Такой стиль руководства оправдал себя. Дела наши улучшились, несмотря на возникающие затруднения. Обстановка была нелегкой. Паровозный парк состоял из машин многих серий, а снабжение запасными частями и материалами оставляло желать лучшего. Приходилось часто своими силами, используя деповское, тогда еще по большей части устаревшее и изношенное оборудование, изготовлять такие детали, какие в обычных условиях поступали в готовом виде. Объем ремонта был очень велик. Достаточно сказать, что в месяц приходилось выполнять подъемочный ремонт до 30 паровозов.
Немало времени уходило на множество текущих, повседневных вопросов. Тут легко увязнуть в мелочах, упустить инициативу, тем более, что опыта было маловато. Большую помощь мне оказывали партийная организация, политотдел. Часто советовался в Славянском горкоме, Сталинском обкоме партии.
Изучая произведения классиков марксизма-ленинизма, я учился отличать в массе дел, забот, заданий, наиболее важные, первостепенные, учился находить то основное звено, ухватившись за которое можно вытянуть и всю цепь.
…Прошло лето, приближалась зима — время, когда усложняется работа на дороге. Мы заблаговременно утеплили паровозы, устроили на них уютные контрбудки с удобствами для бригад. Произвели также общественную проверку паровозного парка, ликвидировали обнаруженные недостатки, навели порядок в ремонтных цехах. Была внедрена четкая система планомерности работы и ответственности людей за ее выполнение. За каждой комплексной бригадой была закреплена группа паровозов одной серии. Строго контролировалось качество ремонта паровозов.
Среди комплексных ремонтных бригад развернулось социалистическое соревнование. Первое место заняла бригада Алексея Карповича Мороза. Вскоре ее стали настигать бригады Склярова и Голуба. Значительно уменьшились простои паровозов на промывочном ремонте. Уже в июле 1937 года не было ни одного случая междупоездного ремонта паровозов.
Улучшились дела и в цехе подъемочного ремонта. Труженики этого коллектива доказали, что каждую машину можно ремонтировать за 40 часов при норме 4,5 суток. Особое внимание ремонтники этого цеха придавали ответственным узлам локомотива — котлам, пресс-масленкам, насосам, инжекторам.
Партийная организация депо настойчиво содействовала повышению авангардной роли коммунистов на производстве. В цехах трудились более 100 членов партии — настоящих передовиков своих коллективов.
Когда мы решили широко внедрить кольцевой график оборота локомотивов, первыми за это сложное дело взялись коммунисты. Машинист Фомин начал водить поезда от Никитовки на Лозовую. Его почин поддержали коммунисты Лавриков, Прохватило и другие. В результате мы сократили действующий парк на четыре паровоза и почти на 50 километров увеличили среднесуточный пробег локомотивов.
Серьезной помехой в улучшении использования локомотивов была несогласованность между движенцами и локомотивщиками. Но мы преодолели и ее, установили для бригад твердый порядок работы и отдыха. Среди машинистов было немало паровозников, которые работали вроде ровно, малозаметно. Получалось так, что и нарушений они не имели, но не добились и особых трудовых достижений. Был, например, машинист маневрового локомотива Чернопятенко. Он приходил к дежурному по депо, получал маршрут и, не сказав ни слова, направлялся к паровозу. Закончив дежурство, тоже молча сдавал маршрут, шел домой. На собраниях его не услышишь — сидит тихо в уголке.
Однажды поднялся я к нему на паровоз. Вижу: работник он хороший — в контрбудке чистота, на паровозе нигде не парит, арматура начищена, умело отрегулирован и укреплен механизм движения. И тут я узнал, что Чернопятенко два месяца не ставил свой паровоз на промывочный ремонт.
— Ни к чему это, — сказал машинист. — Котел чистый, неисправностей нет. А в депо и без моей машины работы невпроворот.
Вот как! Маневровый паровоз два месяца работает без промывочного ремонта. Уговорил я машиниста выступить на собрании и рассказать товарищам о том, как добился он таких успехов. Когда Чернопятенко поднялся на трибуну, в зале стало тихо. Паровозник поделился опытом, рассказал, как эксплуатирует машину, как применяет антинакипин, когда и как продувает котел, не забыл и о своем уходе за подшипниками, дышлами, о регулировке золотников и парораспределительного механизма. Это было содержательное и интересное выступление.
