Вика Скворцова откладывает свежеотпечатанные листы, и трёт уставшие после ночной смены глаза.

— Считаешь, я справлюсь? Ты говоришь — у них на всю деревню ни одного врача, тем более — специалиста.

Дмитрий лишь слегка поджал губы в знак нетерпения. Его утро не задалось, его смена длилась уже больше двадцати шести часов и его мозг был занят мечтами о горячем ужине и своём любимом диване. Но долг обязывал его решить это дело перед уходом.

— А для чего ты третий год на «скоряке» катаешься? — терпеливо спросил он.

— У меня специализация не та, в сложном случае я не справлюсь, — Вика откладывает бумаги.

Дмитрий нахмурился. Девочка, то поражала его своими своевременными и странными навыками и догадками, то разочаровывала отсутствием инициативы и веры в себя. Кое-какие соображения на этот счёт у Дмитрия имелись и не первый год, но без проверки…

Антон обратился к нему неожиданно после многих лет молчания с просьбой найти человека на освободившуюся должность. Дмитрий уже не надеялся, что они когда-нибудь ещё будут разговаривать, и не смог отказать, обещал найти кого-нибудь на замену, он был совершенно убеждён, что его воспитанница Скворцова — единственная из всех, кого он знал — соответствовала всем жёстким требованиям его вожака. Вот только девчонке об этом знать пока что вовсе не обязательно. Ей и без того нелегко придётся в стае Антона. Смутное время… Единственное, в чём он сомневался — подойдёт ли ей такая жизнь. Именно по этой причине он поставил Антону условие: год, не более, и если Вика не войдёт в стаю — она свободна без оговорок.

— В столице училась и вдруг «не та»? Слушай, я обещал им найти человека. Ты подходишь. Сильно не заморачивайся, на месте разберёшься. Сложных случаев у тебя скорее всего не будет. Ещё никто из них не обращался за профессиональной помощью в город.

Настала очередь Вики хмуриться.

— Совсем ни разу не обращались? Они что, бессмертные?

— Нет, конечно, просто у них свои правила. Предпочитают придерживаться системы «семейных врачей». Будешь соблюдать всё и получишь хорошее место, — он придвигает пальцем к ней договор, снова предлагая прочесть. — Населённый пункт закрытого типа, свой штат доверенных набирают. Поэтому берут туда далеко не всех, преимущество для одиноких как ты, без родственников из других мест. Платят… ну, сама посмотри.

Вика с сомнением поднимает бумаги. По мере прочтения глаза у неё округляются.

— Ты серьёзно? Это оклад или номер их телефона?

— Сильно не радуйся, это годовой оклад, поделённый на еженедельные выплаты по западному типу. Контракт на год, с возможной последующей пожизненной пролонгацией. Это значит, можешь остаться там насовсем, если понравится.

В его словах девушка услышала: «Если ты им понравишься». Она вчитывается, перелистывая страницы, мужчина продолжает ждать.

— Сдельная премия? Это что такое?

Дмитрий забирает у неё бумаги, открывает последний лист.

— Хм, юрист у них явно нерусский, у нас так документы не составляют. Хорошо, хоть пояснения ввёл. Значит так: если ты работаешь сверхурочно, то получаешь дополнительные выплаты, размер премии на усмотрение работодателя, в зависимости от сложности задания. Также ты подпишешь бумаги о неразглашении. Обо всём, что ты там узнаешь, ты никому никогда не расскажешь. Но это скорее всего подстраховка, не пугайся. Думаю, ты умеешь держать язык за зубами.

Вика скептически ухмыляется и качает головой.

— Зашибись. Что-то связанное с криминалом? А почему ты мне предлагаешь такую выгодную вакансию? Не только я во всей клинике одинока. Два года на тебя работаю, и вроде бы не настолько накосячила, чтобы ты решил от меня избавиться?

Дмитрий раздумывает несколько секунд, какую информацию можно выдать ей прямо сейчас, до того, как она всё подпишет.

