— Какую из? — мне в самом деле было любопытно.

Он посмотрел на меня словно на младенца и невозмутимо ответил:

— Открою вместе с вами Восьмое Море. Но перед этим давайте-ка ещё раз глянем на узлы Лудестии?

Удивительное дело, хоть ещё недавно Кевин сам подкалывал меня, что я не могу оторваться от кораблей, сейчас уже мне пришлось убеждать его, что с Лудестией всё в порядке, а ему нужно идти домой и поговорить с семьёй, о том, что он собирается уйти в плавание.

Теперь уже бывший профессор Академии, как мог, оттягивал этот момент. А ведь, по его словам, семья и без него отлично справится.

— Старший поступил в Академию в этом году, а младшие не такие проблемные, — изрёк он.

— А красавица-жена?

— А красавица-жена поддержит любое моё решение, — произнёс он важно. Затем стушевался и добавил: — Наверное.

А потом ещё тише:

— Хочется верить.

В общем, пришлось гнать его домой чуть ли не ссанными тряпками.

А потом и я пошёл домой. Ну не сразу… Нужно было кое-что проверить. Да и проверить работы других людей, помогавших нам с ремонтом. Например, солнечные алти под личиной алти обычных закончили покрывать лаком правый борт Лудестии. Получилось у них очень даже неплохо. Ребята вообще стараются. И живут здесь же, в доке — когда начались ремонтные работы, они сами напросились помогать. В итоге в имении Лагранджа они прожили лишь одну ночь.

Зато во время ремонта мы здорово сдружились. Нам удалось даже несколько раз поговорить по душам. Сделать это было непросто — народу в доке полно, а солнечным алти нужно поддерживать инкогнито.

— Сынок, наконец-то ты дома! — Лаграндж радостно встретил меня на пороге особняка. Отец обнял меня, а затем проворчал: — Уважил-таки старика, я уж бояться начал, что ваша корабельная перестройка совсем утянула тебя в далёкие дали.

— Ну как я мог тебе отказать, когда ты так настоятельно просил прийти? — усмехнулся я. — Что-то случилось?

— Что-то хорошее, — заговорщически прошептал он и рассмеялся. А затем, хитро сощурившись, добавил: — Но всё позже, сынок. Иди помойся, а то от тебя пахнет трудовыми подвигами. Ну и оденься подобающе случаю. Я взял на себя смелость подобрать тебе наряд, а Григорий всё подготовил. Через сорок минут спускайся в столовую.

Я не стал с ним спорить, лишь поблагодарил за одежду. Для меня это важно. Очень удобно, когда не приходится тратить своё время на бесполезное занятие в виде выбора шмоток. Но! Я ведь и выглядеть хорошо люблю. Человеку без вкуса такое не доверишь.

Благо Лаграндж и свой вкус имеет и чужой уважает.

Когда я погрузился в горячую ванну, едва не застонал от наслаждения. Проклятье, и подумать не мог, что я настолько устал. Водичка помогала расслабиться. В неё ведь и всяких полезных травок насыпали…

Блаженство!

Отмокая, я вспомнил, как Кевин лет двадцать пять назад ворчал, обращаясь ко мне (тогда ещё Леону Джонсону). Он говорил что-то вроде:

— Капитан! Храни вас Дева под Килем, но вы из тех людей, которые, когда увлекаться чем-то, забывают про еду и сон. Это только звучит красиво! А по факту, вы помрёте и не заметите этого. И будет ваш труп чинить Лудестию, пока не достигнет идеала. А там, закончив с работой, упадёт и не встанет.

На это я ему сказал, что идеала никогда не достигнуть, так что мой хладный труп при таких условиях мог бы чинить и улучшать Лудестию вечно.

Но, увы, трупы не способны заниматься артефакторикой, структурные вибрации — проявление жизни.

И живых трупов тоже не существует.

И самое забавное, что Кевин, несмотря на всё своё ворчание заботливой матушки-гусыни, всегда встаёт со мной рядом и занимается тем же (корабельной артефакторикой), натурально до посинения. Да-да, из нас двоих только он умудрялся работать так долго и усердно, что его организм не справлялся и начинал болеть. Однажды заболел синей лихорадкой.

Воспоминания тоже помогли мне расслабиться. Я бы уснул в ванне, если бы не настойчивый стук в дверь Григория. Я попросил его следить за временем. Не хотелось заставлять Лагранджа ждать ещё дольше — он очень редко меня о чём-то просит.

