— Хорошо, что вы перестали трахаться с девушками из Голубой Крови на первом курсе, — растягивает слова Крид, одаривая Тристана и Зейда взглядами. — Похоже, после этого началось дерьмо.

— Ну, я только что получил результаты по ЗППП. — мурлычет Тристан, и Зейд ухмыляется.

— То же самое, братан. Мы чисты. — Зейд швыряет сигарету в раковину и подходит, чтобы встать посреди комнаты, засунув руки в карманы, встречаясь своими прекрасными изумрудными глазами с моими карими. — Мы не осмеливались прикасаться к Марни, пока не были уверены.

— Игра начинается, — выдыхает Тристан, а затем делает шаг ко мне, но я не помню, что происходит после этого, потому что мне так больно, что я просто теряю сознание.

Ожог на моей руке размером с яблоко, и, по словам медсестры подготовительной академии Бёрьерри, это определённо вторая степень. Она отчитывает меня за то, что я была неосторожна с утюгом, звонит моему отцу и заставляет меня сидеть там, пока он хлопочет надо мной.

После того, как слухи о случившемся распространяются, отношение Плебеев меняется. Когда я иду по коридору, люди расступаются, чтобы убраться с моего пути. Если я захожу в лифт, все остальные выходят. И в настоящее время за главным столом, кроме нас, никто не сидит.

— Харпер ещё не закончила, — говорит Виндзор, откидываясь на траву и глядя в голубое небо. Сейчас февраль, и технически всё ещё зима, но сегодняшний день был необычайно красивым, солнечным и ярким, почти не чувствовалось дуновения ветерка.

Слава богу, потому что я действительно нуждалась в этом.

— Даже близко нет, — соглашается Тристан, глядя на клетчатое одеяло и корзину для пикника так, словно он никогда в жизни не был на пикнике. Чёрт, а может, и нет? Я прижимаю руку к груди, погруженный в глубокие раздумья. — Поскольку Плебеи так привыкли к тому, что у них есть три девушки-Идола, я причисляю Лиззи и Миранду твоими соратницами, — продолжает он, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, приподняв бровь.

Голова Зейда лежит у меня на коленях, и я обнаруживаю, что мои пальцы неосознанно зарываются в его волосы лавандово-пепельного цвета.

— Для меня ты единственный Идол, — бормочет Зейд, и я ухмыляюсь. Миранда и Джесси снова начали встречаться, но Джесси чувствует себя неловко, ведя себя как пара передо мной. Кажется, все знают о влюблённости моей лучшей подруги. Может быть, я была последним человеком, который узнал об этом? И, конечно, меня должны были ударить этим по голове.

— Согласен, — говорит Зак, роясь в пакете с крендельками и не сводя с меня глаз. — Я полагаю, вы трое собираетесь стать Идолами мужской команды?

Крид лениво пожимает плечами.

— Естественно.

Я не смотрю на него. Если я это сделаю, плотские воспоминания хлынут потоком, а сидеть на лужайке за домом с десятками студентов, расположившихся по всему саду, — не то место, где можно начать горячиться. Хотя, возможно, кто-то захочет сказать это Жасмин Мэй и Крису Санчесу.

— Для Внутреннего Круга у нас есть ты и Виндзор, — продолжает Тристан, и Зак ухмыляется.

— Естественно, — передразнивает он, и Тристан в ответ бросает на него прищуренный серебристый взгляд.

— Чтобы заполнить остальные ряды, я начну набирать в основном с первых лет обучения. Их не было рядом, когда над Марни издевалась, и у нас меньше шансов оказаться с лисой в курятнике.

— Как будто ты вообще знаешь, что такое курятник, — поддразниваю я, и он обращает на меня свой серый взгляд. Однако в этом есть что-то игривое, что вызывает у меня улыбку.

— Ты был женихом Харпер, — продолжает Виндзор, закрывая глаза. — Скажи мне: теперь, когда её загнали в угол, и мы взяли академию под свой контроль, что произойдёт дальше?

Тристан ничего не говорит, но в его глазах появляется отсутствующий взгляд, который мне не нравится. Я никогда не видела такого раньше. Он со вздохом смотрит на сады, а затем качает головой, и чёрные как смоль волосы мягко развеваются вокруг его лица.

— Она уже сделала много ходов — мы просто пока о них не знаем.

