— Знаешь, ты ей действительно нравишься, — говорит Крид, вздыхая и проводя пальцами по волосам. — Не смей разбивать ей сердце, — предупреждает он меня, подходя, чтобы встать рядом со мной, и обхватывая мой подбородок своими длинными пальцами. — И моё тоже.

Крид наклоняется, чтобы поцеловать меня, и я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы встретить его на полпути, обхватывая пальцами его худые, но всё ещё мускулистые плечи.

Наш поцелуй обжигает каждую частичку меня, мои губы, моё сердце, мою душу. Всё усиливается, как в библиотеке, и я отстраняюсь, прежде чем Миранда сможет выйти и увидеть нас. Крид издаёт тихий стонущий звук, когда я отстраняюсь, его пальцы скользят по изгибу моей талии, пока, наконец, не опускаются рядом с ним.

Его взгляд задерживается на мне, пока я не исчезаю за дверью своей спальни, и мне приходится потратить минуту, чтобы присесть на край кровати и отдышаться, прежде чем у меня появляется достаточно душевных сил, чтобы встать и переодеться к ужину.

Каждый раз, когда они прикасаются ко мне, я чувствую, как что-то меняется внутри, в моём теле просыпается этот дикий жар, с которым я не знаю, что делать. Это почти болезненно, настолько сильно я их хочу.

Это чувство, оно не продлится долго, оно скорее полностью не разорвёт меня на части.

Мы все наряжаемся для симфонии: парни в смокингах, а девушки в длинных блестящих платьях. На мне белое платье, которое немного напоминает свадебное, я не могу жаловаться, так как украла его у Миранды. И когда я говорю украла, на самом деле я имею в виду, что она принесла кучу одежды в мою комнату в общежитии и заставила меня перемерить кучу всего, пока я не нашла что-то подходящее.

Симфония и, на следующий день, балет оказались такими же великолепными, как я и надеялась. Видеть арфиста на сцене было завораживающе, определённо, это то, что стоило заснять.

— Если бы я уже не решила, что хочу быть профессором, я бы серьёзно задумалась о том, чтобы сделать карьеру в музыке. — Я лежу на своей кровати рядом с Кридом, всё ещё одетая в длинное белое платье с разрезом до самого бедра, в то время как он ослабляет галстук и расстёгивает пиджак.

— Ты хочешь стать профессором? — спрашивает он, взглянув на меня. Мы тусуемся, пока Миранда принимает душ в соседней комнате, моя босоножка натыкается на его блестящие чёрные туфли от Баркер, когда я шевелю пальцами ног.

Улыбка появляется на моих губах, когда я смотрю в сторону Крида, встречаясь с его пристальным взглядом из-под тяжёлых век и чувствуя, как меня охватывает лёгкий трепет.

«Не думай о джакузи», — говорю я себе, но, конечно, это всё, о чём я могу думать.

— Не знаю, заметил ли ты, но я довольно хорошо учусь в школе. — Я пожимаю плечами и откидываюсь на подушки. — И мне это нравится. Если бы могла, я бы стала профессиональным студентом на всю оставшуюся жизнь.

Крид ухмыляется, а затем садится, чтобы снять пиджак и небрежно бросить его на пол. Он укладывается на бок, чтобы посмотреть на меня, приподнимаясь на локте. Его взгляд скользит по вырезу моего платья, и я неосознанно поднимаю руку, чтобы подразнить пальцами ключицу.

— Разве не для этого существует аспирантура? — спрашивает он, придвигаясь чуть ближе ко мне и протягивая длинные пальцы, чтобы спустить бретельку с моего плеча. Он наклоняется и запечатлевает тёплый поцелуй на моей уже разгорячённой коже. — Просто стань врачом, и ты всё равно будешь учиться большую часть своей жизни. — Он улыбается ленивой кошачьей улыбкой и придвигается немного ближе, кладя правую руку на левую сторону моего тела так, что частично прикрывает мою верхнюю половину.

— Мне нравится академическая среда, — отвечаю я, изо всех сил стараясь контролировать своё дыхание. Учитывая то, как Крид лежит, мой естественный инстинкт — наклониться к нему, обвить рукой его шею и поцеловать. — Я хочу поехать в Борнстед, и, если всё сложится удачно, я бы тоже хотела когда-нибудь преподавать там. Я уже начала работать над своим заявлением. — Крид поднимает брови и смотрит на меня как на сумасшедшую.