Я вылез из ванны, перешёл в комнату. Несколько секунд постоял у зеркала, разглядывая почти затянувшиеся раны. Лечебные мази, артефакты и тело алти творят чудеса. Хоть бой с Бари и был тяжёлым, моё тело исцелено. Через пару дней вообще следов не останется.

Я, как и моя Лудестия, полностью готов к бою и новым приключениям.

Закроем глаза на тот факт, что всегда можно что-то улучшить.

Облачившись в шикарный чёрный фрак, который я надел поверх белоснежной сорочки, я спустился в столовую.

— А вот и один из опаздунов, — добродушно проговорил Лаграндж, сидевший во главе стола.

Он с вилки кормил Джу мраморным пармезаном. Мой барашек уже настолько вымахал, что вполне мог бы положить свою громадную рогатую морду на стол. Но Джу приличный баран — соблюдает этикет и даже наслышан про личные границы — он умудрялся быть настолько аккуратным, что не задевал Лагранджа своими рогами, и не пускал ему на брюки слюни.

Подивившись милой картине «Дедушка и внучок», я перевёл взгляд на соседний стул, где сидел Эндрю. Бесшумно отодвинув стул, высокий, худощавый, молодой мужчина с чёрными прямыми волосами до плеч встал. Одет он был в свою любимую одежду чёрных тонов, правда сегодня украсил себя белым кружевным жабо.

— Рад видеть тебя, Теодор, — проговорил Эндрю, протянув мне руку для рукопожатия.

Я подошёл к нему и с улыбкой посмотрел ему в лицо. Эндрю не изменял себе — всё так же носил острую бородку и усы.

— И я тебя, — честно признался я. — Не знал, что ты в городе.

— Конечно, не знал, это ведь наш сюрприз, — вклинился Лаграндж. — Мне хотелось собраться впятером за столом! Думал ещё и Мэри с Марси пригласить… Но лучше потом. Сейчас будем есть малой семьёй!

Я усмехнулся, усаживаясь на своё место напротив Эндрю.

— Сегодня приехал? — спросил я.

— Да, на попутном торговце, — ровным тоном ответил он.

— Не думал, что тебя интересует мореплавание. Ты ведь раньше от отца ни на шаг не отходил.

— Не отходил. Да вот впечатлился тобой и твоими успехами. Тоже захотел мир глянуть одним глазком.

— И где уже побывал?

— Да там… сям… Сюда, например, из Лорьена прибыл.

— И как тебе алиссийцы?

— Да так же, как и все остальные, — он чуть поморщился и пожал плечами.

Лаграндж с любопытством смотрел то на меня, то на Эндрю, а когда мы замолчали, весело произнёс:

— Гляжу, вы всё также отлично ладите.

— Ага, как кошка с собакой. Вы уже говорили, господин Лаграндж, — кивнул Эндрю.

Хех, об этом мой приёмный отец и с ним тоже говорил.

— Да-да! — наставительно поднял указательный палец Лаграндж и произнёс ту же фразу, что и год с лишним назад: — Как кошка с собакой, которые живут в одном доме, стоят друг за друга горой и никогда серьёзно не вцепятся друг другу в глотки.

Мы с Эндрю одновременно нахмурились, не сводя друг с друга пристального взгляда.

Справа от меня послышался лёгкий щелчок и открылись двустворчатые двери.

Мы перевели взгляды на вошедшую.

Я едва не ахнул от восторга.

Урсула шла, гордо держа голову, и твёрдо смотрела перед собой. Она была одета в пышное платье цвета кофе, которые оставляло открытыми покатые плечи. Лиф платья выгодно подчёркивал грудь, а шею девушки украшало золотое колье с крупным изумрудом. Её волосы были собраны в замысловатую причёску, а несколько прядей спадали локонами на шейку.

Заметив мой взгляд, она чуть сбилась с шага.

— А это второй сюрприз тебе, Тео, — довольно проговорил Александр Лаграндж. — Вижу, ты в восторге.

Я молча кивнул, пытаясь понять, что тут вообще происходит.

— Тебе правда нравится этот облик? — осторожно спросила девушка.

— Да, — я наконец-то переборол оцепенение. Быстро подойдя к девушке, я взял её за руку.

Затем подвёл к стулу и, галантно отодвинув его, предложил присесть.

— «Да», — передразнил меня Лаграндж, когда Урсула заняла своё место справа от меня. — Мог бы быть и более щедр на комплименты. Доченька так старалась, чтобы поразить тебя!