— Никакого криминала, успокойся. Их… руководитель — мой старый знакомый, — вдумчиво произнёс он, тщательно подбирая слова. — Он тебя одобрит, если замолвлю пару словечек.

Она снова старательно вникает в написанное. И возвращается к первому вопросу.

— Фельдшер в единственном числе? Если что серьёзное? У меня опыта толком нет.

— Вот и наберёшься, — кивает Дмитрий, питая всё большую уверенность. — Там помощи не будет, сама во всём разберёшься. Зачем тогда в медицину шла?

— Так есть же те, кто высшую категорию защитил.

— На счёт квалификации я бы поспорил, мы оба знаем твою, не спорь. Ты сама ко мне вчера подходила за повышением. Могу участковым тебя поставить, крутись за копейки. Нужна работа или нет? — спрашивает он, теряя терпение.

— Ну, нужна…

— В чём проблема? Тебе золотоносное место предлагают. Если не будешь ловить блох, а работать — заработаешь хорошие деньги, — он ткнул пальцем в договор, — и через год приобретёшь приличное жильё в столице, как хотела. Шансы у тебя все имеются. Будешь заполнять анкету?

— Буду.

Я не помню своих родителей. Сколько себя помню, меня растила бабушка, но она отказывалась говорить о них.

Своё детство я провела в маленьком нефтяном городке на северной окраине сибирской тайги. Летом мы шатались по топким, смертельно опасным болотам в поисках местных ягод и по непролазной нескончаемой лесной чаще в поисках местных грибов. В окружении вышибающей глаза мошкары и более двадцати видов хвойных деревьев. Где снежный период длится восемь-девять месяцев, а куртки порой за лето и не успевали снять. Страдая юношеским максимализмом, я мечтала выбраться на свободу и покинуть этот «Зажопинск». Душа требовала цивилизации. Кипучие мечты требовали реализации. Всё было открыто передо мной, и казалось, что впереди великое будущее…

И что теперь? Во внедорожнике тащимся по совершенно непроездным дорогам, как они тут вообще проползают — одним дорогам только и известно. Похоже, жить придётся в такой глуши, куда и звери не заглядывают. Ещё глуше, чем раньше. Думала, Дмитрий меня самолётом отправит, но нет, как видно их «село» действительно расположено слишком глубоко в сибирских лесах. Выбралась в город, называется. Но есть несомненные плюсы. Куда ни глянь — привычные мне пейзажи. Только уж больно далеко везут.

И это то, что им нужно скрывать от общественности? Ради чего подписала кипу бумаг? Что там скрывать-то? Ёлки, пихты? Возможно, закрытая зона какая?

Я всегда любила природу, и она отвечала мне взаимностью. Только сейчас прогулка по лесу не радовала как обычно.

За рулём парнишка, по виду младше меня, представившийся Иваном с предельно важной миной. Словно посла везёт, ей-богу. Пока ехали, получила такой список указаний от него, что не уместился бы на двух рулонах туалетной бумаги. Что точно выражало моё к этому списку отношение. Что там у них за секта?

Обрисованная Дмитрием радужная перспектива уже в дороге начала благополучно сдуваться. Надо же, ещё не доехали, а желание оставаться хоть на день в этой «казарме» отпало заранее. Не потребовать ли повернуть назад, пока не поздно? Нет, поздно. Впрочем, ничего подобного из указаний Ивана в контракте не находила, а дополнительно соглашений я не подписывала, — следовательно и исполнять все эти приказы я вроде как не обязана. Не к королю же меня везут.

Наконец, пейзаж за окном машины сменился. Непролазный лес сменили особнячки, домики, общаги складываясь в смесь нетипичную ни для городского, ни для сельского типа.

Пока я гадала, в каком из этих зданий меня поселят, Иван подвёз меня к местной «администрации» на самой окраине городка почти в лесу. Странно, обычно такие инстанции строятся в центре города. Но это единственное трёхэтажное здание, другие не выше двух этажей. В основном, поселение состояло из отдельных домов. Хотя были и двухэтажные «общажки» по городскому типу. И для семейных, и для одиноких. Наверное, буду жить в одной из общаг.