— Ну, она не может обвинить моего отца в том, что он спит с проститутками или употребляет наркотики: об этом знает весь мир. И бизнес моей бабушки чист. — Зейд слегка приподнимается, откидываясь назад так, что его голова оказывается, как бы на подушке у меня на груди. Я опускаю его обратно к себе на колени.

— Я полагаю, мы узнаем это на следующем официальном собрании Клуба? — Зак рискует, и Тристан резко кивает.

— И как часто это случается? — спрашиваю я, и Крид вздыхает.

— По крайней мере шесть раз в год, иногда больше, в зависимости от прихотей правления.

— В Клубе Бесконечность есть совет директоров? — недоверчиво спрашиваю я, и Крид кивает.

— Оба родителя Харпер участвуют в нём. Она крепкий орешек, который нелегко расколоть.

— Ребята, у вас действительно будут неприятности из-за всего этого? — я облизываю губы и жду ответа, но никто из мальчиков не смотрит на меня и не произносит его.

Это пугает меня.

Это меня чертовски сильно пугает.

День Святого Валентина в равной степени несёт в себе месть и романтику.

Голубокровные — и на этот раз я имею в виду нас и нашу новую команду — распространили по школе указ о том, что никто из Гарпий или парней из их компании не должен получать розы. Любой, кого поймают на их отправке, хуже Плебея.

— Такого рода политиканство просто не укладывается у меня в голове, — говорю я, отодвигая тарелку и беря свой чай со льдом. Зак, Зейд и я сидим в столовой, ужинаем и готовимся к завтрашнему дню. Вечером обычная вечеринка в саду, и теперь, когда мы сидим на тронах академии Бёрберри, у нас нет другого выбора, кроме как пойти. Или, по крайней мере, мы должны появиться.

— Нет? — спрашивает Зейд, ухмыляясь и опуская пальцы в воду со льдом. Он бросает немного в меня, а я в ответ бросаю в него немного чая со льдом. — Потому что, да ладно, столкнуть наши машины в бассейн? Это было блестяще. — Я ухмыляюсь и пожимаю плечами одновременно.

— Конечно, но это же очевидно. Конечно, вы расстроитесь, если вашу машину сбросят в бассейн. Но не получить несколько роз в День Святого Валентина? И что с того?

— Вот почему ты мне нравишься, — говорит Зейд, теребя одно из своих колец в губе. — Потому что ты думаешь не так, как они. Ты даже не представляешь, как сильно такая девушка, как Бекки, жаждет внимания и одобрения со стороны других. Не получить розы на День Святого Валентина для неё всё равно что побриться налысо. Поверь мне: это сладкая, пресладкая месть в её лучшей форме.

Дверь в столовую открывается, и входят другие парни, обсуждая места за столом. Крид скользит ногой по моей ноге, и я краснею, притворяясь, что не замечаю. Прошлой ночью он прокрался в мою комнату посреди ночи, и мы… ну, он быстро повторил то, что произошло в отеле.

Он вошёл и, не сказав ни слова, задрал мою рубашку вверх и накрыл грудь руками, нежно пососал плоть и скользнул в меня со стоном, который до сих пор звучит у меня в ушах. От одной мысли об этом мои соски превращаются в мелкие камешки. Всё это так ново, вся эта физическая привязанность. Меня бросает в дрожь при одной мысли об этом.

— Какие планы на завтра? — спрашивает Виндзор, откидываясь на спинку сиденья и складывая руки на груди своей униформы. Я влюблена в красные пиджаки, галстуки в клетку и белые рубашки. Я буду скучать по ним. Опять же, форма четвёртого курса сплошь чёрная: черные галстуки, чёрная рубашка, чёрный пиджак, чёрная юбка/брюки.

— Пойти на вечеринку в саду, занять столик и выбить всю романтическую дурь из нашей новой девушки? — говорит Зейд с ухмылкой, и Зак хлопает ладонью по столу, сотрясая посуду. Все поворачиваются, чтобы посмотреть на него, его карие глаза сужаются до щёлочек, его пристальный взгляд сосредоточен на мне. Я дрожу от напряжения.

— Нет.

— Нет? — эхом отзывается Крид, и Виндзор приподнимает брови. Тристан выглядит скучающим, а Зейд — раздражённым.