Пока я отходила от их неожиданно нежных жестов, Драмир отвёл в сторонку, неловко кашлянув, тихо предложил:

— Если ты решишь сию минуту остаться, только скажи, мы с Ликой…

— Спасибо Драмир, — прервала я его, качая головой, пока он не сказал лишнего, за что придётся расплачиваться. Мало ли какие у них наказания, надо будет изучить весь их кодекс на досуге. Никто из них не нарушит правил из-за меня.

Затем явился Даниэль. Не мудрствуя лукаво он шевельнул кончиками пальцев, словно воду стряхнул, и прямо в воздухе среди деревьев засветился проход.

— Сколько продержится? — деловито спросил Андрэ.

— Сколько потребуется. Не медли, — молвил Даниэль, оставаясь на этой стороне.

Андрэ аккуратно подтолкнул меня под лопаткой. Пришлось идти первой.

На той стороне, почти такой же поляне, за исключением деревьев, нас встречала кавалькада из двенадцати всадников. Тринадцатый, тот что по центру, находился ближе всего в проходу — спешился, и скинув капюшон, решительным шагом направился к нам.

— Сделай загадочное лицо, дура, — дружески посоветовал сзади Кирка, приблизившись к самому моему уху. Шутить изволит, клоун. Господи, как был ребёнком, так и остался.

Всего на миг ладонь Кирилла соприкоснулась с моей в кармане куртки, сунув мне в руку прямоугольную холодную стальную подушечку. Пальцы нащупали гладкую обтекаемую поверхность. Телефон с яблочком! Тот самый, что Андрэ подарил перед операцией, единственная память о нём теперь. Переполняемая эмоциями, с благодарностью посмотрела на мальчишку, едва сдерживая слёзы.

— Кирка, тебе пора, — напомнил Андрэ.

— Семь футов тебе под килем, сестрёнка, — часто смаргивая, шепнул мальчишка с такой же, как у меня улыбкой и сделал шаг назад переступая границу прохода, оставаясь с той стороны.

Всадник приблизился.

— Приветствую, Дон, это она, — сказал Андрэ на латыни.

— Андрэ, — кивнул Дон, протягивая руку альфе,

Ого, вот это честь: сам вожак меня встречает. Не кого-то там послал.

— Моё имя Донатиан, — произнёс тот для меня на русском с лёгким акцентом, похожим на британский. — Рад приветствовать вас на нашей земле.

— Рада приветствовать, — согласно этикету, очень вежливо ответила я.

Внешне он ничем не отличался от других, ни ростом, ни облачением. Пронзительный взгляд, волосы с медным отливом, почти как у меня. Разве что лицо хранило благородный, волевой оттиск. Альфа, вожак. Дон указал раскрытой ладонью, предлагая своего коня.

Андрэ едва ощутимо тронул меня, напоминая о манерах. И я пошла. Позади подозрительно шмыгнули носом, но я, трусиха, боялась оборачиваться.

На меня надели тот же плащ, что и у остальных. Голову спрятали под капюшоном. Через секунду лёгким движением руки вожака я оказалась на коне, а ещё через миг — хозяин коня занял место за моей спиной. Теперь я должна следовать за ними, оставив всё, что пришлось пережить — позади, и начать жить заново.

— Не надо, Серый, я ж не чужая, — скороговоркой повторяю я, уже далеко не первому, и не десятому. Оспадя, ничего важного не сделала, обыкновенный грудной сбор для его жены собрала, там бронхит подострый, было бы за что переживать. Основное лечение провела, оставалось добить. Человеческие болячки я ещё пока лечить не разучилась, слава богу. А жена у него — чистый человек. — Дорогие друзья! Оригинал этого текста находится на. Прошу Вас, не заливайте мои труды на сторонние площадки! Переходите на и читайте оригинал, ведь я так старалась для всех. Спасибо за понимание, Ваша Юлька.-

— Эт самое… Галька дала, вот! — и он снова ткнул в меня корзинкой отборных яиц.

— Ладно, — беру корзинку. — Ты следи только чтоб пить не переставала до конца месяца, понял? Потом такой же перерыв и повторить. Если травы кончатся, скажи, ещё дам, но лечение не бросать.

Он закивал серьезно.

— Salve, — вежливо отмахнулась я, возвращаясь в дом. Пришлось подтянуть латынь, так как с английским у меня никогда особо не ладилось.

