Магические огни зажглись, стоило ей переступить порог, освещая зал, по размерам подобный Атриуму Министерства Магии. Под сейф был приспособлен один из естественных гротов, и предыдущие хозяева заполнили его сказочными сокровищами доверху.

Пещера Али-бабы, — пробормотала Гермиона, оглядываясь по сторонам.

Вдоль стен громоздились огромные сундуки, шаткими стопками лежали потрепанные опасные даже на вид книги, на вбитых в камень крюках висело оружие — топоры, секиры, мечи, кинжалы — все гоблинской старинной работы, зачарованное и покрытое рунами. Зал пересекали металлические стеллажи, заполненные коробками, шкатулками и свертками. То, что не умещалось на полках и в сундуках, лежало прямо на полу.

Неужели семьи Лестранж и Блэк были настолько богаты?! Здесь ценностей, даже на неискушенный взгляд Гермионы, столько, что можно не один раз купить всю страну, а не только насквозь коррумпированное Министерство Магии.

Около одного из стеллажей грудой лежали туго набитые мешки. Швы в нескольких из них прогнили, и часть монет высыпалась на каменный пол. Гермиона подняла один увесистый золотой кругляш. Судя по виду и наполовину стёртой дате, отчеканили монету в начале пятнадцатого века. На реверсе сноп каких-то трав, а на аверсе герб волшебной семьи Мальсибер, который ведьма видела в геральдическом альбоме Милисент Булстроуд. Эта монета свидетельство тех времен, когда волшебные семьи чеканили собственные деньги.

Еще одна монета, чуть меньше размером, явила свету герб Креббов. А рядом лежали крученые серебряные бруски с вытравленным знаком рода Яксли.

Как странно… .

Гермиона читала когда-то, что после введения в оборот единых для волшебной Великобритании денежных единиц «галеон», «сикль» и «кнат» чистокровные семьи всеми силами старались вернуть монеты своей чеканки. Те, что не шли на переплавку, хранились в семейных сокровищницах, как напоминание о славных временах господства магов над магглами и неприкосновенный запас драгоценных металлов. Волшебники очень дорожили такими реликвиями.

Рядом с мешками стоял лакированный сундучок, набитый серебряными фигурками магических животных. Гиппогрифы, сфинксы, пегасы, фестралы, домовые эльфы — помятые, поцарапанные, сваленные как попало. Для неизвестного мага это были не произведения искусства, а всего лишь куски серебра причудливой формы.

В этом сейфе что-то не так, решила Гермиона.

Она была в завещанных четой Лестранж сейфах. Несмотря на то, что в них никто не заглядывал много лет, всё содержимое пребывало в идеальном порядке. Монеты были разложены в аккуратные кучки по достоинству либо убраны в ящики, книги обернуты в драконью кожу, препятствующую тлению и появлению плесени, драгоценности разложены по футлярам, а артефакты в индивидуально подобранной упаковке — шкатулке, коробке, мешочке или обернуты во что-нибудь.

И это не гоблины так заботились о ценном имуществе клиентов, а сами маги — своими руками сохраняли свое благосостояние.

Но в этом сейфе заботой о ценностях и порядком даже не пахло. А сокровища слишком разнообразны, чтобы принадлежать одной волшебной семье.

Гермиона нашла среди груды разнокалиберного оружия кинжал и, используя его, начала открывать все шкатулки и сундуки подряд.

Монеты разных колдовских семей и маггловское золото, среди которого нашлось место и слиткам правильной формы, и небрежным кускам с нацисткой свастикой. Жемчужные ожерелья, похожие на клубок диковинных белых и черных червей, браслет с гербом Руквудов, выложенный сапфирами, знак Керроу на внутренней стороне изящной серебряной диадемы, десяток перстней с разными монограммами, нанизанные на цепочку, громадное количество простых колец — огромный сундук, размером со шкаф для одежды, был заполнен ими до краев.

На одной из полок Гермиона обнаружила вещь, которую узнала с первого взгляда. Что-то вроде безрукавки из серебряных пластин с выгравированными защитными рунами. Вещь не на широкие мужские плечи, а на тонкую женскую фигурку — древний защитный доспех. Об этой вещи, единственной в своем роде, очень подробно рассказывал мистер Селвин, когда в Коридоре Смертников Азкабана они обсуждали подвиги Жанны Д'арк. Доспех не принадлежал его семье, но Пожиратель Смерти купил его лет тридцать назад на каком-то магическом аукционе в Европе.

