Его глубокий баритон повисает в воздухе и словно зрительно ощущается в комнате еще долгое время после ухода из неё Давида.

Он отстанет от меня после моего выздоровления. Значит, мне нужно поскорее поправиться.

Но почему-то грустно…

Как оказалось, Давид не ушел совсем из нашей квартиры. Я слышала его голос при разговоре с бабушкой и доктором, который приезжал меня осмотреть. Но в комнату ко мне парень больше не заходил.

Я слышала обрывки фраз, из которых поняла, что мне выписали большой список лекарств и Давид, не внимая бабушкиному протесту, всё-таки купил их за свой счет.

- Асенька, какой хороший парень этот Давид, - говорила бабушка, когда мы наконец остались с ней вдвоем. – Он всё рассказал мне, - бабушка понимающе смотрит на меня, а я пытаюсь угадать, что она имеет ввиду под этим загадочным «всё».

Не зная, как реагировать, чтобы не выдать себя раньше времени, также многозначительно ей киваю.

- Мальчик сказал мне, - хмыкаю от слова «мальчик», вспомнив запах его духов. Ага, мальчик… - что сбил тебя на велосипедной дорожке, а потом отвез в больницу, - бабушка строго смотрит на меня. – Почему ты мне ничего не сказала?

- Бабуль, ну я просто не хотела тебя волновать. Думала, что всё и так пройдет…

- Асюша! – перебивает меня. – Если бы не Давид, я бы так и не узнала, что у моей внученьки сотрясение мозга?!

- Ба, ну прости, - улыбаюсь ей своей фирменной улыбкой, за которую бабуля никогда не может долго злиться на меня.

- Эх, коза, - не удерживается от ответной улыбки. – Знаешь, что люблю тебя и не могу долго злиться.

- Ага, - тяну к ней свои руки для объятий, которые мы так любим. – И пользуюсь этим.

Бабушка щекочет меня, как она всегда это делает. Немного больновато всегда выходит у неё, из-за того, что бабушка у меня очень сильная, но я всегда делаю вид, что мне просто щекотно и она тогда, счастливо улыбаясь, просто целует меня в макушку.

- Но всё равно, - бабушка меняет тон на нарочито строгий. – Ты почему обидела мальчика? Вышел от тебя как в воду опущенный…

- Ба, да я его не обижала, честно. Он сам обиделся, что я его не позвала, когда из туалета выходила, - говорю почти правду, это ведь и была причина его морализаторской лекции перед уходом. - Ну, сама посуди, что я буду его звать в такое место? Может еще над горшком надо было попросить меня подержать!?

- Ну, коза! – снова смеется бабуля. – Ладно, делай как знаешь.

Бабушка гасит свет. В темноте мне видны её очертания, но даже без них я знаю, что она делает - крестится перед иконами, истово крестит меня, а потом вздохнув о чем-то своём, откидывает одеяло и ложится в кровать.

- Ба, - зову её тихонько.

- Да, Асюш, - отзывается бабушка, привставая на кровати. – Тебе что-то принести?

- Нет-нет, лежи, - быстро останавливаю её. – Я просто спросить хотела…

- О чем? – бабушка всё-таки присаживается на кровати, видимо, подозревая, что это может быть что-то важное.

- Давид… - начинаю, не зная, как сформулировать свой вопрос. – Ну… он же… - надеюсь, что бабушка догадается, к чему я веду. – Не русский…

- И что такого? – она и правда не понимает, к чему мой вопрос.

- Ну ты же сама говорила, что нельзя с ними связываться, - точно не помню, что именно говорила бабуля, но смысл вроде был такой.

- Когда это я говорила?

- Ну помнишь, когда армяне нам окно меняли на балконе… И когда мясо ты протухшее у них купила года два назад.

Бабуля разражается таким смехом, что кажется, ей трудно остановиться.

- Аська, ну ты даёшь! – наконец, успокоившись, бабушка снова крестится, а потом ложась на кровать говорит. – В такие моменты, когда кто-то тебя подводит, со злости всякое скажешь. Ну вот сама посуди – да, окно нам поставили на балконе дорого, зато стоИт ведь как хорошо! Из других вон – дует, индевеют постоянно. Зато дешево, - бабушка иронично усмехается. – А мясо – в первый раз что ли я протухшее купила? Уж бывали случаи разные. Да и люди, моя дорогая, тоже все разные… - бабушка задумывается. – В любой нации есть хорошие, честные, а есть наглые и бессовестные. Давид хороший парень.

