Этим стихотворением принц предлагает Идзуми Сикибу вступить с ним в любовную связь. Слова «хакамонаки юмэ о дани мидэ»(«не увидав даже самого ничтожного сна») по существу означают — «если мы не взойдем вместе на ложе». Во второй части стихотворения опорным является слово «ёгатари». Оно выступает в роли «какэкотоба», совмещая два значения: «ночной разговор» и «мирские пересуды». Исходя из второго значения, можно предположить, что принц намекает на возможные сплетни, однако нельзя забывать, что слово «ё» («мир», «свет») в эпоху Хэйан почти всегда означало любовные отношения между мужчиной и женщиной, это значение усиливается благодаря соседству со словом «катару» (близким по значению с «катарау», см. коммент. к стих. 5).

8. Идзуми Сикибу

Основным в ответе Идзуми Сикибу является слово «нуру», которое совмещает в себе два значения — «быть мокрым» («нуру», современ. «нурэру»)и «ложиться спать» («ну», современ. «нэру»). Это второе значение усиливается благодаря соседству со словом «томо ни» (означающее еще и «вместе»). Помимо какэкотоба, Идзуми использует ассоциативные слова энго: «нуру» («промокать») и «содэ» («рукав»); «юмэ» («сон») и «ё» («ночь»). Подхватив слова «юмэ о мидэ» («не видя сна») из стихотворения принца, Идзуми Сикибу превращает их в «юмэ о миру ёи дзо наки» (буквально «у меня нет таких ночей, когда б я видела сны».) Заявляя таким образом, что она до сих пор оплакивает покойного принца Тамэтака (потому и не спит ночами), Идзуми Сикибу бросает упрек принцу, по ее мнению, слишком быстро забывшему брата. Одновременно в завуалированном виде она отказывает ему в свидании. Довольно смелым для женщины представляется употребление слова «нуру», которое, хотя в контексте стихотворения вроде бы и имеет значение «быть мокрым», слишком явно ассоциируется со словом «ну» («ложиться спать»). Ведь даже принц прибегает к околичностям, используя более нейтральное слово «юмэ» («сон»). К тому же Идзуми Сикибу открыто дает принцу понять, что поняла подспудный смысл его стихотворения, а женщине этого делать не полагалось.

9. Принц Ацумити

Перед нами так называемое «кинугину-но ута» (что-то вроде — «песня разъединенных одежд»), то есть стихотворение, которое мужчина должен был непременно послать своей возлюбленной наутро после вместе проведенной ночи. Особенно важное значение придавалось этому стихотворению в том случае, если ночь была первой, оно могло существенно повлиять на дальнейшее развитие отношений любовников. В таком стихотворении должно было обязательно присутствовать слово «кои» («любовь»), причем полагалось сопоставлять прежние чувства (до проведенной вместе ночи) с нынешними (после проведенной вместе ночи), утверждая, что нынешние чувства куда сильнее прежних.

10. Идзуми Сикибу

Если стихотворение принца было более чем обычным для такого рода посланий, то ответ Идзуми Сикибу обычным не назовешь. Согласно правилам любовной переписки, отвечая на утреннее послание, женщина должна была выразить мужчине свое недоверие, усомниться в его чувствах, причем самым распространенным приемом для достижения этой цели было использование в перевернутом, переиначенном смысле одного из тех слов, с помощью которых мужчина уверял ее в силе своей любви. Идзуми Сикибу тоже заимствует слова принца — «ё-но цунэ-но» («обычное в мире») — однако отвечает не столько на само его стихотворение, сколько на сказанные прошлой ночью слова: «все будет иначе, не так, как прежде…», которые можно было понять как намек на ее прежних любовников. Опровергая его подозрения, она заявляет, что никогда прежде не любила.

11. Идзуми Сикибу

Ожидание — самое обычное состояние для хэйанской женщины в вечерний час. Этому посвящено множество стихотворений. В данном случае Идзуми Сикибу имела все основания ждать принца, ибо, если мужчина намеревался сделать женщину своей официальной любовницей, обычай предписывал ему после первой проведенной вместе ночи посещать ее еще три ночи подряд. Однако Идзуми Сикибу не могла не понимать, что скорее всего принц не приедет к ней, ибо, несмотря на пылкость его утренне-

го стихотворения, в его письме нет ни одного слова, которое можно было бы расценить как намек на его появление. Более того, принц должен был как-то прореагировать на содержавшиеся в ее ответе слова «моно о омоу», в эпоху Хэйан означавшие «томиться (от любви)», «печалиться», ему полагалось либо поспешить к своей возлюбленной, чтобы своим присутствием развеять ее печаль, либо, в крайнем случае, написать ей письмо со словами утешения. Он же не сделал ни того ни другого. Кодонэри приходил в тот вечер в дом Идзуми Сикибу, но никакого письма не принес. Понимая, что при всей своей влюбленности принц боится сплетен, которые могут ему повредить в глазах света, Идзуми Сикибу не упустила случая уколоть его, дав понять, что не верит в глубину его чувств, а потому ей и в голову не пришло его ждать. («Если бы я ждала…» — говорит она, имея в виду, что на самом-то деле она его и не ждала вовсе.) Примечательно, что в ответе Идзуми Сикибу на утреннее послание принца (стих. 10) тоже не содержится приглашения навестить ее вечером (что было бы вполне естественно в данной ситуации), ведь, прочитав письмо принца, она сразу же поняла, что он не придет. Слова «омой мо какэну» (неожиданный) одновременно могут быть поняты, как «не устремляющий ко мне своих дум»), таким образом она давала принцу понять, что обижена его невниманием.