53. Слушанием совершенства достигшая, когда установится неподвижно

твоя мысль, в средоточии не колеблясь, — тогда ты йоги достигнешь.

Шрути — слушание. Твоя мысль — слушанием Меня достигшая совершенства, направленная на Атмана — гетерогенного всему иному, [чем Сам Он], вечного, безгранично-тонкого; сама будучи при этом неколебимой — т. е. единоформной; когда она установится неподвижно в [средоточии, т. е.] очищением (посредством лишенного привязанности исполнения [ритуальных] действий) манасе, тогда ты достигнешь йоги, т. е. созерцая Атмана. Иначе говоря, дисциплина действия (карма-йога), сопровождаемая (либо: предшествуемая) знанием Атмана, порожденным шастрами, в свою очередь, реализует «основу знания», называемую [в тексте Гиты] «прочной мудростью» (стхита-праджня), а «прочность мудрости», в форме «основы знания», осуществляет созерцание Атмана, известное под именем йоги (53).

Так наученный, Арджуна теперь спрашивает о природе «прочной мудрости», осуществляемой путем карма-йоги в форме непривязанного [к плоду] совершения действия и являющейся, в свою очередь, средством достижения йоги, а также о способе реализации «прочной мудрости»:

54. Что за речь о твердом в мудрости, о пребывающем в средоточии, Кешава?

Как говорил бы твердый мыслью? Как сидел бы? Как ходил бы?

Что за речь о твердом в мудрости, о пребывающем в средоточии? т. е. какое слово [будет] его описанием? Смысл: какова его природа? Также как говорит и т. д. твердый в мудрости? (54).

Поскольку природа [человека] выражается описанием особенностей его поведения, то далее говорится о таких особенностях:

55. Желания, Партха, проникшие в сердце, когда человек изгоняет

и в Атмане лишь [пребывает], Атманом

обрадованный, — тогда его мудрость прочна.

В Атмане лишь [пребывает], Атманом — т. е. сердцем, установленным исключительно в Атмане, — образованный, с помощью этой радости, когда он вполне изгоняет желания, проникшие в сердце (либо: присущие сердцу), все, кроме [желания] Атмана; тогда его мудрость прочна — так говорят. Это вершина «основы знания» (55).

Затем описывается следующее состояние «Основы знания», немного отстоящее от предыдущего:

56. Неколебимы сердцем в страданьях, в радостях не вожделея,

без страсти, страха и гнева — таков отшельник, чье веденье прочно.

Присутствуя [в ситуациях], причиняющих страдание, как, например, разлука с приятным и т. д., он неколебим сердцем, т. е. не сокрушается; в радостях не вожделея, т. е. он лишен вожделения даже вблизи приятного; без страсти, страха и гнева: вожделение к недостигнутому — это страсть, ее он лишен; скорбь (страдание), вызванная рассмотрением причин разлуки с приятным и прихода неприятного, — это страх, его он [также] лишен; движение самомнения, вызванное скорбью, проникшей в душу (четана) под влиянием прихода неприятного и разлуки с приятным, — это гнев, [и] его он [также] лишен. Тот, кто становится таким, — отшельник (муни, букв.: молчальник), предающийся размышлению об Атмане, именуется тем, чье веденье прочно (56).

Затем говорится о более далеком [от вершины, ср. 2.55 бх] состоянии:

57. Кто, повсюду без предпочтений то и это встречая, хорошее-дурное,

не торжествует, не ненавидит — у такого мудрость прочна.

У того также мудрость прочна, кто повсюду — в приятном — без предпочтений, т. е. равнодушен; встречая хорошее-дурное, в форме соединения-разъединения с приятным, лишен торжества и ненависти (57).

Теперь следующий уровень (состояние):

58. И тот, кто от предметов органы чувств внутрь вбирает,

Словно со всех сторон члены свои черепаха, — у того мудрость прочна.