- Ба, вот откуда ты знаешь, что хороший? – тут уже я не выдерживаю и сажусь на кровати. – Ты вот его в дом пустила, а ведь мы с тобой совершенно ничего о нем не знаем. Может, он выведывал, что у нас тут плохо лежит. Может придет со своими дружками, когда мы бдительность потеряем, и обчистит квартиру.

- Ой, напугала! – бабуля смеется и машет на меня рукой. – Что у нас тут брать-то?! Ламповый телевизор? Или вон эту тряпку у тебя над кроватью? – бабуля указывает рукой на мой любимый ковер с оленями, которому лет наверное втрое больше, чем мне. Становится обидно, что она назвала его тряпкой… - Да и вообще, - помолчав, добавляет она, - Давид визитку оставил, можно позвонить и проверить, тот он, за кого себя выдает или нет.

Ого! вот тут и я заинтересовалась не на шутку! В визитке же должны быть указаны фамилия, имя и отчество. А значит, можно узнать, какой он национальности.

Подождав, пока бабушка уснет, я медленно встаю с дивана и крадусь на кухню. Бабушка всегда хранит важные документы в серванте.

Медленно, опираясь на бабулин костыль, который мне поставили еще днем, добираюсь до стеклянного шкафа. Квитанции, чеки, тв-программка. Всё не то. Куда же бабушка могла ее положить?

И тут до меня доходит, что визитку Давид мог дать уж перед уходом, и она может быть на этажерке, которая сегодня тоже была пострадавшей от моей самостоятельности. Наклоняюсь - на полке с газетами её нет. Поднимаю голову выше, даже не рассчитывая её тут увидеть, но однако же, сердце замирает, когда вижу в стаканчике с моими карандашами и кистями для макияжа маленькую темно-серую картонку с выгравированными на ней серебристыми буквами:

Юридическое бюро «КАД»

Ведущий юрист Карапетян Давид Ашотович

На следующее утро я проснулась совершенно разбитой. Полночи костерила себя за то, что выскочила на ту роковую велосипедную дорожку, что позволила незнакомцу в эти два дня так глубоко ворваться в мою жизнь, но самое главное – за то, что занюхалась вчера приятным запахом, засмотрелась на красивые руки, и прижималась к теплой груди. И кого?! Армянина!!! Чтоб я, русская девушка… Приличная русская девушка! Связалась с армянином!?

«Никогда они не женятся на русских», - так говорили женщины с маминой работы, когда обсуждали интрижку сотрудников на заводе.

«Армяне наших девчонок не уважают, воспринимают, как развлечение», - поучала староста с третьего курса свою одногруппницу, жених которой оказался вовсе не её женихом, и повел под венец девушку из армянской семьи.

«Ты что, собралась на день рождения к Наринэ? Там же вся местная армянская диаспора соберется, будут свои песни петь на своём, а тебя танцевать заставят. Лезгинку», - говорила подруга в девятом классе, когда новенькая пригласила меня к себе в гости. Я тогда так и не пошла. И только спустя полгода узнала, что армяне вообще-то не танцуют лезгинку. Ну да ладно. В остальном-то она говорила правду…

Всё. Решено. Пора отвадить Карапетяна от нашего дома раз и навсегда. А мне самое время подумать о том, кого я из-за этого … Давида, уже два дня практически не вспоминала. Как там мой кудрявый итальянец? Может, Нике позвонить, пусть узнает у Чацкого, как у него дела… Нет, пока не буду слишком активничать. Надо сперва встать на ноги. В прямом смысле.

Примерно к одиннадцати часам утра Давид снова заявился. Я решила избрать тактику игнора. Сегодня притворюсь спящей. Благо, бабушка уже с час готовила что-то на кухне и не заходила в комнату, а значит, не могла видеть, что всего за минуту до прихода парня я еще не спала и даже вполне бодренько листала ленту соцсети.

Заслышав звонок в дверь, приготовилась за считанные секунды: сунула телефон под подушку, накрылась одеялом почти до самой макушки и принялась сопеть. Сначала получалось слишком громко – я почему-то волновалась. Ну а вдруг он не поверит, что я сплю и раскусит меня с порога?