– Хотела прибраться, – соврала я.

– Ты понимаешь, что у тебя на самом деле гораздо больше свободы и возможностей, чем у любого другого из стаи, потому что ты – дочь вожака! – пылко проговорила Марина: Если тебе не нравится кузнечество, выбери что-то другое, пока не поздно!

Я понимала, на что она намекала. Послезавтра я лишусь семьи и начну работать в храме. Вот и причина, почему Алёша стал увереннее в себе. Готовит мне место. Под своим крылом… Но мне не нужны ничьи крылья! Я сама по себе и могу о себе позаботиться! Мне не нужна семья, чтобы выжить!

– Отец вряд ли делает мне какие-то поблажки, тебе только кажется! Ты же знаешь, для него в стае все равны, даже если речь идет о его ребенке! Он никогда не поставит мои интересы, мою жизнь выше стаи! – но видя, что она не намерена отступать, я продолжила: – Выберу, когда придет время!

– Время уже пришло… – устало проговорила сестра.

– Знаю! Отстань! – рявкнула я и отвернулась к столу.

– Знает она, – прошептала Марина, не собираясь прекращать нотации, но тут в кузницу ввалились Федор, Иван и Миша, неся на плечах моего кабана, и сестра замолкла.

– Принимай, Мариш, последнего кабана на сегодня! – пыхтя, заявил Фёдор, свалил перед сестрой мой трофей и довольно на него уставился.

Миша, отделавшись от туши, упал рядом с ней и пытался отдышаться. Иван привалился к косяку кузницы, его потемневшие от пота пряди прилипли ко лбу. Выглядел он уже не так привлекательно. Сестра обошла кабана по кругу, видимо пытаясь оценить его габариты, но вдруг её карие глаза округлились в удивлении.

– Что… это… такое?! – возмущенно воскликнула сестра. – Что за… Вы с ума сошли? Что за чудовище такое! И что мне прикажете делать с этими шрамами? Замаскировать под… Под что? И что случилось с бедным животным? Вы в него из пулемета стреляли? Пожалуйста, скажите, что это не вы сделали, скажите, что нашли его таким после браконьеров!

Я поняла, что мне срочно нужно уходить. Я попыталась протиснуться между Иваном и кабаном, но сестра схватила меня за шкирку и толкнула в угол кузницы.

– Какое ты имеешь к этому отношение, Эрика? – рявкнула сестра, и теперь мне стало страшно.

– Извиняться уже поздно, да? – скуксившись, прошептала я, пытаясь смягчить сестру, но яростные огоньки в её глазах вспыхнули с новой силой.

– Ладно, сестрички, разбирайтесь тут сами. Нам пора! – пролепетал Миша, выползая из кузницы, чтобы не привлекать внимание, но сестра остановила и его.

– Заберите-ка мясо, – проговорила она, не отрывая от меня взгляда и по-прежнему не отпуская от себя. – Его нужно отнести в храм, в подземелья, пока не испортилось.

– Ничего себе! – возмутился Иван. – Ты так сказала, будто там пару килограмм унести надо! Тут кабанов-то…

Марина отпустила мой ворот, но я не посмела уйти. Она обернулась к парням и уперла руки в бока.

– Я сказала: взяли и унесли! А как вы будете это делать, мне знать не обязательно! Я делаю свою работу, а вы свою! Или вы предлагаете нам с Эрикой захватить мясо по пути домой?

– Не кипятись, Мариш! – воскликнул Федор. – Сейчас унесем! Мы же их как-то сюда принесли…

– Ага, – прошептал Иван, толкнув Федьку. – По одному.

Ребята поспешили в кожевню, к мясу. Сестра направилась за ними, чтобы проконтролировать. Она бросила на меня испепеляющий взгляд, чтобы я не думала уходить, но я и не собиралась. Я знала, что извиняться поздно и бессмысленно. Да и что я могла сказать в своё оправдание? Сказать, что не хотела портить шкуру и совершенно точно не выбирала такого монстра, что она права насчет меня или работы? Мне было стыдно рядом с ней, всегда было. Она такая трудолюбивая, словно пчелка, а я… Кто я? Даже сравнить не с кем. Каждое существо в мире что-то делает, работает, что-то значит, чем-то полезен. Кроме меня.