Кто устанавливает свое сердце лишь на Атмане, отовсюду вобрав внутрь, словно черепаха члены, свои органы чувств в ту минуту, когда они уже готовы к контакту с предметами чувств, у того также мудрость прочна. Так последовательно, от высшего к низшему, изложена четырехчленная «основа знания» (58).

Теперь он говорит о трудности достижения «основы знания» и о способе ее достижения:

59. Отворачиваются предметы от воплощенного, [этой] пищи лишенного,

кроме вкуса; но и вкус [к ним] также от узревшего Высшее уходит.

Пища для органов чувств — предметы; у лишенного пищи, т. е. у воплощенного, чьи органы чувств отвлечены от предметов [и повернуты внутрь]; эти предметы, отворачиваясь от него, отворачиваются, кроме вкуса: «вкус» — вожделение; вожделение к предметам не прекращается — таков смысл. Но и вкус [к ним] также отвращается от того, кто узрел природу Атмана как нечто Высшее по сравнению с предметами и дающее большое наслаждение (59).

60. Ибо даже у подвестника, Каунтея, у мужа разумного,

беспокойные чувства силой похищают сердце.

Без зрения Атмана вожделение к предметам не уходит; когда же сохраняется вожделение к (предметам) объектам чувств, то даже у разумного мужа, у подвизающего — беспокойные, т. е. мощные, чувства сердце силой похищают. Итак, труднодостижима «основа знания», ибо победа над чувствами зависит от зрения Атмана, а зрение Атмана зависит от победы над чувствами (60).

61. Всех их подчинив, пусть сидит он, пребывая в йоге, ко мне устремленный;

ибо мудрость того прочна, кто держит чувства в своей власти.

Желанием избавиться от всего этого, [возникающего] в связи с вожделением к объектам чувств, подчинив труднопобедимые чувства, пусть сидит он, сосредоточенный; установив на Мне, прибежище блага для души, свое сердце, т. е. когда сердце делает своим объектом Меня, то оно, испепелив все грехи и очистившись, делается лишенным вожделения ко [внешним] объектам и подчиняет своей власти чувства (органы чувств). Такое сердце, имеющее чувства подчиненными, может созерцать Атмана. Говорится об этом: «Раздуваемый ветром огонь, вверх поднявшись, дрова сжирает, как и Вишну, хранимый в душе, грехи йогинов сжигает» (ВПур 6.7.94, ср. также 6.7.72–73) — потому и говорит он: Ибо мудрость того прочна… и т. д. (61).

А тот, кто не вводит в Меня сердце и своими собственными силами, в гордости, устремляется на борьбу с чувствами, тот гибнет:

62. У помышляющего об объектах мужа привязанность

к ним возникает; от привязанности — вожделенье; от вожделенья злоба бывает.

63. Ослепленье бывает от злобы, ослепленье же память уводит;

от потери памяти ум гибнет; человек с погибшим умом — погибает.

Пусть даже человек пребывает подчинив чувства; но если он не ввел свое сердце в Меня, если его вожделение к объектам не уничтожено, то в силу греховных впечатлений, не имеющих [во времени] начала, неизбежно возникает внимание к объектам. У мужа, помышляющего об объектах, снова весьма возрастает к ним привязанностью от привязанности возникает вожделенье: ибо вожделенье есть не что иное, как созревшая привязанность; человек, впавший в это состояние, не может удержаться без вкушения объектов — это есть вожделенье. От вожделения злоба бывает: когда с ростом вожделения объект все же остается недоступным, то к людям, имеющим к нему доступ, бывает злоба в форме: «Погублено мое желанное этими». Ослепленье бывает от злобы: ослепленье — это отсутствие различения между дозволенным и недозволенным, ею он делает что попало. Тогда, если только он начнет тренировать свои чувства, бывает заблуждение («уход») памяти. От потери памяти ум гибнет: всякое усилие, направленное на познание Атмана, гибнет. Человек с погибшим умом, вновь погрузившись в [болото] сансары, гибнет (62–63).