* * * Вотще расцвела Вишня в саду у дома. Кто увидит ее? Только если кто-нибудь вдруг Хозяйку решит навестить… * * * Для кого я теперь Срывать стану с дерева ветку, Кому покажу? Не говори — и слушать не стану, — Что вишни уже расцвели [6]. В светлую лунную ночь отправила одному человеку, привязав к ветке вишни…
Не в силах понять, Отличить одно от другого: В эту вешнюю ночь Луна озаряет землю Нежным сияньем цветов. Сложила об азалиях… Горной азалии Ветку сорвав, замираю: Как похожи цветы На алое платье, в котором Любимый ко мне приходил. ЛЕТО Сложила в первый день четвертой луны… Пора это платье, Лепестками цветов окрашенное [7], На другое сменить, Сегодня с утра стану ждать, Когда с гор прилетит кукушка. * * * Под сенью цветов Вчерашний день провела я, Но он миновал, И сегодня вздыхаю, печалясь О покинувшей нас весне… Воспевая кукушку… Не скажу, что ждала Ее с нетерпеньем особым, Просто тот, кто в тоске Коротает бессонные ночи, Первым слышит голос кукушки. * * * Кто прежде других Услышит голос кукушки В своем саду? Ведь лето приходит к нам, Не разбирая дорог. Увидев гвоздику в полном цвету… Чем дольше смотрю, Тем яснее становится: Нашему миру Цветы китайской гвоздики Не могут принадлежать. Привязав к мешочку кусудама[8], послала одному человеку… Из мутных глубин Горькой жизни вытянув ирис, К твоим рукавам Стану ль прилаживать корни его, Вотще окропляя слезами? Воспевая летние ливни… Пока я смотрела На дождь бесконечный, промокли Мои рукава — Пусть они не подол крестьянки, В ливень вышедшей в поле… Охотничьи огни в горах…[9] Летняя ночь, Отсвет огней мимолетный В оленьих зрачках… Глаз сомкнуть не успела, Занимается новый день. Обряд Великого очищения на шестую луну…[10] Веря — печали Отступят, исчезнут бесследно — Свершила обряд очищенья, Конопли нарезав без счета. * * * И сегодня опять Не спеша, с умиленной душой Роса с конопли ложится На тонкое платье цикады [13]. ОСЕНЬ * * * Осень пришла. И даже ветер со склонов Вдруг, будто переменившись, Мне в самое сердце проник. Седьмой день седьмой луны…[15] Вот и настал День седьмой от начала осени — Из года в год Так томишься, его ожидая, Так горюешь, прощаясь с ним. Одна из осенних песен… В осенних полях Затерялась бедная хижина, Крытая тростником. Сквозь кровлю роса проникает — Смогу ли уснуть хоть на миг? [16] * * * Холод осенний Еще не проник в мое сердце, Но посмотришь вокруг — И, право, каждая малость Повергает в такую тоску… * * * Осенний ветер, Какого он может быть цвета, Если сердце мое Напитав, мысли окрасил В тона блекло-унылые? * * * Как будто ни с кем Не сговаривалась о встрече, Но осенняя ночь Сна лишила меня, разве можно Лечь, не увидев луны? * * * Крик далеких гусей Вдруг заслышав, взглядом окину Окрестный мир — Да, со всех четырех сторон Расцветились алым деревья. О вьюнках «утренний лик»…
Скажешь: «Я жив», Но стоит ли, право, пустой Льститься надеждой? Спешит нам поведать о мире Цветок «утренний лик»… вернуться 6 «Для кого я теперь…» — это стихотворение входит в цикл пятистиший, написанных на смерть принца Ацумити. вернуться 7 «Платье, лепестками цветов окрашенное…» — ср. со стихотворением Ки-но Аритомо из антологии «Кокинвакасю», 66: «Платье окрашу// В тона такие же нежные,// Как вишни цветы, // Когда лепестки опадут, // Оно памятью станет о них». Первый день четвертой луны был днем Смены одежд (коромогаэ), в этот день принято было менять убранство покоев и надевать летнее платье. вернуться 8 Кусудама — см. коммент. 31 к «Дневнику»: <31 Пятый день пятой луны — Праздник Пятого дня (ицука-но сэтиэ). В этот день было положено дарить друг другу и привязывать к столбам и балкам домов вместе с искусственными цветами ириса и полыни парчовые мешочки «кусудама», наполненные ароматическим составам из ириса и полыни и украшенные пятицветными шнурами. По поверью они отгоняли злых духов и предотвращали болезни. Мешочки «кусудама» дарили друг другу с пятистишиями соответствующего содержания.> вернуться 9 Охотничьи огни в горах… — в летние и осенние ночи столичные жители охотились на оленей. Обычно охотники разводили костры под деревьями, зажигали факелы и стреляли в оленей, целясь в их глаза, в которых отражались огни. вернуться 10 Обряд Великого очищения на шестую луну — помимо обычных церемоний очищения, которые проводились по разным поводам и которым придавалось в Японии большое значение (очищение, избавляющее человека от грехов и всего нечистого, предохраняющее от несчастий и болезней, — один из основных синтоистских обрядов), дважды в году (в последний день шестого месяца и в последний день двенадцатого месяца) проводился обряд Великого очищения (оохараэ). При обряде очищения использовались «нуса» — пучки священных волокон, которые делались из конопли, бумаги, шелка, они приносились в дар синтоистским богам. вернуться 11 Безводная луна (минацуки) — иное название для шестого месяца по лунному календарю. Название «минацуки» используется в стихотворении как «какэкотоба»: помимо значения «без воды», оно имеет значение «всё (в данном контексте — горести, печали) исчезнет». вернуться 12 Омовенье (мисоги) — перед обрядом Очищения (равно как и перед всеми остальными значительными синтоистскими церемониями) непременно проводили обряд Омовенья в реке. вернуться 13 Тонкое платье цикады — имеется в виду тонкое, как крылышки цикады, летнее платье. вернуться 14 Гора Неизменная (Токива-но яма) — гора в северной части Киото, ее название часто обыгрывается японскими поэтами (см. также стих. 104 из «Дневника»). вернуться 15 Седьмой день седьмой луны — см. коммент. 52 к «Дневнику». Стихотворение Идзуми Сикибу написано от лица Ткачихи. вернуться 16 «В осенних полях…» — в основе — стихотворение императора Тэнти (оно было включено в «Собрание ста песен ста поэтов» — «Хякунин иссю»): «В осенних полях// Затерялась бедная хижина, // Мой случайный приют. // Проникая сквозь редкую кровлю,// На платье ложится роса». |