Говорил ли он о том, куда потом дел этот бесценный раритет?

Нет. Не говорил.

Книги из человечьей кожи слабо шевелились в самом дальнем углу. Некромантия. Древнее знание, запрещенное повсеместно. Даже в тех странах, где темная магия не является чем-то предосудительным, все, что содержало упоминание о таинствах этой науки, подлежало уничтожению.

Слабое подозрение уже окрепло и, после беглого осмотра сокровищ, переросло в уверенность.

Невероятно! Беллатрикс Лестранж оставила ей в наследство не просто сейф, набитый сокровищами. Она оставила ей в распоряжение казну Волдеморта, казну Пожирателей Смерти!

Ведь это только Орден феникса, оплот светлых сил, мог существовать практически без денежных средств, собираясь в домах своих членов, привлекая сторонников одними лишь уговорами, запуская руку в школьную казну, когда требовались зелья, или в хранилище Аврората, когда были необходимы артефакты.

Пожиратели Смерти действовали по-другому. В этом сейфе собраны «пожертвования» богатых чистокровных семей, захваченные у магглов и других волшебников ценности, клады, обнаруженные, наверное, ещё самим Волдемортом во время его путешествий по миру.

Всё, находящееся в этом сейфе, достаточно легко превратить в деньги — в столь любимое людьми ликвидное золото.

Гермиона повернула к выходу, когда почувствовала…  это. Прикосновение сильнейшей магии. Подобное она ощущала всего два раза в жизни — во время распределения, когда профессор МакГонагалл надела на её голову Шляпу Годрика Гриффиндора, и в Министерстве Магии, рядом с Аркой смерти.

Прикосновения каждый раз отличались. От Шляпы веяло теплом и уютом, почти осязаемой мягкостью и древним знанием. Отголоски того ощущения Гермиона потом ощущала, открывая в библиотеке старые книги о светлых искусствах — целительстве и прорицании.

От Арки, наоборот, шли волны, наполненные опасностью и болью. Присутствовал даже запах — сладковатый, как вонь разлагающегося трупа. Да…  только теперь она поняла, что от Арки Смерти пахло Азкабаном.

И вот, в третий раз в жизни Гермиона почувствовала очень сильную магию. Холодную, как ветер подземелий, подавляющую как «приветствие» дементоров. И эта магия обладала разумом более сильным, чем Распределяющая Шляпа или Арка Смерти. Человеческим разумом.

Гермионе почудилось, что к ней осторожно присматриваются, принюхиваются и вот-вот попробуют на вкус.

Едва заметное касание — будто кожи коснулась осенняя паутина.

Судорожно сглотнув, девушка оглянулась, ища источник волшебства.

На трёх сундуках стоял мраморный бюст неизвестного волшебника или волшебницы. От времени или от чего-то другого черты стерлись, и невозможно было определить, кого из магов увековечили в камне.

Но магия, Гермиона была в этом уверена, исходила не от самого бюста. А от диадемы, в изобилии украшенной яркими синими камнями. Волшебница неосознанно сделала шаг по направлению к источнику «внимания». Потом ещё один. И ещё. И ещё два.

Звуки шагов по сухому каменному полу, собственное тяжелое дыхание и испуганный стук сердца в груди, неожиданно исчезли. Вместо них голова заполнилась звуками морского прибоя и едва слышным призывным шепотом. Мужским шепотом.

Окружающие Гермиону вещи растворились в сверкающем жемчужном тумане. Только диадема маячила перед глазами. Девушка ошеломленно моргнула, поняв, что диадема каким-то образом исчезла с каменного бюста. Теперь она «красовалась» на голове странного существа, внешне не слишком напоминавшего человека.

Узкое гибкое тело, закутанное в балахон, мертвенно-бледная кожа, полное отсутствие ресниц и бровей, искривленный в злорадной усмешке тонкогубый рот, плоский, едва заметный нос, редкие тёмные волосы, выглядевшие так, будто существо постоянно лысеет.