Марине не важны красивые слова, она – человек дела, и лучшим извинением будет помощь, хотя бы с моим кабаном. Я посмотрела на него: выглядел он и правда не очень. Но так всегда бывает, когда я позволяю своей кровожадной сущности взять верх. Три или четыре дыры принадлежали мне… Остальное с ним сделала его жизнь и… Иван.

Братья вышли из кожевни с огромными тачками, груженными мясом, но Иван не вышел. Вскоре до меня донеслись мягкие нотки его слащавого голоса. Подлизывается. Заходить внутрь я не решилась, но через минуту Иван сам вышел с такой же тачкой мяса, довольный собой, как будто несколько минут назад Марина не отчитала его, как подростка.

– Ладно, девчонки, мы пошли. А вы должны вернуться домой до темноты! Не забывайте! – крикнул Федор, и парни увезли всё мясо, оставив Марине лишь шкуры и моего кабана.

– Что все заладили: дотемна, дотемна! Для нас тоже ввели комендантский час? – возмущалась я, когда ко мне вышла сестра. Ее покрасневшие щеки и блеск в глазах были красноречивее слов. Целовались… Вот скользкий червяк! Умасливает её перед завтрашней игрой!

– Нам и правда лучше поторопиться, – спокойно проговорила Марина, надевая перчатки, хотя её дыхание до сих пор было прерывистым. – Если ты мне поможешь, мы быстро управимся.

– Хорошо, – удивленно отозвалась я, радуясь, что не пришлось даже напрашиваться на помощь. Это именно то, что нужно.

Я вошла вслед за ней в кожевню и осмотрелась. На полу уже лежали шкуры и лишь одна была до сих пор на столе. Сестра взялась за скребок и стала аккуратно счищать остатки мяса и жира с внутренней стороны кожи.

– Возьми ведерко с солью, вон там, рядом с мешками, – кивнула она в сторону больших мешков в углу, и я прошла к ним. – И начинай обрабатывать нетронутые шкуры на полу. С обеда мне помогал Сеня, но как только начинает вечереть, его прям ветром сдувает отсюда. Но оно и к лучшему, от него толку маловато, больше убирать за ним приходится.

Я вопросительно посмотрела на неё, и она закончила:

– Рвоту. Вся кожевня уже ею пропахла. Становится невыносимо здесь находиться.

Если уж даже Марине не нравится запах, тогда всё действительно плохо. Я же находила все запахи в кожевне отвратительными. Она говорила о нашем двоюродном брате со стороны мамА. Он был моего возраста, низкого роста, как и все чистокровные белые волки. Реденькие волосы, окрашенные в рыжий, словно пушок покрывали его вытянутую, похожую на яйцо, голову. А темно-серые глазки-бусинки были схожи с глазами кабана, который несколько часов назад смотрел на меня посреди леса, испуская последний вздох. Сеня… Вообще его звали Александром. Сильное имя – для самого трусливого волка в стае! В целом он беззлобный, простоватый, глуповатый, но преданный брат. С его особенным для волка характером, профессия охотника или рыболова ему не подходила: он очень боялся кого-то ранить или обидеть, а может, просто боялся.

Работа с землей также прошла мимо него, когда год назад он всё лето помогал мамА с саженцами. В итоге загубил все до единого, полив их каким-то своим “крайне полезным” отваром. Когда Сеня совсем уж отчаялся, Марине понадобилась срочная помощь. Ей нужно было выполнить для мэра крупный заказ на ремни. Он собирался подарить эксклюзивные подарки на Новый год каким-то чиновникам из мегаполиса. Сеня очень помог ей тогда. Старался как мог, проводя в кожевне все свое время. Его помощь была велика, но Марина сказала, что это работа для него не подходит. После долгих расспросов ей пришлось сознаться, какого цвета бывает его яйцеголовое лицо, когда она сдирает шкуру с мертвого животного или отскабливает кусочки жира и мяса от кожи, как ей приходится отмывать шкуры и пол от его рвоты, как у него начинается сильнейшие приступы астмы с приемом медикаментов, когда они занимаются дублением или как она устала слушать его жалобы о том, что его нежные руки утратили мягкость и их нужно срочно смазать питательным кремом. Она отказалась принимать его на работу, но отец Сени, брат нашей мамА, очень настаивал, и у Марины не было выбора.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.