Когда проводились поминальные службы по государыне Бива[87], решила пожертвовать храму свой жемчужный головной убор, за которым послала к Фудзивара Ясумаса, жившему в то время в провинции Танго… Росу своих слез Стану и я, ничтожная, Сегодня ронять, Пусть в драгоценном уборе И мой заблистает жемчуг. После того как из мира ушел принц Тамэтака[88], целыми днями только и делала, что вздыхала…
Бессмысленна, Но тянется, не обрываясь, Постылая жизнь. Хотя пряжа души не прочнее Драгоценной жемчужной нити. Примерно в то же время, когда лил страшный дождь, один человек прислал осведомиться о моем самочувствии, и я ответила… Дождь моих слез Льет и льет, ни на миг не кончаясь, А сегодня в душе Тучи сгустились так плотно, Что и вовсе не видно просвета. Сложила в последнюю ночь месяца Бегающих учителей…[89] Говорят, навещают В эту ночь нас души умерших, Но ты не пришел. Неужели живу я в селенье, Которому имя Бездушие? Изливая заветные думы свои… Знаю, никто Обо мне не станет печалиться, Так не лучше ль самой Оплакать себя, пока Я еще здесь, в этом мире. Когда в мире было неспокойно… Пока годы и дни Коротала бесцельно, вздыхая И томясь от тоски, Мир непрочной росинкой Повис на поникшей траве. * * * Что же мне делать? На что решиться — не знаю… Таков этот мир: Порвешь с ним — печаль одолеет, А жить в нем — лишь множить обиды… * * * О, если бы в мире Не было больше страдальцев, И мы бы могли Удерживать в нем всех тех, Кто сердцу особенно дорог… Однажды, приехав в горную обитель, услыхала величавые голоса монахов, читающих сутру… Покинула дом, Охваченный пламенем страсти [90], Полный суетных дум, Чтобы здесь в тишине внимать Гласу Благого закона. Когда была в Курама, мне из соседней кельи вдруг прислали плоды, разложенные на веере… Семян благочестия Посеять еще не успела И понять не могу — Откуда вдруг появились Прекрасные эти плоды? Перед домом моим проходил монах с цветами «оминаэси» — «девичья краса» в руках. «Куда держишь путь?» — спросила я его, и он ответил: «Иду на гору Хиэ возносить молитвы будде Амида, цветы же эти возложу на алтарь». Тогда я привязала к цветам такую песню… Если имени верить, Пять преград у них на пути [91], Но я все равно Завидую этим цветам, Устремившимся к горным вершинам. Послала отшельнику из Харима…[92] Из тьмы выходя, Во тьму погружаясь [93], блуждаю Зыбкими тропами. Освети же мне путь, далекая Луна над горной вершиной. Когда приехала в Кумано, то, будучи нечистой, не смогла поднести дары… Просвета все нет, В душе моей стелятся тучи, Затмевая луну… Как грустно, ведь и сегодня Не очистится, верно, небо. По пути в Исияма остановилась отдохнуть в месте, которое зовется Ямасина — Горные уступы, а так как хозяин показался мне человеком весьма чувствительным, сказала: «На обратном пути тоже не премину..», а он мне в ответ: «Вряд ли могу надеяться»… А все же попробуй Моего возвращенья дождаться. Вряд ли я упаду, Оступившись на горном уступе, И больше сюда не вернусь. Мимо проходил весьма почтенный монах и обронил веер, я же послала человека ему вослед с веером и с такой песней… Ах, этот веер, В одно мгновенье забытый! Ты его уронил, Оступившись у всех на виду И загрязнив свое имя. Посылая тушечницу… Никогда О прошлом писать не наскучит! Возьмешься за кисть — А в тушечнице вместо воды Давно одни только слезы. Сложила, проезжая на лодке мимо мыса, который называется Икагасаки «Что впереди?»… Доверяла всегда Судьбу прихоти ветра И здесь оказалась. А ведь многие так торопят Встречу с мысом «Что впереди?». О летнем ливне… Быть может, в ночи Кто-то прошел по лугу Ёдо, Путь желая скосить? Подождем, примятые травы Расправятся снова к утру. Когда предавалась печальным думам… Как же мне быть? Тягостно жить под этим Дождливым небом. Рукава мокрее становятся С каждым минувшим днем. * * * И без того Ночами глаз не смыкаю, А сегодня и вовсе Не до сна — да и как тут уснешь — Колокольный звон вдалеке! вернуться 87 Государыня Бива — супруга императора Сандзё (976—1017, правил 1011—1016), Фудзивара Кэнси, скончавшаяся в 1027 году. вернуться 88 «После того, как из мира…» — в некоторых других собраниях это стихотворение, как и два за ним следующие, обращены к принцу Ацумити и входят в цикл пятистиший, посвященных его памяти. вернуться 89 Месяц Бегающих учителей (сивасу) — иное название двенадцатого месяца по лунному календарю. вернуться 90 Дом, охваченный пламенем, горящий дом — метафорическое обозначение этого, земного мира, противопоставляемого нирване, царству Будды. вернуться 91 «Пять преград…» (госё или гогэ) — преграды, которые стоят перед женщинами на их пути к просветлению. В Сутре Лотоса, главе «Девадатта», говорится так: «…перед женщиной пять преград: во-первых, (она) не может стать небесным царем Брахмой, во-вторых, Шакрой, в-третьих, царем мар, в-четвертых, святым царем, вращающим колесо, в-пятых, (обрести) тело будды» (см. Сутра о Цветке Лотоса чудесной дхармы/ Пер. с яп. А. Н. Игнатовича. М.: Ладомир, 1998. С. 209). вернуться 92 Отшельник из Харима — преподобный Сёку-сёнин (917?—1007), основавший в местности Харима монастырь секты Тэндай, Энкёдзи. Его стихи есть во многих поэтических антологиях. вернуться 93 «Из тьмы выходя, во тьму погружаясь…» — образ из Сутры Лотоса, глава «Сравнение с призрачным городом», в которой говорится: «Переходя из темноты в темноту, // (Живые существа) никогда не слышат имени будды» (перевод А. Н. Игнатовича. С. 163). |
