Переднее колесо съезжает с асфальтированной части аллейки, которую мы выбрали в качестве полигона, и велосипед стремительно накренивается на один бок. Что происходит дальше я понять не успеваю, но приготовившись встретиться лицом с землёй-матушкой, зажмуриваюсь перед неизбежным. Приземляюсь я, на удивление, мягко. Открываю глаза и понимаю, что лежу на… Давиде.

Как это вышло, я понять не успеваю, потому что неловкость и смущение нахлынули неожиданной волной, и, кажется, заставили щеки покраснеть.

Смотрю на парня несколько секунд, пытаясь понять, как себя вести и что сказать или сделать в подобном положении, но Давид спасает ситуацию. Он вдруг разражается смехом. Вся неловкость пропадает в миг, и вот я уже хохоча вместе с ним поднимаюсь на ноги.

Ещё с час мы просто гуляем, ведя велосипеды за руль, лишь изредка предпринимая попытки научить меня ехать самостоятельно. Усевшись на скамью в небольшом парке в нашем районе, продолжаем беседу, которая захватила настолько, что мы не замечаем, как день спешно перешел в вечер. Это совсем не удивительно для середины октября, но когда над нами вдруг загорается фонарь, освещая пространство вокруг теплым желтым светом, то мы, резко очнувшись, понимаем, что засиделись и пора завершать прогулку.

- Давай еще разок я попробую, - говорю Давиду, когда мы поднимаемся, чтобы идти к дому. – Обидно будет, если я так и не смогу сегодня прокатиться.

Давид соглашается и, оставив свой велосипед у ближайшего дерева, снова занимает позицию около меня.

Многочисленные попытки не прошли даром, и я наконец ловлю то самое равновесие, которое так долго от меня ускользало. Я еду. Я ЕДУ!!!

Хочу сказать об этом Давиду и даже поворачиваюсь, чтобы увидеть его одобрительный взгляд, но в этот момент что-то пошло не так. И, как назло, это происходит именно тогда, когда крепкие руки отпускают седушку, за которую они держались. Как оказалось, не «держались», а «держали»…

Второе падение пошло по другому сценарию. Давида подо мной не оказалось…

- Асья! Асья! Прости! Ты ударилась? Что болит? - мой мир, перевернувшийся в одно мгновение, не сразу различает склонившееся надо мной лицо кавказской национальности. Сфокусировав взгляд, вижу огромную тревогу, трепет и вину в огромных черных глазах. Какие же они всё-таки красивущие!

- Ты что, не слышишь меня? Господи, у неё сотрясение! – Давид исступленно мечется взглядом по моему лицу и к уже имеющимся чувствам начинает примешиваться паника. Это уже слишком!

- Давид, всё хорошо! – я стараюсь улыбнуться, выходит немного криво, но вовсе не потому что мне больно. Я зависла, рассматривая его лицо, а когда поймала сама себя за этим делом, то стало неловко и стыдно. – Я не ударилась, тут листьев целая гора.

Поднимаюсь на ноги, радуясь, что ничего не болит, и тут же понимаю, что в моем виде теперь можно легко играть лешего на новогодних утренниках, ну, или пугать мной непослушных малышей – я вылитая бабайка! Листья облепили меня так, будто бы я, прежде чем свалиться в них, предварительно вывалялась в меду. Давид стал отряхивать меня, а я не могла и вздохнуть – прикосновения даже через одежду ощущались слишком чувствительно. А когда парень закончил убирать листву с моей спины и обошел меня спереди, то его лицо неожиданно оказалось совсем близко к моему…

Не дышать оказалось очень сложно, но еще труднее – сделать вдох, когда прямо в считанных сантиметрах от тебя находится человек, который почему-то вызывает это смятение. Усилием воли делаю вдох и поднимаю испуганный взгляд на Давида. Он, похоже, тоже не дышит. Глаза наши встречаются, и я просто не могу смотреть куда-то еще.

Сколько проходит времени, когда мы так стоим и просто, не моргая, смотрим друг на друга?.. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. В какой-то момент я поняла, что хочу, чтобы Давид меня поцеловал. Кажется, даже воздух вокруг пропитался этим ожиданием.