— Ты уже начала работать над этим? — недоверчиво спрашивает он, и часть его ленивой беспечности на минуту исчезает. — Неужели уже настало это время?

— Это если у тебя нет бонуса от наследства, — шучу я и, ничего не могу с собой поделать, протягиваю руку, чтобы погладить гладкую линию подбородка Крида, как это делал Тристан в библиотеке. Как только эта мысль приходит мне в голову, меня обдаёт новой волной жара, и у меня перехватывает дыхание. — И, если тебе отчаянно нужны деньги на стипендию, чтобы иметь возможность поступить туда.

Крид закрывает глаза и наклоняется ко мне, утыкаясь лицом в изгиб между моей шеей и плечом. Когда он дышит, воздух трепещет у моего пульса, лёгкий, как поцелуй бабочки.

— Моя мама говорит, что если я не улучшу свои оценки и не поступлю в колледж, то она выгонит и откажется от меня. — В его голосе звучит почти стыд, когда он признаётся мне в этом, сильнее прижимаясь ко мне носом.

— Я не думаю, что Кэтлин когда-нибудь поступила бы так с тобой, — признаю я, потому что, как бы сильно она ни была расстроена действиями Крида, она слишком сильно любит его, чтобы видеть, как он страдает.

— Ты не знаешь её так, как я. — Крид поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, наши губы безумно сближаются. Я чувствую его дыхание на своих губах, и всё, чего я хочу — это поцеловать его. Каким-то большим, злым хулиганом он не казался. Он выглядит таким мягким и ангельским в золотом свете прикроватной лампы. — Она умна и целеустремлена… — Крид слегка морщит брови. — Как и ты, я думаю. Она упорно трудилась, чтобы получить всё, что у неё есть, и она ожидает, что мы с Мирандой сделаем то же самое. Я не могу разочаровать её.

И вот она, истинная суть ситуации. Крид отчаянно хочет быть частью своей семьи, хочет он это признавать или нет. Он боится разочаровать свою мать.

— Эй. — Я нежно обхватываю ладонями его лицо и притягиваю его чуть ближе, чтобы, когда я говорю, он мог чувствовать мои слова на своих губах. — У тебя есть я в качестве наставника, — говорю я с лёгкой улыбкой, — так что на самом деле тебе не о чем беспокоиться. Я сделаю всё возможное, чтобы привести тебя в форму. Давай начнём с этого: в какой колледж ты хочешь поступить?

Крид поднимает на меня свои глаза, его взгляд переходит от ленивой, беззаботной маски, которую он носит, к глубокому горению глаз, нежных и похотливых одновременно.

— Почему тебя так сильно волнует, что со мной случится? — спрашивает он, перемещаясь так, чтобы больше не нависать надо мной. Нет, это больше похоже на то, что сейчас он лежит на мне сверху. Я чувствую его во всех нужных местах, он зажат между моих бёдер и выглядит дьявольски красивым в этом угольно-сером смокинге. — Я обращался с тобой как с абсолютным дерьмом. Так почему же? Почему? Что во мне такого, что тебе на самом деле нравится? Большинству девушек нравятся деньги, или престиж свидания с Идолом, или, может быть, они просто хотят трахнуть меня. Но это никогда не связано ни с чем другим. Кроме… — он кладёт обе ладони плашмя на кровать и приподнимается, так что смотрит прямо на меня сверху вниз. — …тебя.

— Ты яростно защищаешь свою сестру, — начинаю я, тяжело дыша, чувствуя, как моё сердце начинает бешено колотиться. У меня внезапно кружится голова, и я знаю, что, если бы я встала, у меня подогнулись бы колени. — И ты так сильно любишь своих родителей, что в твоих глазах появляется мука, когда ты говоришь о том, что разочаровываешь свою маму. — Я делаю глубокий вдох, когда Крид садится на колени и начинает ослаблять галстук томными, лёгкими движениями, наблюдая за мной с такой напряжённостью, которую я видела у него только во время драк. Но это не гневная интенсивность или насилие: это решимость. — Больше всего мне нравится, что у тебя хватает мужества признать, когда ты совершаешь ошибку. Многие люди никогда не усваивают этот урок, ни разу за всю свою жизнь.