Прошло больше года, а я так и не привыкла к такому обращению. Нет, никто слова дурного не сказал за все пятнадцать месяцев. Дон обо всём позаботился. Попробовали бы они нарушить слово вожака. Но… слишком уж странно. Подчёркнуто вежливо и без эмоций, только как с чужаком, не как своей. Уж вели бы себя как люди, что ли. К чужой человеческой натуре я хоть привыкла за свои двадцать восемь.

Здесь законы и правила соблюдались гораздо жёстче. И не было той семейной атмосферы в стае, что у Ростовцевых. Вроде все друг друга знают, но… И общаются лишь по делам и необходимости. Как объяснил Даниэль, так обычно у оборотней и бывает. Только у медведей выражено ярче — они большие обособленцы. И что-то ещё… мне не понять. И никогда не привыкнуть, наверное.

Боли больше не было. Была пустота, из которой я пыталась наощупь выбраться наружу. Ничего не получалось.

Похоже на синдром отмены, когда кажется, что всё было не по-настоящему. Как будто мне всё приснилось. Ростовцевы, наши марш-броски по лесам, схватки, магические ритуалы, связь с Андрэ…

В первые дни на меня накатила странная апатия. Всё равно. Всё пусто. Всё неважно. Из которой неожиданно быстро выдернул меня Даниэль, притащив тонну книг по ботанике. Точно просчитав мою слабость. Я увлеклась настолько, что даже апатия постепенно отступила, вылезая лишь по ночам. Как выяснилось — Кирка настоял, чтоб Даниэль занялся моим наставничеством вплотную. Лекарь не может отказать в просьбе Маяку, как и Маяк не сможет отказать Лекарю. Очевидно, это и был их странный симбиоз, об истинной природе которого я так и не узнаю.

Теперь у меня был свой дом. Неделимый, не продаваемый, с возможностью передачи лишь по наследству. Дом моей бабули.

Дом, надо сказать не мелкий, с двумя этажами и выходом на огороженную крышу, где я разбила целый аптекарский огород. Так что когда приходилось устраивать уборку — на два-три дня я запирала калитку «на санобработку», дабы не мешали.

Местные жители сперва вели себя настороженно. Но когда Дон объявил, что я человеческий врач и внучка травницы, ко мне стали являться со всего «села». Сначала с просьбами о лечении людей. Впоследствии — с более странными просьбами о колдовстве. И вежливые объяснения, что я не ведьма не помогали.

Даниэль обеспечил меня всеми необходимыми материалами для изучения этого дела, направлял, объяснял самые сложные вопросы, корректируя обучение. Я вот только до сих пор не понимаю: нафига мне вся эта друидическая наука, помимо ботаники, если я больше не друид. Зачем обучать меня их теории и ритуалам? Зачем все эти магические практики? Мне нужно стать хорошей травницей, как моя бабушка, только и всего. Ведь свой дар я получила именно от неё. Только её способности «говорить с природой» у меня укрепились собственным даром друида. Но поскольку дар леса я утратила, придётся развивать и пользоваться тем, что осталось. Мозги ещё при мне, а там разберёмся.

Всё, что я смогла здесь разузнать, не сильно помогло в прояснении моей родословной. Бабка моя была здесь травницей с примесью дара друида и небольшой толикой оборотнической крови. Жила отшельницей рано оставшись без родных. Довольно неплохой травницей, раз её до сих пор помнят, и ко мне тащатся по старой памяти, так сказать. Никто из стаи ей не приглянулся, кроме одного заезжего человека. Одобрения среди своих она, разумеется, не получила, медведи неохотно принимают людей в стаю. Эти двое не были связаны парными узами, и не найдя другого выхода бабушка просто взяла и сбежала с ним к людям. Уж не знаю, догадывался ли мужик с кем связывается. Но видимо, всё сложилось не особенно гладко, раз спустя много лет в один прекрасный день она появилась в своём доме с грудным ребёнком на руках. Со мной. В то время она уже была немолода, но нашла силы выкормить внучку. Как только я начала ходить — она снова исчезла, прихватив ребёнка. От кого или чего она пряталась — неизвестно по сей день. Никто ничего вразумительного мне не сказал. И Даниэль, зараза, не собирается мне в этом помогать. Чую, что знает что-то, но не скажет ведь. Вместо этого, наседает со своей «учёбой», будто торопится куда-то.