Давид медленно поднял руку и повел её к моему лицу. Сама не отдавая отчет своим действиям, я закрыла веки и, слегка подавшись вперед, замерла. Секунда. Еще одна. Третья. Неужели в ожидании время так тянется, что мгновения кажутся целой вечностью?

Наконец, я чувствую прикосновение. Точнее легкое движение в районе головы. Это не совсем то, что я ожидала. Точнее совсем не то…

Распахиваю глаза и вижу уже совершенно другой взгляд. Давид снимает с моих волос лист и, словно извиняясь, показывает его мне. Будто нарочно, им оказался самый пожухлый и выцветший представитель облепивших меня фрагментов осени. Он был таким жалким, какой и я почувствовала себя в этот момент.

- Прости… - говорит Давид, усугубляя моё состояние.

За что он сейчас извиняется? За то, что не пошел на поводу у глупой идиотки и не стал целовать её? За то, что не разделил моих необоснованных ожиданий?

Да, расслабься, парень! Я от тебя и не ждала ничего. Ты вообще мне сразу не понравился! И сейчас не нравишься, просто так вышло. Гормоны может… Может витаминов каких не хватает. В общем, не собиралась я с тобой целоваться. Показалось тебе.

- За что ты извиняешься, - сказала максимально безразлично. – Это я виновата. Ты говорил, что на сегодня занятий достаточно, а я решила еще попробовать, вот и свалилась. Не умею вовремя остановиться.

Мы идем дальше в неловком молчании, которое парень пытается изредка прерывать какими-то ничего не значащими вопросами. Я отвечаю неохотно. Он, наверняка, это чувствует.

Холодно простившись, расходимся.

В голове словно на повторе моя фраза «Я не умею вовремя остановиться».

А Давид умеет.

Четверг. Два дня до вечеринки у Марио и три – до возвращения бабушки.

Еще со вчерашнего вечера было принято решение пропустить сегодня учебу и посвятить время самому ответственному этапу – поклейке обоев.

Опыт в этом деле у меня имеется – мама большой любитель ремонтов, и я с самого детства принимала в них активное участие. Нет, не потому что мне этого хотелось. Просто у меня не было выбора.

Ладно, не будем о грустном. Тем более, что эти обстоятельства способствовали тому, что сегодня с самого утра я совершенно без паники и долгих раздумий приготовила клей и нарезала сразу несколько отрезков необходимой длины, естественно, подогнав под рисунок.

Давид сегодня не звонил. И хорошо! Я даже рада, что не придется снова думать, как смотреть ему в глаза после вчерашнего неудавшегося поцелуя. Однако этот момент никак не хотел выходить из памяти…

***

К двенадцати часам я самостоятельно поклеила три стены и, если честно, выдохлась. Это оказалось очень энергозатратно – скакать со стола на стул, со стула на пол, брать нужный кусок и проходить с ним ту же полосу препятствий, только в обратном порядке.

Оглядев комнату, прикинула, что работы осталось на час-полтора, но сейчас мой ресурс сил был израсходован, или, как говорят геймеры, хр на нуле. Нужно подзарядиться и немного отдохнуть.

Эх, зря я вчера после катания на великах отказалась идти с Давидом в магазин за продуктами. После неловкой ситуации между нами хотелось как можно быстрее попасть домой, а до этого как можно меньше контактировать с парнем. Итог: сегодня у меня практически пустой холодильник и отсутствие всякого желания что-то готовить.

Скривившись, тянусь к кастрюльке с гречкой. Её бабушка отварила перед своим отъездом. Сегодня у неё маленький юбилей – пять дней в холодильнике. Отпраздновать?

Звонок в дверь не дает мне дать вынужденный положительный ответ на этот вопрос.

Иду в прихожую, внутренне надеясь увидеть там… Ну вот кого я хочу там увидеть? Нет, ни за что я себе в этом не признаюсь!

- Давид? – смотреть ему в глаза хоть и неловко, но я почему-то улыбаюсь. Да просто солнце светит в окно подъезда и слепит глаза.

- Привет, - говорит с такой милой улыбкой, что я даже какое-то время растерянно пытаюсь вспомнить причину, по которой мне должно быть неловко с ним разговаривать. Да нет такой причины!