживаю на привычном месте.
Получается, потеряла, когда рассыпалась? То-то я не чувствовала постукиваний о ребра с того момента, как пришла в себя в комнате этажом выше.
Ох, Шиза, ну что ж ты непутевая-то такая…
— Что ты имеешь в виду?
Тетушка Сади вкладывает в это короткое слово столько тревоги и нетерпения, что мне становится неловко за свое долгое молчание. Ну и ладно, пусть будет ее очередь вытягивать интересующий ответ по крупицам.
Впрочем, этого уже и не требуется, ведь решение принято. И чем дольше я буду тянуть, тем сильнее стану сомневаться в его правильности.
— Мне когда-то говорили, что…
Я об этом пожалею.
—…поздняя инициация может вызывать временное… скажем так, помутнение рассудка, — если первые слова давались мне с трудом, то последующие звучат уже куда более складно. — Поэтому, думаю, пока что лучше Мэба просто не трогать. Наблюдать…
Но я должна так поступить. Она сама поймет, когда увидит Кит сегодня ночью.
—…и не вмешиваться. По крайней мере, пока что.
Надеюсь, она поймет и не возненавидит меня на всю оставшуюся вечную жизнь за такую… двуличность.
Ведь есть же надежда?
Мой внутренний голос молчит. Но разум, уцепившись за спасительную соломинку надежды, уже начинает придумывать возможные оправдания.
Ведь если Мэб разговаривает и даже спорит с тварью, значит, его душа все еще на месте? Кит же тоже не сразу стала такой, как сейчас… Не исключено, что твари нужно время, чтобы хорошенько закрепиться в теле. Может, с Мэбом еще не все потеряно, и подселенца можно вытянуть без особого вреда?
Сквозь невеселые размышления о том, как бы так половчее связаться с Суртазом до наступления полуночи, я толком не понимаю, что отвечает мне тетушка Сади. А она, внезапно заторопившись, тем временем направляется к выходу из библиотеки.
— Уже полночь? — спохватываюсь я.
— Без двадцати минут, — деловито отвечает женщина-лич. — Как раз достаточно, чтобы добраться без лишней спешки.
Прикинув необходимую скорость полета, мне приходится сделать усилие, чтобы удержаться от вопроса о том, насколько быстро летает тетушка Сади, когда спешит.
— Вы не будете против, если я побуду в библиотеке до рассвета?
Я вижу, как глава рода Суар замирает в дверном проеме, явно оценивая возможные последствия.
— Оставайся, сколько пожелаешь, — доброжелательно отвечает тетушка Сади, глядя на меня через плечо. — Правда, верхний ярус зачарован, но если понадобится снять чары — зови Мэбиора, он в саду.
— Благодарю за доверие, — я коротко киваю и, повернувшись к уходящим в магическую темноту книжным шкафам, задираю голову в попытке оценить количество книг.
— Ну что ты, не стоит. Ты же — член нашего рода…
В ее голосе слышится тень улыбки. Я оборачиваюсь, невольно ожидая, что сейчас глава рода Суар возьмет — и захлопнет дверь, запечатав ее чарами снаружи. Но этого не происходит. Леди Альнира, как теперь принято называть тетушку Сади, тихо улетает прочь, оставляя меня наедине с увековеченными в пергаменте знаниями своего рода.
Которые мне не нужны.
Подавив вновь всколыхнувшееся чувство вины, я осторожно — стараясь ничего не смахнуть на пол на этот раз — опускаюсь на край стола. Нужно сосредоточиться на попытке наладить ментальную связь с Суртазом.