Вот он каков, оказывается, наш Чернопятенко — скромный, незаметный, а такой знаток своего дела! Безусловно, прекрасных мастеров у нас немало. Просто, мы пока по-настоящему не присмотрелись к ним.
Поездной машинист Лавриков тоже добился весомых успехов. Пробег своего локомотива между обточками он довел до пятидесяти тысяч километров. Оказалось, что и этот паровозник имеет богатый опыт. Он умело регулирует рессорную подвеску, чем ликвидирует опасность боксования, определил эффективный комплекс средств, которые уменьшают износ бандажей, увеличивают время их службы, и в результате — рекордный пробег паровоза между обточками. Вот и делай выводы начальник депо и для себя, и для всех деповских руководителей. Надо изучать людей, надо знать каждого, чтобы каждый был на виду, чтобы ни одна крупица драгоценного опыта не была потеряна, чтобы мастерство одного обогащало всех. Обратив свое внимание к людям, ко всем нашим товарищам, мы нашли в коллективе блестящих специалистов, инициативных, надежных работников. Систематически поощряя передовиков материально и морально, руководители поддерживали и распространяли передовой опыт. А это повышало активность, заинтересованность людей. Если человек на виду, если труд его ценит коллектив, этот человек будет трудиться в полную силу.
А близившаяся зима требовала своего: надо было научить каждого машиниста бережно расходовать топливо, стране еще недоставало угля, к тому же потребность в нем быстро возрастала. Мы, донецкие железнодорожники, хорошо знали, что работа у горняков не из легких. Жили многие среди терриконов шахт, дружили с шахтерами. Но среди нас все же были и такие, кто часто без надобности заполнял топку углем, не сознавая того, что губит народное добро.
Мы решили развернуть борьбу за экономию топлива. В бригады пришли агитаторы, партийные работники. Приглашали мы и шахтеров, которые детально рассказывали молодежи о шахтерском труде. Полезными были и встречи малоопытных паровозников с известными в нашем депо мастерами использования угля. Живой, непринужденный разговор оказался эффективной формой учебы. Машинисты-наставники, инженеры, опытные машинисты сопровождали в рейсах молодых локомотивщиков. Разгорелось соревнование за лучшую экономию топлива. Вскоре пришел успех: только в сентябре славянские паровозники сберегли 35 вагонов угля — целый маршрут.
Быстро промелькнул хозяйственный год, этот первый год моей работы начальником депо. Мы подвели итоги и узнали, что показателей добились неплохих. В первом квартале депо перерасходовало почти 400 тысяч рублей. Но год мы завершили не только наверстав долг, а даже получив экономию более 200 тысяч рублей. Паровозный парк действовал ритмично. Намного сократились опоздания поездов, улучшилась дисциплина, выполнение правил технической эксплуатации. И еще один отрадный факт: ряды новаторов возросли на 320 человек.
В этом была немалая заслуга партийного бюро, коммунистов и комсомольцев, профсоюзного актива, специалистов, всего нашего коллектива. Конечно, было приятно сознавать, что и я, еще недавно рядовой машинист, оправдал доверие, справился со своими новыми обязанностями.
…Это было поздней осенью 1937 года, в канун первых выборов в Верховный Совет СССР. Пронизывающий ветер гнал по улицам желтые листья, шли дожди. Но в нашем поселке царило оживление. В клубе состоялось собрание железнодорожников, посвященное выдвижению кандидатов в депутаты высшего органа народной власти.
Слово предоставили бригадиру комплексной бригады депо Алексею Карповичу Морозу. Поглаживая пышные усы, он повел разговор о том, как разительно изменился наш край в годы Советской власти. Перед нами развернулись картины бурного развития донецкого края, где навсегда исчезли «собачевки», «нахаловки», а шахтерский обушок или санки можно увидеть теперь разве что в музее. Свершилось настоящее чудо — край бедности, нужды, жестокой эксплуатации трудящихся стал краем свободного, творческого труда, о котором народ слагает стихи и песни.
